Была ночь, и было темно, и облака были, как бы вам сказать, немного темнее, чем темнота. И Луна светила, вроде, ярко, но ничего не освещала, как-то блёкло, тускло, что ли... Из-за облаков, Луна была мутная и расплывчатая. И свет исходил от неё не лучами, как от Солнца, а, знаете ли, дужками, такими, как рисуют рядом с динамиком, что бы показать, что он звучит.

Тихо было, и звёзд не видно совсем. Вроде, как их нет…

Было тепло, влажно и душно. Море, такое же тёмное, как облака, ласково лизало солёными волнами одинокий надувной матрас со спящей пьяной девкой на борту. Девка, изрядно выпив кислого абхазского вина на раскалённом грязном пляже, отправилась купаться и уснула ещё днём. Безжалостное солнце опалило кожу, соль обложила белой корочкой губы, в волосы вплелась мочалка водорослей, а подмышкой пригрелась медуза.

За секунду до пробуждения, знаете, как у Сальвадора Дали, ей снились тропические джунгли, через колючие заросли которых она продиралась, спасаясь от огромного страшного медведя, со слоновьим хоботом вместо носа. Девка путалась в цепких ветвях растений, а медведь был уже совсем близко. Он протянул к ней свой мокрый слюнявый хобот, и, что есть мочи, прогудел: «Гууууууу»…

…Пронзительный гудок насквозь проблёванного прогулочного теплохода «Дагомыс» распорол тишину ночи и повис, над морем, практически материальной плотной субстанцией. Барабанные перепонки спящей девки вступили в резонанс с гудком и она проснулась.

Сначала она удивилась, увидев вместо привычного, с корявой трещиной, потолка тёмное небо с тёмными облаками. И Луна ей показалась несколько размытой… А потом боль пронзила всё её тело, скрутив тоненькие окончания нервов в тугие морские узлы. Одновременно осознав нестерпимое жжение, головную боль, жажду и изжогу, девка непроизвольно завизжала в небо, заскулила, как бездомная собака, проглотившая с голодухи сосиску, усердно начинённую любопытными школьниками, битым стеклом.

На теплоходе «Дагомыс», на верхней открытой палубе, армяне играли свадьбу. Шумную, пьяную, глупую и невесёлую. Похожую на вышитую стразами надпись «Sexy» на праздничных трусах армянской невесты.

Пожилой усатый дядя Вартан произнёс свой коронный тост, который он произносил на всех свадьбах с шестнадцати лет, и которому его научил его  отец, а отца – дед. Гости чокнулись наполненными тягучей чачей фужерами… Молодые, подарили друг – другу поцелуй со вкусом шашлыка… Старая бабка Аида макнула нос в чачу, и не отпив поставила фужер на стол… Мрачный Ашотик, двоюродный брат жениха, вспомнил, как в прошлом году отжарил будущую невесту в туза в кустах парка «Ривьера», и как она клялась отдать ему свою девственность, но только после свадьбы, и как потом дядя Вартан решил, что его брату надо жениться, а Ашотику ещё рано… и стал ещё мрачнее… Родственники из Еревана, Андраник и Суренчик, втихаря, выпили за рост курса драма по отношению к доллару… Маленький Вачик, сидящий в высоком деревянном стуле на колёсиках, срыгнул мамалыгой…

«Гууууууу»… - прогудел теплоход, и за бортом раздался женский крик. Вся армянская свадьба (по крайней мере, мужская её половина), под руководством дяди Вартана, метнулась к краю палубы, отчего теплоход получил изрядный крен. Благодаря этому крену, стульчик Вачика поехал – поехал под откос на своих маленьких колёсиках, и ударившись об ограждения резко остановился. Вачик, соответственно, не был пристёгнут, и вылетел словно пуля в темноту ночи…

Тут к мужчинам присоединились женщины, они заголосили и принялись рвать волосы и проливать слёзы. Теплоход ещё более накренился и капитан дал руля, как говорят бывалые морские волки: в сторону противоположную крену. Судно выровнялось и армянская свадьба, повинуясь законам динамики, попятилась всей гурьбой, роняя столики с обветрившимся фуршетом, и цепляясь за воздух и друг за друга руками.

Мрачный Ашотик вслух сообщил присутствующим, что ебал чью-то маму, и с диким криком хотел броситься за борт, дабы спасти беззащитного перед морской пучиной Вачика, но под массой человеческих тел, теплоход стал крениться в другую сторону, и Ашотик, не рассчитав траектории, воткнулся своим выдающимся носом в внезапно приблизившуюся палубу. Нос с хрустом сломался, и острые обломки его вонзились Ашотику в мозг.

Невеста, путаясь в белоснежном платье, подбежала к Ашотику и зарыдала. Жених надменно произнёс: «Эээ»…

Дядя Вартан, хотел было тоже броситься на помощь кому-нибудь, но зацепился ногой за провод разноцветной электрической гирлянды… Провод порвался, и дядю Вартана так сильно ёбнуло током, как до этого не било никого в их семье.

К несчастью теплоход «Дагомыс», отнюдь, не круизный лайнер с мегатонным водоизмещением, а скромный прогулочный теплоходик, и, как не крути, но пространство на верхней палубе, весьма ограничено, поэтому дядя Вартан дотянулся таки до Андраника и Суренчика своими конвульсирующими руками, и все они втроём лихорадочно забились в нелепой электрошоковой пляске.

Старая бабка Аида, много повидавшая на своём веку, безостановочно крестясь и бормоча какую-то ересь, попятилась к корме. Но, к сожалению, как нет глаз на жопе у старой бабки Аиды, так и на корме теплохода «Дагомыс» нет ограждений! Старая бабка Аида, тихонечко пятилась – пятилась, и, так же тихонечко, ухнула вниз, смачно насадившись промежностью на торчащий вверх полутораметровый флагшток с развивающимся на нём Андреевским флагом. Полотнище флага обагрилось кровью и исчезло в разверстой армянской пизде…

Невеста, выплакав все свои слёзы над мрачным Ашотиком, ломая каблуки, побежала – покатилась по трапу к капитану, сама, я думаю, не зная с какой целью. Жених, повенуясь сердечному порыву, бросился за ней. Остальные гости, тоже решили, что вернёт им улетучившуюся радость жизни. Возникла небольшая давка у трапа…

Невеста, как водится, споткнулась на последней ступени, и упала на ребристый металлический пол. На невесту упал жених, на жениха Норик, на Норика Эдик, на Эдика Лейла, на Лейлу Гамлет, на Гамлета Жанна, на Жанну Лаура… ну и всё в таком духе…

Рёбра жениха и невесты сплелись как лоза винограда, внутренние органы их раздавились, как упавшая на асфальт спелая хурма, черепа раскололись и брызнули мозгами, как сочные дыни, и кровь потекла бурным потоком, как река Мзымта во время таянья снежных шапок кавказских вершин – исполинов.

Капитан, услышав шум на борту, вышел из рубки и увидел армянский бутерброд из Нориков, Эдиков и Лаур. Ни сколько не смутившись, он вернулся в рубку и продолжил увеселительную прогулку...

Хуле? Деньги ведь заплачены!