Это было очередное телевизионное шоу, в котором в роли участников выступали звезды Российского шоу-бизнеса. Сплошной сумасшедший дом. Не знаю, как попал туда я, наверное, через постель, но походу я был единственным простолюдином в звездном семействе. Участники делились на две команды и, собственно, выясняли кто из них круче и звезднее. В первой части шоу необходимо было по очереди отвечать на вопросы. Довольно банальная схема: победителем объявляется команда, набравшая в сумме больше очков.

    Не помню, кто отвечал до меня, да и вообще все происходившее казалось слишком расплывчатым. Я очнулся лишь когда очередь дошла до меня. Причем вопрос уже прозвучал, и мне надо было отвечать. Зал находился в полумраке, и лишь надо мной светил прожектор, освещающий мое остолбеневшее от неожиданности тело.
    - Итак, Ваш ответ?, - спросил ведущий.
Я сухо сглотнул. В следующий момент в моей голове что-то переклинило, и я проревел:
    - А Паша Кашин в зале? Мой отец любит слушать его песни. Пусть, сука, привет ему передаст!
    - Простите, кто?, - переспросил ведущий.
    - Пашакашин!
    - И это правильный отве-е-е-ет!
Я снова вошел в ступор. Каг-таг правильный ответ? Я глянул в сторону экрана, на котором высвечивался заданный мне вопрос: «Автор песни   «В фаворе у неба»». Шквал аплодисментов. Фанфары, пиротехника и победная музыка - наша команда выиграла...

    Я зашел в комнату отдыха. Это было большое помещение, окрашенное в ядовито-яркие цвета. По всему периметру комнаты, в метре с лишним от пола  располагались зеркала. Зеркальный прямоугольник прерывался лишь на четырех дверях: входная дверь и три туалетные. На одной табличка с треугольничком, смотрящим вверх, на другом - вниз, типа «мужской» и, сука, «женский», сука. А вот на третьем треугольник смотрел вбок. То ли это был туалет для собак, то ли для безногих, ползающий по земле инвалидов. Комната была забита различными звездами: крупными, средними, мелкими и т.д. Я подошел сзади к Паше Воле, игравшем в моей команде и громко так, выпендриваясь своим фамильярным к нему отношением перед Жанной Фриске, стоявшей рядом, провозгласил: «Павел Воля, сцуко-мудаг!!!». Паша повернулся и выпучил глаза от удивления. Фриске посмотрела на меня так, как смотрит учительница младший классов на ученика, который написал во время перемены на доске слово «ХУЙ». Видать, я немного перегнул палку. Надо было срочно ретироваться. Я посмотрел на продолжавшего охуевать Волю:
    - Паша, как можно было ответить на вопрос «У какой мировой звезды самые красивые губы?» - «у Малиновской»?! Ты дебил полный! Она ж сосет по сравнению с Анькой Семенович!
Стоявшая рядом Малиновская от неожиданности выплюнула свой коктель в морду Мартирасяну, подкатывавшему к ней шары. На самом деле я знал, что губы-то беспезды красивее у Маши, но это был реальный шанс зажечь с Семенович, которая подкрашивала свои возле зеркала. Аня оценивающе посмотрела на меня через зеркало и улыбнулась. Надо было действовать.
    - Так правильный ответ был «у Анджели...», - начал было Воля.
    - Иди НАХУЙ!, - быстро осек я его.
Еще раз окинув взглядом Жанну, я направился к Семенович. Все равно с Фриске уже прогорел.
    - Игорь, - представился я и протянул Семенович свою клешню.
    - Аня, - она вложила свою ручку в мою.
Я нагнулся, чтобы как истинный джентльмен поцеловать ее руку, но в то же время, как настоящий падонок стал пялиться в ее огромнейший «V»-образный разрез на платье.
    - А ты симпатичный, - она попыталась заглянуть мне в глаза. - Так чем же тебе так понравились мои губы?
В голове закрутились возможные варианты ответов, но крутились они в основном возле одного: объем, невероятный объем... И тут я понял, что до сих пор пялюсь на ее сиськи. Собрав волю в кулак, я попытался перевести взгляд на ее глаза:
    - Они натуральные.
Аня улыбнулась:
    - Слушай, я первый раз вижу тебя на наших тусовках. Откуда ты, где работаешь?
    - Как говорится «Работа не хуй, волк не убежит»... в смысле «Хуй не работа, волку не влез»... я имел в виду «Волчий хуй, на работу не убежит»... Уволили меня, короче, недавно. Мудачье.
  Семенович брезгливо поморщилась. Второй раз за вечер я понял, что сморозил ужасную хуйню.
  - Ладно, волчий хуй, мне пора, - Аня явно собиралась съебнуть.
Я понял: сейчас или никогда. Неуклюже махнув рукой, я разлил Анин коктель ей на груди. Семенович звонко завизжала, а я ловкими движениями рук сорвал со Зверева гламурный белый шарфик и, с нескрываемым удовольствием, принялся протирать ее груди. Может быть, все и обошлось бы, но, не поддающийся разумному объяснению рефлекс, заставил меня ехидно улыбнуться. Ане это естественно не понравилось и она, выхватив у стоявшего рядом Сереги барсетку, ебнула мне пару раз по черепу в районе головного мозга. Я рухнул на пол... Честно говоря, мне было уже похуй. Главное, что в списке «Что я должен сделать до смерти» я смело мог ставить галочку напротив «Потрогать груди Семенович». Правда у меня в списке оставалось еще много всяких дел, типа «Надавать в рот Анджелине Джоли», «Заняться анальным сексом с Дженифер Лопес», «Дать в нос Пряникову», «Убить Бориса» и так еще по материальной мелочи кое-чего... Вокруг моего тела столпились звезды. Все охали и ахали, а я делал вид, что отрубился. К моей голове нагнулся Билан и начал че-то мямлить и хныкать. Мне это надоело и, приподняв голову, я сказал ему на ухо:
    - Хули ты тут сопли развел, педик? Нормально все со мной, отвали!
Димка быстро съебнул, а ко мне нагнулась Аня:
    - Как ты, жив, волчий хуй?
    - Угу.., - буркнул я.
    - Ты извини, что я тебя так... Просто мне показалась, что ты специально разлил мой коктель, а потом еще и ухмылялся.
    - Как ты могла такое подумать?, - возмутился я. - Я бы никогда не посмел...
    - Ладно, - перебила Аня. - Я уезжать собираюсь. Тебя домой подвести?
    - Может лучше к тебе?
Аня улыбнулась и помогла мне встать:
    - Пошли. Слишком много отхватить хочешь для первого раза.
Осечка. Ну да ладно, главное, что фундамент заложен, а там уже повалит жара. Семенович элегантной походкой направилась к выходу, я поплелся за ней. По пути я показал фак охуевшему от происходящего Мартирасяну и небрежно махнул рукой в сторону Фриске. Выкуси, бля, и без тебя заебись размутился. Аня всегда будет экс-«Блестящей» номер один!

    Начался второй день съемок. Так сказать «второй тур». В этом втором туре наши команды должны были играть в волейбол по каким-то извращенным правилам, которых я, к счастью, все равно нихуя не понял, так как был с жесточайшим похмельем. Дело в том, что перед тем, как Семенович завезла меня домой, мы заехали в какой-то элитный клуб. Анька была за рулем, поэтому пить отказалась, ну а я... А че я? Права у меня все равно гаевые, падлы, забрали. Вощем Ане взял коктель какой-то гламурный, себе - текилынах. Потом разбавлял чем-то. Ну и нажрался с радости-то. Не помню, как попал домой, наверное, Аня занесла. Одним словом, пиздец. Утро у меня было солнечное и радостное до усрачки. Приперся я на студию, а там эти волейболисты хуевы со своими правилами пизданутыми. Перед записью пошел в буфет, ебнул бутылку «Миллера». А че? Волейбол нормальная игра. Да-а-а! И в правилах их можно будет разобраться, если пофтыкать немного. Настроение поднялось. Я вообще не очень в волейболе-то силен, я больше по футболу... сидишь себе в кресле и пиво пьешь, да покрикиваешь иногда: «ГандонЫ! Пидарасы! Кто так играет?! Да я бы гол бля, да по воротам с закрытыми глазами попал, а ты, бля, штанганах!». Так вот, хоть я и не силен в волейболе, решил записаться в первый состав, очень уж хотелось на Аньку впечатление произвести. Она сегодня была особенно красива в обтягивающей маечке и шортиках. Сидит на скамейке, улыбается мне. Я ей рукой помахал, смотри, мол, иду в первый состав для тебя, бля, красотко! Это тебе не сиськами вертеть. Подхожу, значит, к капитану нашей команды, к Уткину... или... как там его... Гусеву, хрен их разберет, и говорю:
    - Выпускай меня в первый состав, нах! Я их ща порву всех!
    - А ты играть-то хоть умеешь?
    - А ты?
    - Я да.
    - Ты да-а-а-а-а... Да ладно, я в детстве занимался волейболом. Восемь лет в команде... э-э-э Бобруйский «Комбикорм»!
    - Да? А ты не пездишь?
    - Да, беспезды!   
    - Ну ладно, раз так. Иди разомнись, через пару минут начнется.

    Очень символично, что судьей был Моисеев. Как говорится «Судья - ...» ТриДваРаз - прозвучал свисток к началу поединка. Я так и не понял, откуда вылетел мяч, потому что попал он мне в затылок. БИ-И-И-И-И-ИП!!! - наверное так забили мою последующую фразу. Я потер ушибленную макушку и повернулся назад, чтобы посмотреть, кто это только что на весь зал заржал истерическим смехом. СукаЗверев! «Ах ты аморфный кусок говна!», - подумал я, но трансвеститу лишь напряженно улыбнулся.
   
    Весь первый тайм (или че-там в волейболе?) я прыгал во все стороны, выделывая при этом умопомрачительные акробатические номера. Для меня главное было не попасть по мячу, а красиво упасть. Гусев, следивший за моей игрой, пребывал в состоянии тихого ужаса. Прозвучал свисток на перерыв. Я с самодовольной рожей уселся на лавку попить минералки. С соседней лавки мне помахала рукой  Аня, которая должна была начать игру в следующем тайме. Через пару минут игроки по-тиху начали занимать свои места. Анька тоже встала и пошла на площадку. Я, стараясь от нее не отставать, подорвался к площадке, но Гусев схватил меня за майку.
    - Че те надо мля?, - вежливо удивился я.
    - Отдохни пока, чемпион. Пусть наши отыграются.
Я с недовольной мордой сел на скамейку и громко сплюнул. Пиво уже давно ослабило спасительный эффект, а, еще и набегавшись вдоволь по площадке, я чувствовал себя полным дерьмом. Волейбол снова стал для меня пиздобольской игрой. Прозвучал свисток. БАХ!!! - откуда-то сбоку в мой череп опять влетел мяч. Схватившись за ушибленное место, я гневно уставился на отскочивший от меня кожаный кусок круглого пидараса. Кто-то опять заржал. Я поднял глаза.... ЗВЕРЕВ.... Ну все, теперь точно пизда. Я вскочил со скамейки и, разогнавшись, что есть мочи приложился кроссовком к мячу. БАХ!!! - мяч попал Звереву точно в носяру. Брызнула кровь, и гламурный пидор пал на паркет. По залу пронеслось дружное «АХ!». Внезапно со  зрительской трибуны вскочил Боярский и, с радостными криками: «999 чертей! Одной канальей меньше!»,  спустился к моей лавке. Даже сквозь очки прекрасно наблюдалось, что глаза у него были, мягко говоря, никакущие. Миша был явно напален фхлам. Боярский пожал мне руку, одновременно передав косячок.
    - Молодец!, - сказал он. - Так этих Ахтунгов! На вот тебе, снимись, вижу, что хуева.         
Я поблагодарил Мишаню и хотел уже сунуть косяк в карман шорт, но ко мне подскочил Тимати, видать унюхал траву, сцуко.
    - Чува-а-а-ак, - промычал он, - дай пару фаз пыхнуть!
Полу-педик-полу-дельфин понял все с первой подачи. Тимати ебнулся на паркет, а на меня кольцом стали надвигаться его негры-телохранители. Амбалы стали оттеснять меня к выходу. Грязно матерясь на их долбаную банду, я добежал до ближней к входной двери скамейке запасных, снял с Валуева его шипованный кед и через телохранителей бросил 50-хуйегознаеткакой размер в голову поднимающемуся Тимати. Рэпо-попник, приняв кед прямо на свои зубы, жалобно взвизгнул и рухнул на пол. «998 чертей!», - крикнул мне с трибуны Боярский, перед тем как я, при непосредственной помощи охраны, поспешил любезно вылететь из зала.

    Пыхнув косяк Боярского, я бесцельно бродил по коридорам здания, в котором собственно и находился зал, с проходившими в нем съемками волейбола. Дурь была высшего сорта: она не только сняла меня с похмелья, но даже заставила почувствовать себя человеком... с хвостом. В лучших традициях Джонни Деппа, я, походкой терранозавра, осторожно, чтобы не наступить себе на хвост, передвигался по лабиринтам коридоров. Наконец я вышел на финишную прямую. Впереди, по обе стороны, начинались гримерки звезд. Надо сказать, что гримерки здесь были отделаны по высшему классу. В каждой была, как минимум, ванная комната, а в некоторых даже и джакузи. Я сделал пару шагов и, как мне показалась, очутился в Лас Вегасе. Дело в том, что двери каждой из гримерок были украшены всевозможными гламурными ленточками, пафосными звездочками, да еще и светились разноцветными огоньками. Пронеся меня еще пару шагов, мои ноги подкосились. Я опал возле одной из гримерок и закрыл глаза. Не помню, сколько я так просидел, все как-то поплыло, но, через n-нное количество времени, меня кто-то стал тармашить. Открыв глаза, я увидел парня в камуфляже с надписью «ОМОН» на груди.
    - С Вами все в порядке?, - спросил мусор.
    - Заебись, - буркнул я и прислонился головой к двери гримерки, возле которой сидел. С другой стороны я услышал голоса:
    - Филя, ну пожалуйста!
    - Нет! На это я пойти не могу! Давай лучше Колдуна тебе отдам.
Во мне заиграло любопытство. Встав на ноги, я подергал за ручку. Как ни странно, дверь оказалась открытой. Я  зашел. Дверь в ванную комнату тоже была открыта. Я заглянул и увидел человека в коричневой шубе и ушанке, стоящего недалеко от самой ванной. Неизвестный копошился и кряхтел.
    - Эй, дружище Бобер, ты че там, платину строишь?
Бобер повернулся... Пенкин... Но это еще не самое страшное: когда это чудо поворачивалось, я увидел, что пространство между ним и ванной заполняло тело Киркорова, стоящего раком со спущенными штанами.
    - Ах вы пидорасы!, - я подбежал к Пенкину и что есть силы пнул его под говно. Пенкин повалился на Киркорова и, уже вдвоем они ебнулись в ванную. Выбежав из гримерки, я закричал ОМОНовцу:
    - Командир, посмотри, что ахтунги вытворяют!
    - Все нормально, - он явно был в курсе происходящего. - Это же свои.
В шоке от услышанного, я попятился назад. Не сводя охуевшего взгляда с ОМОНовца, я пропятился метров пятнадцать и спиной наткнулся на последнюю дверь в коридоре. Нащупав ручку, я открыл дверь и заскочил внутрь. Потупив пару секунд, я снова открыл дверь и крикнул ОМОНовцу: 
    - Свои? Да вы ментяры все тоже пидорасы! Шефчука на вас нету!
Я захлопнул дверь и, на всякий случай, закрыл ее на замок. «А гримерка ничего такая» - подумал я.  Больше, чем остальные, отделанная в красно-оранжевых тонах. Я, конечно, не сторонник ни одной, ни другой революции, но это были мои любимые цвета. Начиная осматриваться, я ... БЛЯДЬ!!! Это же она!!! В дальнем конце гримерки, за столом сидела Анька и, пристально смотрев на меня, хавала какой-то салат. Я молча подошел и сел к ней за стол:
    - Привет, - сказала она.
    - Ну...
    - ......
    - В смысле, здравствуйте, - я отвел взгляд от ее сисек. - Рад тебя видеть! 
    - Ну ты сегодня и устроил. Если шоу пройдет без цензуры, оно побьет все рекорды просматриваемости.
    -  Угу...
    - Игорь!
    - Извини, - я снова отвел взгляд от грудей и постарался устремить его в Анькины глаза.
    - Может вина?
    - Хорошо бы... Пива?

    Прошло часа пол. Все это время мы пили вино: Анька коктели, я - Джонни Уолкер. Причем после первого стакана разговор у нас перестал ступориться (неимоверным усилием заставил себя перестать пялиться) и перешел в оживленную беседу. Оба расслабились: я почувствовал приятное тепло внутри, а Анька постоянно краснела и улыбалась. 
    - Ты знаешь, - сказала Аня, набирая полную ложку салата, - я вот если не успею полностью в рот засунуть, постоянно вываливается что-то.
    - Ага... Ну не расстраивайся, это дело тренировок. Я даже могу стать твоим тренером. С удовольствием, кстати.
Аня поставила возле себя два разных коктеля и одновременно начала потягивать жидкость из стаканов:
    - Ты даже не представляешь, как вкусно, когда я сразу два посасываю.
    - Не имею ни малейшего представления..., - я больше не мог сдерживаться.
Аня заметила это и, просунув под столом свою ножку, пристроила ее прямо на моих шарах:
    - Моя киска хочет молочка!
Все! Я вскочил на ноги, могучим движением руки смел все, что было на столе и посадил туда Семенович. Мы начали срывать друг с друга одежду, обильно покрывая тела поцелуями. Животный секс – вот все, что происходило в дальнейшие минут 15-20. Закончилось действо, естественно, «лодочкой» в моем исполнении.
    - Кончи мне в  ротик , - попросила Аня.
    -Хуй ты угадала!, - пронеслось в голове. Нет, вы не подумайте, я, конечно, люблю покормить, но с Семенович это было бы кощунством. Я кончил на сиськи.
    - И ты туда же, - недовольно буркнула Семенович. – Как вы заебали. Хоть бы кто-нибудь...
Но я нихуя не слушал, а продолжил надрачивать, как вдруг она начала слизывать мою кончу со своих грудей. И тут я не выдержал. От такого зрелища меня мгновенно застало повторное семяизвержение. Скажу честно, чтобы порадовать, второй раз пытался попасть в рот. Сперма летела на щеки, на нос, на волосы и глаза, но до пункта назначения так и не добралась. Аня удивленно посмотрела на меня:
    - Ты что, дурак? Когда кончаешь даже попасть не можешь?
Я обиделся:
    - Да я тока начал...