–    А мы со своим придурком, стыдно признаться, пищевым сексом занимались. Вот что надумал, кобель вонючий! Да не сам дотумкал, у самого мозги куриные. Фильмов этих, не наших, где срамота, насмотрелся, и тоже из себя корчит Козланову. Девять с половиной недель, говорит, как раз весь отпуск проведем в пламени страсти, возьмем реванш за бесцельно прожитые годы. А сковородкой по затылку, говорю, не хочешь?

Вообще-то он эту мерзость давно задумал. Ну, маньяк, что с него возьмешь? Как-то простыла, так он меня горчицей с головы до ног вымазал, поперчил, сел как истукан, рядом, слюну стаканами пускает.
Оказывается, сам с собой боролся. Чтобы не наброситься. Хотел эти специи слизывать с меня и одновременно сало есть. Такой шмат припас – полкилограмма, булку черного хлеба. Но не решился устраивать оргию в открытую. Дождался, когда усну, и на кухне все это оприходовал. Ну, заходил пару раз, чесноком на меня дышал, как марафонец. И опять к салу приникает.
А теперь совсем совесть потерял. Как говорят, бес – в ребро, бедро – в ведро, таз – в глаз! Ремнем мне рученьки скрутил, раздел догола, а чтобы не брыкалась, глаза шарфом завязал, и стал всякой едой меня голую поливать. По усам бежало, а в рот не попало. Это мне – ни крошки, а сам обжирается. То американским мороженым вымажет, то краснодарским медом, то сметаной сеймчанской, где ложка стоит. Картошечкой обложит с селедкой и ложкой с меня все соскребет. Хлебной корочкой подчищает. Такое, ей-богу, только русская баба сдюжить может. Сало-мазо.

Что говоришь, был ли секс? Ну, в смысле секс, да? И не говори! Желудок так себе расстроил, что до конца отпуска у него был секс с унитазом. Так бы и убила, мерзавца! Но жалко. Не чужой! Любовь зла, полюбишь и козла, но, скорее всего, достанешься крокодилу.
– Мой тоже охоч до этого дела. Медом не корми, лишь бы жену приласкать на вкусняшку. Как-то вычитал, давай, говорит, буду от целлюлита лечить. Бедра у меня ему не понравились. Сколько лет нравились, а теперь разонравились. Взял медом намазал, трет легонько, пока не загустело. Потом ладонью то надавит, то оторвет. Как насосом. Кожу рвет вакуумом. Больно, говорю. Ничего, потерпи, на пять сантиметров скостим объем, в джинсы влазить будешь. Да ладно, что поделать! На то и созданы мы, бабы, чтобы терпеть. Покраснело уж все и пар валит. Хватит! Сам устал. Все!
– Как все? Слизал мед?
– Кабы слизал! Все смыл.
–    Во, дурной! Сколько продукту зря перевел! Да хоть бы Шарика моего позвал, он любит медок. Да песик мой и без меда так лижет, что на стенку лезешь. В обморок стоячий. Только в себя придешь, кот мостится. А у него язык, сама знаешь, какой – до дыр протирает. Особенно если валерианой смажешься. Неутомимый обормот. Так и блазнится, что котенка родила. Это потому, что повадился после кота мышиный король со мной пищевым сексом заниматься. Так бы и убила гада! Да не чужой все же. Мукой посыплюсь, он и слизывает и покусывает. В глазах искры, как от китайского фейерверка.

Потом небольшой перерыв, и тараканы наползают. Тоже хочется комиссарского тела. Недавно таракашек в космос запускали. Слыхала? Для чего, думаешь? Смекай. Для этого дела. Только ты никому. Может, это наша государственная тайна. Знаешь: «В СССР секса нет». Мы им лапшу на уши вешаем, а они до сих пор верят. Дикий народ!