- Всеволод Андреевич? – спросил я, осторожно просовывая голову в дверь.
- А, Григорий? – Седовласый мужчина энергично поднялся из-за стола. – Проходите, присаживайтесь, молодой человек!
- Здравствуйте… приехал вот к вам я… как договаривались…
- Это прекрасно! Просто прекрасно, Григорий! Я уже порекомендовал Вас Лидии Павловне, нашему главному редактору, как чрезвычайно перспективного автора, – сказал Всеволод Андреевич и похлопал ладонью по лежащей перед ним стопке бумаги.

Моя рукопись! Двести восемь листов формата А4, аккуратно подшитых в черную кожаную папку. Сколько же сил вложено в это произведение, сколько бессонных ночей, непонимание друзей, родственников, уход любимой девушки. Кажется, будто на страницы книги я перенес всю свою жизнь. Да что тут говорить – эта рукопись неотъемлемая часть моей личности. Она бесценнее даже чем волосы вокруг хуя.

- Я прямо не знаю, что и сказать… - а внутри все ликует от радости! – Как-то не надеялся уже.
- Уверен, Лидии Павловне понравится Ваш роман. Это новое слово в современной литературе!
- А сколько мне денег заплатят? – решаю показать, что не лох перед ним сидит.
- Нууу, Григорий, эти мелочи мы еще обговорим. У издательства все равно будет несколько, так сказать, э… условий.

Его морщинистое лицо растеклось в добродушной улыбке. Очки снял и на меня смотрит. А глаза мягкие такие, не злые. Как пизда. И взгляд что-то этот мне не понравился. А вдруг педераст он? Я слышал, встречаются такие среди столичных работников культуры. Стремно как-то стало. Выходит, закончился, не начавшись, мой путь в большую литературу? Выходит, все зря? В жопу к себе залезть я точно никому не позволю, абсолютно точно. И рот для соленого клиторка сберегу.

- Так что за условия? – глядя в сторону, спросил я.
- Вот сейчас и обсудите все с главным редактором, - Всеволод Андреевич отдал мою рукопись и лапу протягивает. – По коридору и направо, она Вас ждет. Удачи Вам! Надеюсь, мы еще весьма плотно и интересно поработаем в дальнейшем!

Хотел в ладонь ему плюнуть, да передумал. Я же не знаю, может их тут целая редакция жопоебов. Папку схватил и выскочил из кабинета. Ебал я в рот такие намеки! Не видать тебе, сука, очка моего, как розовой щелки Алисы Селезневой, хоть ты заподмигивайся! Пидор.

«Матрешкина Лидия Павловна. Главный редактор» - прочитал я на табличке и хотел было постучать, но дверь сама плавно уехала в сторону. Я вошел, и она с мягким щелчком закрылась за спиной. А тут интересно! Огромный кабинет. Не чета пидорской конуре Всеволода Андреича. Сверхсовременная отделка – металл, стекло, пластик, легкий запах озона. Прямо как в порнофильмах про космос. Мне даже пришлось засунуть руку в карман, чтоб придержать член.

- Проходи, Григорий, не стой, - раздался приятный, с хрипотцой, девичий голос.
Почему-то представлял Лидию Павловну престарелой жирной коровой, типа нашего президента, Валерии Ильиничны. А этой на вид лет тридцать, короткая стрижка, мягкие чувственные губы, ровный загар и грудь – спелая тройка. Я немного приободрился даже.

- Здравствуйте… - голос только куда-то пропал.
- Тот самый, значит, Григорий, которого Сева так нахваливал, - улыбнулась загадочно. – Что ж давай сюда свою рукопись.
- Вот, - с трудом отрываю взгляд от глубокого декольте.
- Ты присядь пока в креслице. Ну-ка брысь, Зизи! – Большая белая кошка прошипела и, громка мяукая, неохотно сползла с кресла.

Я сел на краешек, чтобы не испачкать брюки кошачьей волосней. Зизи прыгнула на стол и уставилась на меня недоброжелательным взглядом. На ней был массивный металлический ошейник и забавные браслетики на лапках. Очень подходило к интерьеру. Лидия Павловна между тем погрузилась в чтение. Иногда хмыкала, что-то подчеркивала карандашиком, один раз даже громко расхохоталась, запрокинув голову. Наверно дошла до эпизода с говном на учительском столе. Я скромно похихикал, ведь эта сцена – гордость первой главы.

- Ладно, - она захлопнула папку. - Юноша ты, безусловно, талантливый, с хорошей фантазией, пишешь живо так, сочно, но… - От этого «но» я весь похолодел. – Хромает стиль, сильно хромает, даже по одной первой главе это видно. Вот на третьей странице слово «ебля» встречается аж восемь раз! Очень сыро, очень недоработано.
- Я понял, - стало трудно дышать.
- Над этим еще нужно много работать… - вздохнула Лидия Павловна.

В этот момент на меня бросилась ебанутая Зизи. Мне прежде не доводилось получать пиздов от кошки. Как в ступоре каком-то. Я сидел и смотрел на приближающийся орущий комок шерсти. Больно! Острые когти вспороли щеку.

- Зизи, блядь! – закричала редактор и что-то нажала на столе.

Послышалось гудение, воздух наполнился электричеством, и полоумное животное, подвешенное за ошейник, полетело к столу хозяйки. Я держался за расцарапанную щеку и охуело наблюдал за происходящим. «Обитель зла-8» напомнило, ебать его в рот. Зачем я пришел сюда, на что надеялся? Мне никогда не стать профессиональным писателем, не раздавать автографы мастурбирующим на меня бабенкам, никогда не пригласят на пресс-конференции… Никогда! Я обхватил голову руками и тихонько заплакал.

- Гриша, ну успокойся… сильно царапнула, да? - я почувствовал, как меня обнимают заботливые руки Лидии Павловны.
- Да при чем тут это! – слезы не переставая, душили меня, но хуй снова встал. – При чем?!
- А книгу твою мы обязательно опубликуем, – подняв голову, посмотрел в ее глаза. Холодный взгляд опытной суки.
- Правда? – чувствую подвох.
- Хуй.
- ???
- Достань хуй. – Надежда вновь заиграла во мне. Я готов, Лидия Павловна! Готов ради своей рукописи пройти через все круги секса с тобой!

- Какой стручонок! Да ты малыш еще совсем. – Улыбнулась, погладив мой напряженный чижик.
Не видела ты этот стручок в деле. На прошлой неделе только рекорд поставил – пять оргазмов подряд во время сеанса вечерней дрочки. Слезы начали подсыхать, я потянул руки, чтобы потрогать грудь Лидии Павловны, но она мягко отстранила меня.

- Выеби Зизи!
- Что???    
- Я хочу, чтобы ты выебал мою кошку, - как ни в чем не бывало сказала она. – Ей ебаться хочется, разве не видишь? На каждого посетителя бросается. Блядь.
- А я-то тут при чем?
- Ну, у тебя такой… - она помялась, подбирая нужное слово, - компактный. Я знаю, ты не сделаешь моей Зизи больно.
- Я даже не знаю прямо… - это действительно было очень неожиданно, хотя с другой стороны все же новый жизненный опыт, как никак.
- Карьера. Слава. Деньги. – Дышит мне в ухо Лидия Павловна. Позор, нищета, забвение или блистательная карьера беллетриста… через кошачью пизду!
- Я согласен выебать вашу кошку, Лидия Павловна. А она меня не исцарапает? – спросил я с опаской.
- Нет. – Взяла пульт, нажала несколько кнопок.

Завывающую Зизи снова подняло в воздух электромагнитное поле. Кошка с раскинутыми в разные стороны лапками парила в воздухе передо мной. Я заглянул в ее тупые глаза. Она заорала и яростно задергала хвостом, видимо, не прочитав в моем взгляде ничего хорошего. Обойдя животное сзади, я поймал и задрал ее хвост. Шерстяная пизда выглядела так себе, но видал я и похуже. Ярким розовым пятном светилось очко. Поплевав на пальцы, смочил хуй и резким движением засадил зверю. В жопу. Туго пошло, но я помогал руками, двигал вперед-назад.

- Кисулечка моя, Зизи, ну потерпи! Мальчик Гриша сделает как лучше! – утешала питомца хозяйка.

Кошка орала не переставая. Я глянул вниз, член был в крови, зато пошло мягче. Так тебе, тварь! Получи, сука! Я ебал и ебал ее, за все унижения, что мне довелось перенести. За приставания пидора Всеволода Андреевича, за то, что проехал тысячу километров, чтобы услышать, что книга недоработана! За маленький писюн!

- Ты порвал очко моей Зизи! – завизжала Лидия Павловна. Я не заметил, как она подошла сзади. Забыв про пульт, она попыталась оттащить меня от кошки, да куда там. Просила же выебать, а я не доебал еще.

Лидия Павловна схватила со стола папку и принялась хуярить меня. За что? Обида захлестнула меня. Я резко выдернул хуй из жопы Зизи. Кал и кровь хлынули на блузку главного редактора, заляпали юбку и туфли. Додрочил. Простонав, разрядился и в изнеможении упал в кресло. На полу, в луже говна сидела Лидия Павловна, она пыталась зажать раскуроченное кошачье очко.

Как же это мерзко, противно, черт возьми, неправильно! Парадокс – долгие годы шел к цели, а теперь… Я потянул ноздрями воздух и скривился. Отвратительный запах.

Запах Большой Литературы.