Юнаты!!!

Конгресс общества дарвинистов подходил к концу, время атпущеное на научные споры, распитие вотки и посещение бань скоропастижно истекало. Вялые и уставшые старечки ужэ подщитывале в уме каличество употребленных напитков и маладых девачек, морщели лбы от безрадостной перспективы встречи со сваими старыми супругами. Последний день научнова сбореща подходил к концу. На павестке дня оставалсо всего один вапрос. Почотный председатель общества, трижды внучатый племянек  Дарвена, Ондрей Арменович Йохимбе, апрокинув грофин, все таке дотянулсо до мекрофона и многозначительно пустив ветра, проскрипел:

- Уважаемые коллеги, я конечно понемаю, что все устале, а некоторые просто заебались, но неапходимо рассмотреть еще один вапрос и пренять па этому поводу на грудь, фубля решение. Члены президеума абрёчоно стале наполнять стоканы и делить закусь на столе. В зале послышалось тихое шуршание бумаги, звон тары и стоны увеличенных печонок.
- Пазвольте я прадолжу, - закусив скозал Ондрей Арменович, - итаг, в окалоноучных кругах, паследние 15 лет бытует мнение, что не все земляне произошли ат обезьяног. Это наглое зоявление наводит на мысль, что бля нежыветцо спакойно некаторым, и учение Великова им не указ. При слове «Великей» весь зал сенхроно хлопнулса на калении. – А по сему, нам неапходимо вынести из сваих голов хоть какой небудь гневный вывод и апублековать ево. Какие будут предложэния?

Слово взял сторейший дарвенист-апщественник Феофил Каземирович Человекоподобный. Откашлявшись шпротаме и вытерев летцо веточкой аспарагуса он скозал: «Ша! Насколько я понемаю весь кипишь случилсо только из-за того, что некаторые, непабоюсь этова слова люди, зоявиле о сваём неземном праисхождении? А чем ани могут дакозать? Документов нету, справки от врочей не предъявлены, а их ДНК анологичен среднеафреканскому. Всё это происки и инсинуацыи. Вот у меня в руках манускрипт патписаный Великим и вождём стаи шенпонзе Вазгеном. Я не буду перечитывать весь тегст, а процетирую только одно предложение: «…отныне и впредь мы, обезьяны и люди клинёмса на этой свищеной корке протобонана, что являемсо роднёй отныне и ва-веки вечные. И ещо одним дакозательством крамольности являетцо доклад астрономическова опщества. Там конкретно сказано. На Венере жызни нету».

Зал облехчоно выдохнул перегаром, все обошлось каг нельзя лутше. Осталось только проголасовать и можно сваливать по бальничкам и санаториям, поправлять здаровье. Но патреархальную вонь зала нарушил звук рвущейса на свабоду пищи. Пошла цепная реакция. Когда всё зотихло, смог рассеилсо и подщетале потери всем стало понятно, что заканчевать собрание надо было раньше, тогда многие могли бы выжыть.

Когда затих вой сирен, гасподин Йохимбе папыталсо взять слово и мекрофон, сил не оказалось, паэтому председатиль стал вещать ис под стола. Речь ево была кароткой, но ёмкой. Цытирую запись из протокола: «Ну что, мать вашу Читу за ногу. Пасидели, пазоседали мы не плохо, многие не выдержали накала стростей, однако неапходимо сделоть резюмэ». Стуча лысиной с низу по крышке стола, он резюмировал: «Неапходимо предать анафеме сомневающехся, углубить работу с маладыми лаборантками и  выбрать дату проведения следущева конгресса». С паследними словами претседатель выкатилсо из под стола, дёрнул ножкаме и уснул.