Помню, аппендицит мне вырезали. После операции, еще не отошедший толком от наркоза, пошел я ночью в туалет. Возвращаюсь в свою палату, думая, естественно, о высоком. Мол: «Роковая опасность для России — это сокращение доли русской нации. Она — наше государствообразующее начало, и ослабление этой основы основ чревато потрясениями и неизбежным завершением существования страны. Родник белой цивилизации иссыхает… Немедленно, завтра же, к Путину, управлять демографической программой. Так ему прямо и скажу — на фоне неизбежной депопуляции задача нашего общества заключается не в том, чтобы горестно восклицать, а в том, чтобы трезво оценить возникающие угрозы. Не может же он не понимать, что гарантию развития народа дает лишь плодовитость семьи!».

С такими мыслями подхожу я к своей кровати и вижу, что в ней уже кто-то лежит. Обалдев от такой наглости, хлопаю по плечу под одеялом. Дальше происходит следующее: одеяло отлетает в сторону. Под одеялом оказывается девушка, милая такая, кроткая, трудолюбивая… Которая, не раскрывая глаз, поворачивается ко мне круглой такой задницей, и снимает трусы. Поманила меня своим порочным лоном. Оно и понятно. Молодежь у нас порой просто вынуждена идти на панель. Кормить себя телом. Это большая трагедия для нашего народа. И корни, конечно, у нее социальные…
Короче говоря, делать что-то вопреки половому инстинкту, тем более мне, человеку, ослабленному болезнью… Да и по осени у меня всегда сезонное обострение либидо, просто побирушкой постельной становлюсь, честное слово.  Может шум дождя за окном на меня так действует? Может, прав был поэт, когда сказал:

Шпарит ливень над Москвой,
Но не в счет погода.
Снова бляди на Тверской
Не дают прохода.

В общем, и так мне ее выебать захотелось…  Оно и понятно. Если женщина голая, то уже совсем не важно, как ты себя чувствуешь… И, естественно… думал я, что раз сама трусы сняла, уж точно покроется все прозрачной кисеей молчания…

Ошибся. Фатально. Своим визгом она разбудила всю больницу. Оказывается, что, выйдя из туалета, я не туда повернул и попал в женскую палату. А в больнице по ночам медсестры делают уколы, поэтому, как только больной чувствует хлопок по плечу, то он, не просыпаясь, снимает трусы и поворачивается соответствующим местом навстречу уколу!

Чувствую, ситуация сгустилась. Ждет меня толпа на городской площади, и веревка уже колышется на ветру. А у меня мысли скачут как блохи... Но я не растерялся, принял угрожающую позу альфа-самца и завел было: «Теперь, что касается конкретно евреев. Да, действительно, противостоять депопуляции может каждый. Но, поелику, секс за деньги, в противоположность близости по любви…». Бессмысленный набор красивых слов, короче. Выразиться хотел в том смысле, что «вместе мы горы свернем». Я всегда так поступаю в острых ситуациях, ведь литература должна украшать, подслащивать жизнь, делать ее чуть более пряной… Вроде и мысль есть и стильно изложено, но чувствую — не то. Оно и понятно — слишком много несчастья мы видели вокруг после развала Союза, оттого-то слишком у народа  так страсти и накалены…

Поэтому в свое оправдание и зарыдал я в голос. И в крике зашелся: «Не надо, не надо меня в газенваген, я еще могу кровь дава-а-ать». А что мне было еще делать?