Было это где-то в конце 90х. Работал я в невъебически серъезной конторе по разработке невъебически серъезного программного обеспечения. И заключила наша контора кантракт, на устанофку этава ПО во все раённые суды адной очэн кафказской республики.
Ехать, ясен хуй мне, как молодому сотруднику, дышать, блять, чистым воздухам, хавать шашлык и вся хуйня, для чего шеф обещал отпускных навалить поболе.
Поехал, бля, работаю. Нормально все, шашлык и вся хуйня, вино неплохое такое, тока телки пачему-та страшные все: толстые,  усатые, как тот Эркюль бля Пуаро.
Улажица мне со всеми делами нада было что-та дня в три, а работы больно дохуя, не успевал, в общем, потому как шашлык и вся хуйня.
Так вот паехал я с утра в самый глухой горный аул. Там нада была захуячить это ПО судье и его помошнегу на компы. (я вабще ахуел, что там есть компы).
С компом судьи гемару до 12:00 - абед. Я судье гаварю: «Ваш абед меня ниипет, я к вам припиздил за три тысячи ебаных километров, а работы еще дохуя. Вы хавайте, а я буду хуярить.» Тот мужик нармальный, отвечает «Беспесды, иди к памошнэгу, дэлай че нада, эсли тот будэт пэсдэт, скажи я сказал, бля».

Пошел я к кабинету памошнега, хуяк - дверь заперта. Постучалсо - нихуя. Видима съебалсо кудата. Возвращаюсь к судье, мол, нихуя – заперта. Тот: «Гавно дэло, счас пазваню» (у них еще и мабилы были – песдец!). Званит – опять нихуя – не отвечает. Я кричу ждать не магу, понимаю что ниправ, но вот такая хуйня – не успеваю. Тот мне: «Гавно дэло, щас наиду тетя Майя – уборщица, у ниё фсе клучи эст».
Пошел, нашел, взял ключ. Идем вместе с ним, он дверь открывает, я первый заваливаю. Там такой предбаннег, а дальше ищё дверь. Открываю ее и предстает передо мной ебическая картина. Памошнег этот, разложил на столе памошнецу судьи и задрав ей ноги жарит со всей доступной хуячестью, а другая, бля, памошнеца, сидит верхом пелоткой у той на морде и цалуицца с памошнегом. Вот такой, сцуко, «кафказский треугольнег».

Треуголнег этот, ясен хуй, при нашем появлении быстро распалсо, и все трое, одеваясь, начали что-то арать на своем горном наречии, да так блять, громко, что я почуствавал себя посреди ебаной Ниагары. Патом вступил судья, тоже на своем горном языке, тока еще громче и те трое сразу позаткнулись – старший ёпт!. Вот в этом маменте я тактично съебалсо на улицу пакурить.
Курю и думаю: «Нихуасе значит какую еблю практикуют в самых глухих аулах горных республик России!»

Вернулсо, сел за комп памошнега. Те две пелотки съебались кудата, а памошнег, бля, сидит, весь красный и малчит, смотрит на меня, как, бля, хохол на маскаля – злобна так и обиженна. Я тоже песдеть лишний раз не стал, сижу работаю, спиной значит в этаму половому монстриле. Думаю: «Зарэжэт щас сцуко меня и песдец! Или хуйнет чемнить по башке и в рапство прадаст!».

Нихуя, абашлось, сделал дело иду патписать дакументы у судьи. Захажу, а он мне афаризм: «Вот бля, паспэшыш, сцуко, людэй насмэшыш!» и давай бууугггааагггааа!!! Аж пат стол сполз.