Терпеть не могу уродливых, но в то же время прижимистых, жадных баб.
Спросите «Почему я так резко о женщинах?». Да все просто – я альфонс. А при моей профессии скупердяйка – сплошное разорение, зря потраченные время и сперма.

Вот многие, особенно слабый пол, осуждают альфонсов.  А я считаю, что все профессии важны, все профессии нужны. В том числе и моя. Да и возводят напраслину на нас, альфонсов, в основном от зависти – или жирные, пузатые, лысые мужики-импотенты, или  некрасивые и в то же время бедные, не могущие позволить себе завести платного любовника, бабы.

По окончании института я не долго думал – какой путь мне выбрать?  Опыт альфонствования у меня был. За пять лет учебы в ВУЗе я не потратил ни  одной своей копейки на питание. В обмен на пару палок студентки из нашего общежития меня и кормили, и поили. Некоторые даже одевали и обували, водили на футбол и в ночные клубы. Запросы у меня, студента, тогда были небольшие. А потому мне хватало и таких мелочей, таких незначительных знаков внимания со стороны моих соучениц.


После института, немного поразмыслив, я решил:  зачем мне быть представителем серого, безликого, ущербного  племени  офисного  планктона? Зачем ради маленького , но зато стабильного оклада насиживать по 8 часов в день геморрой, унижаться , лебезить перед уродом-начальником, нетерпеливо  дожидаться окончания рабочего дня, как пришествия Христова, а потом идти с такими же неудачниками в паб , дабы там в очередной раз перемыть косточки ненавистным учредителям, не желающим поднимать зарплату. Это не по мне.  А потому, я четко очертил контуры перспективы: непривлекательных, одиноких , но в то же время пробивных, твердо стоящих на ногах ( в материальном плане) женщин у нас в стране предостаточно. Почему бы с ними не производить товарно-денежный  ну, или, по крайней мере, натуральный обмен. Я им свою молодость, большую потенцию, сперму, немного уважения, а они мне – «хлеб насущный».

В начале моего нелегкого пути альфонса попадались мне  в основном женщины, определение которых я вынес в заголовок. А нарывался тогда на скупердяек, жлобих, в основном,  по своей неопытности, молодости. От несовершенного знания женской и вообще человеческой натуры. Признаюсь честно: поначалу я плавал мелко. Среди моих первых источников дохода были парикмахерши, владелицы киосков на центральном вещевом рынке города и менеджеры среднего звена. Толку от них было мало. Так, крохи: редкие походы в пиццерии, немного денег на съем квартиры, одежду и пропитание. Зато крови они у меня попили изрядно. Мало того, что приходилось изо дня в день глядеть на их кривые заточки, прыщавые спины, циллюлитные жопы и бедра. Так они еще отличались скверным характером, неадекватным поведением  и постоянными капризами.

Вот, например, Ольга-торговка. Первая моя. У нее было два ларька на вещевом рынке. Торговала турецкой кожей и дубленками. Прожили мы с ней 4 месяца. Как раз на зиму они выпали. Так она мне за это время только одну (всего одну!) кожаную куртку, и то короткую, подарила. А видели бы вы ее глаза, когда она давала мне ее примерять. Я когда принимал подарок, вспоминал нетленную классику советского кинематографа – фильм «Летят  журавли». А именно - сцену провода добровольцев на фронт. Меня так и подмывало вернуть ей куртку, ибо боялся , что она расплачется. И это за мои труды-старания?! Помню , как я ее пилил по четыре раза на вечер. Ажно дым стоял коромыслом. Она , конечно, при дневном свете была , что тот вурдалак из «Вия» - лицо угрями побито, что шашелем изъедено, а на шее еще и немаленький шрам-ожог. Однако фигура у нее была приемлемая, я бы даже сказал – на твердую четверку. А потому при затемнении помещения, глядя на округлые, плавные контуры Ольги, можно было возбудиться, и вставлять пока есть силы. Но ведь, в ответ ни какого материального вознаграждения, никакой  моральной сатисфакции.  Помню, повела она меня в какой-то средней паршивости ресторан. Долго приценялась там , как Воробьянинов в «Праге» . Заказала себе и мне плохо прожаренный стейк , картофель фри и салат, от которого у меня через полчаса начался метеоризм. Выпить Ольга взяла себе водку, а мне пиво. Надудлилась она , яко свинья уже через полчаса. После ужина, по дороге домой она периодически повисала у меня на шее, тянулась ко мне лунной поверхностью своего лица , и, дыша тяжелым перегаром, икая, спрашивала: « Котик, тебе понравилось? Ииии-ааа! Хороший ресторан! Скажи! Ииии-аааа!». На проспекте, на остановке транспорта торговка потянула меня в маршрутку. Я запротестовал: « Ты чего?! Столько трястись в микроавтобусе! Бери такси! Ты кассу каждый день снимаешь». Жадная  Ольга замотала головой : « Нет! Какое такси! Мы лучше еще потом водки возьмем!» .  Возражать не имело смысла.  Я смиренно поплелся за ней в маршрутку. Да и успокаивала мысль, что еще водки возьмем.  Под беленькую  она становилась куда красивей, и я возбуждался легче.

Уже в салоне микроавтобуса случилось то, что положило конец нашим отношениям, а точнее – начало моему счастливому избавлению.  Умостив свой зад на сидение, счастливая от 300 грамм водки и осознания того, что она, наконец, сводила в ресторан своего любимого, Ольга стала орать песню-вступление  из одного  мексиканского сериала. Картина была ужасной. Прыщавая харя, вытягивая губы, оскаливая желтые зубы, наполняла салон протяжным,  шакальим воем. Голоса у нее отродясь не было, да и испанского она не знала, а потому половину слов она заменяла звуковой имитацией. Я потом долго удивлялся, как она могла  запомнить на слух пусть даже половину текста на непонятном ей языке. Наверное, все просто –  баба, до моего появления в ее жизни, коротала  одинокие вечера за просмотром мыльных опер.

- Да заткнись же ты! Люди смотрят! – зарычал я уже после первых двух строк первого куплета  песни на албанско-испанском  языке, при этом исподлобья озираясь на окружающих.

- А мне похуй! Мне хорошо! Давай, подхватывай за мной! – быстро протараторила в ответ Ольга и  продолжила дальше широко разевать свое рыло. 

А люди действительно стали поглядывать в нашу сторону. Посмеиваться. Больше всего меня убило то, как смотрели на нас симпатичные  девушки-подружки. Они переводили взгляд с меня на Ольгу, и обратно. Я думаю, они догадались -  какую роль я выполняю при орущем песнь страшилище.

- Оля! Прошу тебя  - замолчи! – во второй раз попросил я спутницу и слегка ударил её по ребрам. Но все также безрезультатно.

Сложно сказать, что точно заставило меня совершить последующие действия. То ли ситуация, то ли отвращение к торговке, накопившееся за 4 месяца. Как бы там ни было, я зачерпнул в кармане, подаренной мне Ольгой,  куртке жменю семечек, и щедрой рукой кинул их в раззявленное ротовое отверстие  поющей любовницы. Полсалона, словно по команде, одновременно заржало.  Те подружки, что бросали на нас оценивающие взгляды, вообще чуть не попадали на пол. Ольга же, скривив резко харю,  выплюнув изо рта семена, истерично завизжала:

- Да ты охуел, тварь! Ты что себе позволяешь! – с этими словами она со всего маху въехала  мне по сопатке.

«Отмщением аз воздам». Почувствовав, как по разодранной ногтями щеке  стекает кровь, я не стал медлить с расправой. Спустя секунду после необдуманного в плане последствий выпада  Ольга лежала на полу, поверженная моим ударом в челюсть, и выла, вслед мне,  пробирающемуся к выходу:

- Ты куда! Вернись, гад! Какое ты вообще имеешь право возникать? Ыыыыы! Я тебя кормлю, пою, так ты терпи все! Ыыыыы!

Честно говоря, я плохо помню, что она тогда при людях орала. Я в тот момент требовал от водителя, чтобы тот немедленно остановил микроавтобус и высадил меня. Открывая дверь, я услышал:

- Иди! Иди! Ты еще вернешься! Куртку верни, тварь!

- А вот, хер! Это компенсация за то, что я столько времени полоскал свой член в твоем гнилом теле! – заорал я в ответ, страшно оскалившись и ударив себя несколько раз по локтевому сгибу. Моя прощальная фраза, помню, заставила биться в конвульсиях всех без  исключения пассажиров маршрутки. А водитель тот вообще упал головой на руль и долго не мог включить нужную передачу.  Что было дальше с Ольгой? Да ничего. Оклемалась. Правда , звонила мне с месяц, надоедала. Заманивала новой курткой. Даже дубленку обещала подарить. Но я показал ей от локтя, ибо нашел к тому моменту «Серую шейку».

«Серой шейкой»  я называл Диану. Пересеклись мы с моим очередным и, слава Джа, недолгим  жизненным недоразумением в одном престижном парикмахерском салоне.
Диану я подробно описывать не буду. Скажу лишь, что она очень похожа на Тележкину. Только ростом  значительно меньше – от горшка два вершка, и  с огромными ушами, у которых смешно при ходьбе тряслись, отвисшие почти до плеч, мочки. Из-за своих антропометрических данных  Диана перед работой, чтобы доставать до голов клиентов, одевала безумной высоты шкары на платформе стиля диско 70-х годов.  Да, и главное – она хромала на правую ногу, от чего собственно и получила от меня прозвище «Серая шейка».

В дневное время я старался не появляться с ней на улицах города, дабы не приводить в смущение его жителей. Под любым предлогом я  назначал ей свидания лишь в наглухо зарытых, затемненных  помещениях – у нее дома или на своей съемной квартире. Всякий раз после того, как она кончала, я вскакивал с постели и бежал к ее сумочке. Там я, пока «Серая Шейка» , сжав ноги, и прикусив согнутый указательный палец, наслаждалась остатками оргазма,  брал деньги. При этом я говорил ей стандартную  в моей профессии фразу « В долг. Не надолго», которая  на самом деле означает « Это малое вознаграждение за труды мои тяжкие».  И кто бы мог тогда подумать, что Диана воспримет мои слова буквально? В один чудный день, аккурат  через полтора месяца после нашего первого совокупления, она пришла  ко мне на квартиру и, положив на кухонный стол  записочку с калькуляцией взятых мною сумм, заявила:

- Имей совесть, милый! Уже сколько времени прошло. Где долги? Я бы еще подождала, но мне сейчас деньги понадобились .

Я аццки заржал. Посмеявшись от души, я съел бумажку, взял за шкирку цирюльницу и провел до входной двери. Там согнул ее  немного головой вперед,  отвел свою ногу в сторону, и прежде, чем отпустить ей пинка , молвил:

- Серая шейка! Ты думаешь, что промеж нами стремительный карамболь был ? Любовь? Прости, но я  с тобой работал. Тяжело работал , ибо почти каждый день наполнять спермой твою маленькую, хромую тушку очень непросто. А ты деньги пришла взад требовать! Иди-ка ты по-доброму!

За сим я выставил ее вон. Так она , стоя за дверью, вместо того, чтобы возмущаться «Как ты мог так обойтись с женщиной, оскорбить ее, пройтись по ее физическим недостаткам?!» , требовала вернуть ей деньги! Вот жадность женская!

Ну, ничего. Я повзрослел. Заматерел. Теперь  у меня только элитные дамы – владелицы, соучредители крупных фирм. Владелицы Мерседесов и Лексусов.  Они хоть в большинстве своем  в годах, с придурью и с ненормальными сексуальными фантазиями, но зато не трясутся по поводу потраченной на меня круглой суммы. А это главное.

Женщины, не будьте жадными!