I
От Саратова до Москвы всего то полтора часа лета, и Сергей проводил это время с пользой. Взял себе в попутчики литровую бутылку «мартини», удобно устроился в кресле бизнес класса, малость позаигрывал с вертлявой стюардессой и размашисто перекрестился.
Вообще то он не любил летать, хоть и летал очень много. Утверждение, что в авиакатастрофах погибает гораздо меньше людей чем в ДТП, никоим образом не действовали на него успокаивающе. Сергей не верил, что этот железный аппарат может держаться за воздух. Молиться тоже не получалось – просто не приходило в голову ни одной подходящей молитвы о благополучном приземлении рейса Саратовских авилиний.
            Сделав несколько глубоких глотков полынного «мартини» Сергей еще раз перекрестился, как и положено православному, и решил больше не думать о проблемах перелета: Бог даст, долетим, ну а если нет, то что ж, все равно когда то надо умереть.
            Его личная жизнь была удивительна и недостоверна, как приключенческий роман. Едва окончив школу, он весело и беззаботно зарегистрировал любовь со своей одноклассницей Леной, ухитрившейся залететь от него жаркой июньской ночью. Затем утопал в армию, оставив супруге на память красивую девочку Машу, плод их ранней и страстной любви. Возвратившись из дурдома с лирическим названием «Вооруженные Силы», он также быстро развелся, объявив молодой жене, что тогда он был молод, глуп, а теперь повзрослел, поумнел, и намерен  исправить это глупость.
            Татьяну, свою вторую жену он зацепил в больнице: смешно сказать, просто хотел заблудить с красивой медсестрой, а вон оно как получилось. Прожили долго, лет пять, нажили немало добра и двоих детишек, один из которых был взят в качестве приданого за невестой, а второй сооружен без постороннего вмешательства, так сказать собственными силами. Баба она была ничего, хозяйственная и домовитая, только злобная малость. Тогда Серега думал, что и состариться он с Танькой, но ведь правду говорят: человек предполагает, а Господь располагает.
            Бес попутал – по пьяному делу оказался он в койке рыжеволосой Натальи, директора юридического департамента одного из московских банков. Чем поразила – непонятно. Сергей тогда только-только переехал в Москву, от лютого безденежья снимал комнату у столичных опойков, работал как вол, а харчевался чем Бог послал. Дела шли, деньги появлялись, и все как бы налаживалось. Думал потрахаться с Наташкой малость, сорвать кайф на халяву, да и вернуться в лоно семьи, как подобает образцовому мужу и отцу. Да не выгорело, не оценил он Натальиной прыти. Девка взялась за него всерьез, официально объявив, что он в самом скором времени будет ее законным мужем. Не успел он оглядеться как, оказался уже у Натальи с вещами и на постоянном месте жительства. Правда перед этим он позвонил Татьяне и сказал ей жалобным голосом: прости дорогая, заигрался я по пьянке, промашка вышла, не нужна ты мне, не пара я тебе, ты еще молода, найдешь человека по сердцу, в общем - прощай.
            Вот после этой глупости и начались все его приключения. К Наталье он пришел чуть ли не в одном исподнем: все, что нажито было непосильным трудом, осталось у бывшей супруги. Ну что то вроде компенсации за моральный ущерб и нравственные страдания. Или оплаты полученных когда то с ней оргазмов.
            И снова началась новая жизнь с новой бабой: дружно строили дачу, взяли машину, потом другую, копили деньги, иной раз выпивали, но в меру, работали, веселились,  словом жили неплохо. Серега даже не гулял от нее, ну не было у него желания ходить налево. Странно это конечно, но факт. А время шло, острые ощущения былой страсти медленно и уверенно стирала бытовуха. Стали цапаться по пустякам, лаяться без повода, в общем, лихой роман плавно и незаметно трансформировался в нормальную семейную жизнь. Как у подавляющего большинства населения.
            И вот однажды, крепко выпив, Серега ухитрился вновь сойтись со своей второй супругой. Татьяна приехала в Москву за ежемесячным пособием на детей, которое в просторечии именуется алиментами, и банальная встреча окончилась бурным сексом. Ну все понятно: переспали бы и разбежались, так ведь нет. Хватило же у него ума совершить рокировку: снять квартиру на Большой Спасской улице и начать с Татьяной совместное сожительство. Этакое де жа вю, на провинциальный манер.
            По вполне понятным причинам Наталья была не в восторге от таких его финтов. Дескать, мы его на помойке нашли, от дерьма отмыли, в люди вывели, а он, гад паскудный, поросенок неумытый, в побег ударился. Вообще то понять ее можно, от таких фокусов кто угодно взбеситься.
Поразмыслив, Наталья тоже сделала неординарный ход: обманом заманила Серегу в квартиру, намертво заперла входную дверь, выбросила ключи в окно и объявила, что больше его никуда не отпустит. Заодно в клочья порвала его паспорт и адвокатскую ксиву. И не сказала зачем. Сергей просил ее не маяться дурью, отпустить его по хорошему, упрашивал, умолял, угрожал, обещал убить, ногами топал, руки целовал, даже въехал ей пару раз с горяча – ни хрена не помогло. А этаж то был четвертый, прыгать страшно, так ведь и разбиться можно. Вот и сидел двое суток как жираф в клетке. Потом, в результате масштабной оперативно-розыскной программы, нашел запасные ключи и ухитрился слинять по тихому. Точно, прав был поэт: любовь, не вздохи на скамейке, и не прогулки при луне.
Но с Танькой жизнь то же не заладилась. Треснувшую вазу еще можно склеить, а вот в прах разбитую собрать вновь – это никогда. Маялись месяца три или четыре, а потом разошлись окончательно. Понял Серега, что жизнь свернулась в дугу, хоть в петлю полезай. Может так бы оно и было, да случай выручил. Позвонила Наталья и сказала, что вход в царствие небесное для него не закрыт, покайся мол, и я все прощу. Делать нечего, пришлось каяться, прости родная, перебрал я тогда маленько, омрачение ума наступило.
Зажили вновь под одной крышей, тихо ненавидя друг друга. Спору нет, оба предпринимали все возможные усилия что бы развернуть отношения в нормальное русло, да все боком выходило. Наталья полностью зациклилась на даче, возила стройматериал, жестко командовала рабочими-нелегалами из Крыма, и почти не бывала дома. За собой не следила, втихаря попивала, быстро превращаясь из рыжеволосой красавицы в нормальную вечно усталую мохноногую кобылу.
А вот Серега заблажил по черному. Домой ходил только ночевать, да и то далеко не всегда, пить стал так, как в институте не пил, на сожительницу внимания не обращал вообще, компенсируя его отсутствие финансовыми вливаниями, а все свободное время посвятил бабам. Нет, не то что бы он стал покорителем женских сердец. Парень полностью переквалифицировался на возмездную любовь.
По долгу службы он часто бывал в Краснодаре, а девки в этом солнечном городе, что порядочные, что развратные – счастье кобелей, онанистов, да и всех нормальных мужиков тоже. Спросите любого, кто хоть раз был там, все подтвердят. Честно говоря, он никогда не понимал, как можно жить в Краснодаре и не гулять во все тяжкие.
Святая святых Краснодарской гостиницы «Интурист» - это бар на четвертом этаже с лирическим названием «Встреча». Если зайдешь, то одному уйти невозможно: сердце стучит с перебоями, глаза разбегаются, в штанах уже не мятный кусок мяса, а настоящий ствол от танка, такой же толстый, длинный и несгибаемый. В приятном полумраке бара, сидит целый табор развеселых красоток, блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие, высокие и не очень, стройные и чуть пополнее, словом, выбирай любую, и валяй, веселись, только знай не скупись. Да и цены почти копеечные. По сравнению со столицей - халява плиз! Эх, не жизнь, а малина!
Вот и подсел на эту малину Сергей капитально. Стыдиться нечего, всего через полгода работы в Краснодаре, весь бар уже приветствовал его аплодисментами. Наверное не было в этой гостинице блядушки, с которой бы он не вступил в секс-контакт. А что за деньги, так хрен с ним, даром угощают только в бане угаром, да и то по дням субботним.
Но и в платных отношениях необходимо хоть какое-то постоянство, а потому Сергей, крепко подумав, назначил на должность своей постоянной подстилки в городе Краснодаре и его окрестностях разбитную девку по имени Гелла. Она имела мало общего со своим Булгаковским прототипом.  Красивая как античная статуя и тупая как пробка. Но пьянствовать и спать с этим животным, ему было очень приятно. А уж на эти дела Гелла была, мягко говоря, мастерица не из последних. Шампанское хлестала чуть не ведрами, в режиме нон стоп - то есть с утра до вечера и с вечера до утра. Сергей поражался: и как в нее  лезет столько этой шипучей гадости? В постели, равно как и в пьянстве, девица была неутомима и неистощима на выдумки. Будто всю жизнь занималась только просмотром порнофильмов, чтением Камасутры, и закреплением полученных теоретических знаний на практике. Хотя на счет чтения, это под очень большим сомнением. Сергей никогда не видел ее читающей хоть что-нибудь, и даже трезвел от удивления, если Гелле удавалось сказать пару сколь либо связанных между собой предложений. Короче, он и медного гроша бы не поставил бы в споре на то, что она вообще умеет читать.
            Возвращаясь в столицу, Серега то же не скучал, благо работа службы скорой сексуальной помощи, в Москве налажена выше всяких похвал. Сначала он еще считал оттраханных им шлюх, а когда их число перевалило за сто, то просто махнул рукой. Он не испытывал к ним ни симпатий, ни отвращения, вообще ничего. Просто пара бутылок вина и ежевечерний поход к работницам грянувшей сексуальной революции, стали постоянной привычкой, ну совсем так мытье рук перед едой.
            Иногда у него был грех и с порядочными, так сказать, женщинами, т.е. с теми, кто спит с мужиками не за деньги, а даром, на общественных началах, за идею. Однако шлюхи ему нравились куда больше. Опыт, как известно, великое дело, а с опытом у проституток было все нормально, что в общем то и естественно. Каждым делом, в том числе и сексом, должны заниматься профессионалы. Порядочные дамы казались Сергею фригидными неумехами, ну все равно что футболист дворовой команды поселка Гундосово, наденет майку «Арсенала» и выйдет играть в чемпионате Англии. Что из этого получиться? Коню понятно, смех один.
            Одному Богу известно, как Наталья терпела такие чудачества своего благоверного. Может из - за приносимых им домой денег, а может из-за чего другого. Женщин понять сложно вообще, а уж Наталью в особенности. Как знать, вдруг ей доставляло тайное удовольствие осознание того, что ее сожитель трахает все, что хоть отдаленно похоже на женщину? 
Его приятель по работе, степенный и благообразный адвокат с княжеским именем Игорь, стыдил, срамил и уговаривал сбавить обороты, дескать, уймись Серега, догуляешься ты когда ни будь, пропадешь как собака ни за что. Сергей и сам все понимал. Да и не нужно быть Эйнштейном, что бы сообразить, чем закончиться для адвоката постоянная пьянка с блядьми на десерт. Но увы, он уже вдел ноги в стремена своей сумасшедшей судьбы и  летел как самолет на форсаже.
II
Тот октябрьский вечер для Сергея начался в общем то банально. Будучи уже крепко под мухой, но еще не сильно пьяный, он внимательно изучал в Интернете поисковый сайт «ДОСУГ.НЮ». Сайт предлагал москвичам и гостям столицы насладиться всеми прелестями продажной любви. Вообще то по праве говоря, это был не сайт, а настоящий салон женской красоты, где каждый мог себе выбрать что, что требует плоть и позволяет кошелек.
Записав телефоны пяти или шести приглянувшихся ему девок, он направился в свой любимый бар «Рокки», что на проспекте Мира. Хлебнув пивка, покурив, поразмышляв о презрении к миру и о бедственном состоянии человечества, Сергей взялся за телефон.
Первая дама обворожительным голосом известила, что она с огромным бы удовольствием избавила бы его от спермотоксикоза, но не может сделать его сейчас, поскольку должна немедленно вылечить от этой болезни другого. Предложила перезвонить через час. Примерно аналогичный ответ он получил и у второй потаскушки. Зевая, Сергей набрал третий номер. Кто знает, как бы сложилась его судьба если бы и в третий раз он не дозвонился, или бы ему сказали что девушка сейчас не может, или может но не сейчас. Но как говориться, если бы да кабы. 
            Третий абонент известил его, что очаровательная девушка с именем Вика, незамедлительно готова предложить ему любовь до гроба из расчета три тысячи рублей в час. Кроме того, голос в телефоне ласково пообещал, что если он не пожалеет шести тысяч рублей, то он получит любовь не только Вики, но и ее подруги Кристины в придачу. Обе очаровашки уже ждут на Новинском бульваре, все глаза выплакали тебя поджидая, так что ты парень не тяни и не томи, а поспешай к ним на всех четырех, а то у девчонок, мол, уже лобки взмокли. 
            Сергей отказался от взмокшего лобка Кристины, поймал левака и покатил в район Смоленской площади. Красивый и величественный дом сталинской постройки, в которым находился конечный пункт путешествия, был хмур и всем своим видом как бы говорил ему: не дело ты задумал парень, шел бы ты отсюда, все нормальные люди дома сидят, а  не по бабам ходят. Не понял, не послушался Серега, не чуял беды над своей головой. Или не захотел понять. А зря.
III
            Процесс воспоминаний был прерван бархатным голосом стюардессы, которая просила пристегнуть ремни. Дескать на посадку заходим, так что затянитесь потуже ребята, а то мало ли что. Сергей усмехнулся: они что, бояться что я выпрыгну из самолета? Или впрямь беспокоятся за мою безопасность?
            От перепада давления сильно болело ухо, пробитое еще в армии, и почему то ныли ребра, искалеченные несколько лет назад в Свердловске. Тогда его жестоко избили ОМОНовцы, задержавшие Сергея по сфабрикованному обвинению в незаконном хранении оружия. Ситуация банальна: все войны по переделу собственности в России, ведутся при активном участии правоохранительных органов. И это плюс, поскольку силовики могут применять оружие совершенно легально. Действительно, зачем нанимать бандитов, если ту же работу могут сделать менты? А жаловаться некуда.
Морозным утром, он возвращался на своем Вольво из Нижнего Тагила. На посту ДПС, что на въезде в Екатеринбург, остановили его гаишники, и даже не проверив документы, сразу попросили открыть багажник. Открыли, а там глядь – «Макаров» лежит, вороненой сталью отсвечивает. А еще через четверть часа, Серега уже заливал своей кровью местное отделение РОВД. И что характерно: про ствол его никто не спрашивал, ментов интересовали некие подробности его поездки в Нижний Тагил. Пришлось молчать. Нет, не потому, что ему не давали покоя лавры Зои Космодемьянской. Просто Сергей хорошо знал, что если он рот откроет, то и закрыть его не успеет. Так с открытым и похоронят.
Потом был торжественно составлен протокол, из которого следовало, что Сергей вдруг ни с того, ни с сего возбудился, озверел, выскочил из машины и набросился с кулаками на троих сотрудников ОМОНа, мирно куривших у обочины. Те его уговаривали отстать от них, мол иди парень своей дорогой, чего мы тебе сделали, а он ни в какую. Пришлось задержать и доставить в отделение. Да беда приключилась: занесло милицейскую машину на повороте, грохнулся Серега на пол и сломал парочку ребер. Случайно, само собой разумеется. Впрочем, было особо отмечено, что пострадавшему была оказана медицинская помощь. Словом, классический несчастный случай.
Подписывая протокол, Сергей, харкая кровью, еще нашел в себе силы пошутить и начертал: «прочел с чувством истинной радости и умиления». Ладно, слава Богу что все так кончилось, запросто могли и до смерти забить, а в свидетельстве о смерти написать что он умер от аппендицита. 
Конечно грех жаловаться, много денег ему перепало в той Свердловской передряге, было за что рисковать.  Правда, все бестолку. Все деньги были вложены в дачу, которую они строили с Натальей. А вот два коллеги из его группы, остались в Свердловске навсегда. Только не жить, а лежать на Волчьем кладбище.
Урчащий звук под флюзеляжем самолета возвестил о том, что выпущены шасси. Как всегда, Сергей с неким волнением ожидал страшного удара колес о взлетную полосу. Черт его знает, ведь в сущности самолет представляет собой несколько тысяч деталей, собранные воедино на допотопном конвейере полупьяными рабочими. Вдруг что ни будь отвалится? Однако нет, сели хвала всевышнему.
Голос из динамика сообщил, что они прибыли в аэропорт Домодедово. А что, кто- то думал, что их привезут в Анталию или в Лондон? Он встал, набросил на плечи плащ, стюардесса подала портфель, и улыбнулась ему так сладко, как будто мечтала провести с ним весь остаток жизни.
На выходе из терминала толпа таксистов, похожих на стадо жирных ленивых боровов, радостно орала, утверждая, что может пулей доставить его в любую точку Москвы. Боже, ну какой идиотизм кругом. Только сумасшедший или иногородний может всерьез полагать, что пятничным вечером можно быстро проехать по Москве. Нет, даже не быстро, а вообще проехать. Город давно стоит. И стоит намертво. Равно как и все ближайшее Подмосковье.
Выйдя из здания аэропорта, он купил билет на скоростную электричку, обещавшую всего за сорок минут доставить его в центр Москвы. Сел в поезд, допил остатки «мартини» прямо из горла, показал язык неодобрительно посмотревшей на него девушке, и мрачно задумался.
IV
            На вопрос о том, как он познакомился с Викой, Сергей всегда бормотал что-то невразумительное. Кому-то говорил, что в метро, кому-то, что на работе, кому-то, что на улице, а кому-то, что в ресторане. А про себя думал: нет ребята, я только на Страшном Суде скажу правду, как я с ней познакомился. Что ж, у него действительно были все основания к тому, что бы тщательно скрывать обстоятельства знакомства.
            Бог свидетель, направляясь к Вике на Новинский бульвар, он был уверен, что свидание не затянется. Ну трахнусь, кину ей трешку, сполоснусь в душе и свалю по тихому. А если понравится, то зайду еще раз. А может и не зайду. Но увы и ах, эта встреча стала для него роковой. Да и не только для него.
            Подошел к подъезду, позвонил и сказал, что готов предаться всем радостям продажной любви. Собеседница удачно изобразила неописуемую радость в голосе, и сообщила тайну кода на подъезде.
            Никогда не забыть ему этого момента. Дверь открыла Вика. Ласково улыбнулась, представилась и пригласила войти.
Если бы в этот момент прямо в квартире грянул гром и пошел ливень, Сергей был бы поражен меньше. Если бы исламисты взорвали Нью-Йорк, или под него согласилась бы лечь Милен Фармер, если бы Россия нанесла бы ядерный удар по Штатам, или Билл Гейтс сделал его своим наследником, он бы и ухом не повел. Даже если бы его прямо сейчас назначили на пост Президента Российской Федерации или Директора ФСБ, то он и на это не обратил бы внимания. В эту минуту остальной мир просто не существовал.
Тупая боль молнией вспыхнула в мозгу, пробила висок и пронзительным эхом отозвалась в сердце: понял Серега, что так просто ему отсюда уже не уйти. Наверно в эту самую минуту, да, именно в эту минуту, он раз и навсегда решил для себя, что не жить ему без этой девушки. А может быть просто пришло страшное осознание того, что его жизнь подразделяется на две части: до нее и с ней.
Ноги налились свинцом, и почему то сразу стало тяжело дышать, то ли от того что стальной обруч змеей сдавил грудь, то ли в районе Смоленской площади просто кончился воздух. А сердце стучало так, как будто он враз выпил цистерну Рэд Булла. Честное слово, ему показалось что его сумасшедше стучащий мотор сейчас вылетит из груди. Сергей тупо забыл куда, к кому и зачем он пришел.
Господи, ну до чего она тогда была красива! Высокая как королевский тополь, стройная, с фантастически пропорционально сложенной фигурой как будто выточенной из слоновой кости, и копной пушистых шелковых волос. А какие глаза! Черные, а вернее густо-карие, в них вечность ореха и сладость меда, бездонность и предрассветная голубизна, кошачья пугливость и ласковость пушистых ресниц. Ее волосы пахли гвоздикой,            весенним дождем и утренней свежестью, и этот пьянящий, головокружительный запах напрочь валил с ног, приятно обвивал плечи и утягивал за собой в сладкий дурман.
Наверно в жизни каждого мужика хоть раз встречается женщина – ведьма, женщина – наваждение. И дело тут не в уме, не в красоте, не в роде занятий, и не в возрасте. Сколько бы баб ни было, а помнишь все равно только ее. От только одного прикосновения к ней звереешь враз, наливаешься весь дурной кровью, чувствуешь, что тебе будто снова семнадцать лет, крышу напрочь сносит, как башню у танка после попадания в него крупнокалиберного снаряда!
Каждой клеткой своего организма понимаешь, что попал ты парень, и попал по крупному, что будет она из тебя веревки вить и делать все что захочет. Нет, не ты, а она. А ты с этим ничего поделать не можешь, поскольку ты просто лежишь у ее ног и смотришь ей в глаза с собачей преданностью. Считаешь минуты до встречи с ней, по ее первому звонку несешься хоть на край света, да еще с такой скоростью, что истребитель побледнеет от зависти. При этом любые препятствия на пути сметаются ураганом, вопросы времени, денег, расстояний не рассматриваются в силу их абсурдности, поскольку кроме нее в этом мире вообще ничего не имеет значения.
И удивляешься ты сам на себя: как же ты мог жить без нее? Да и можно ли было это жалкое существование назвать жизнью?
Дальше все было как в тумане. Но первый раз в жизни, придя в гости к девушке легкого поведения, Сергей вел себя таким образом. От объятий Вики, вкуса ее губ и аромата волос, близости сладко пахнущего тела он окончательно лишился способности что либо соображать. Нес какую то ахинею, даже рассказал историю адмирала Нельсона и леди Гамильтон, что уж было совершенно не к месту. Может, ему показалось, что прославленный британский флотоводец познакомился со своей судьбой при таких же обстоятельствах? Или он думал, что лорд Нельсон это он сам?
Позднее Вика рассказывала ему, что ее первое впечатление о нем у нее сложилось, мягко говоря, не самое приятное. Пришел какой-то полупьяный лох, через пять минут с начала визита одурел натурально, молол чепуху, словом тип непонятный. Однако, не извращенец. Хорошо еще, что он взял с собой мало денег и ему пришлось уйти через два часа. Эх, верна народная мудрость – первый блин всегда комом.
Выйдя на улицу, Сергей закурил, глубоко затянулся душистым сизым дымом и медленно пошел в сторону центра. Не разбирая дороги. Куда глаза глядят. Зачем? Тоже непонятно. Как он ухитрился пешком дотопать до Театральной площади, я не знаю, но дошел. Сел в маленьком уютном кабачке на улице Неглинной и взял водки.                 
V
            Домодедовский экспресс прибыл на Павелецкий вокзал. Посипел, погудел, поохал, распахнул двери и объявил пассажирам: все господа, выбирайтесь из меня и идите прочь. Вас ждут дела, дом, семья или еще кого что, а я устал насмерть, целый день возил вас туда-сюда, пора мне катить в депо.
            По ходу он решил, что поедет домой. Отношение к дому у Сереги было малость необычное: так он называл место, где можно было ночевать на постоянной основе. Последний год таким статусом была наделена большая и просторная квартира на самом севере Москвы, в районе станции метро «Речной Вокзал».
            Жил он один. От своей постоянной сожительницы Натальи, Сергей свалил больше года назад. Скандалили они постоянно и яростно. Спору нет, оба понимали, что такая жизнь - жестокое издевательство не только друг над другом, но и над собой в первую очередь. Но жили все равно. Правильнее будет сказать, вместе ночевали под одной крышей. Да и то далеко не всегда.
Долго маялись и лопнуло наконец у Сергея терпение. В один прекрасный день собрал он все, что смог сложить в четыре небольших сумки, бросил ключи в почтовый ящик и ушел. Звонить не стал, и даже записки короткой не написал. Но к побегу подготовился загодя и по великой тайне снял себе двухкомнатную квартиру, в которой теперь и куковал.
            Все нажитое, что было приобретено в процессе ведения совместного хозяйства с Натальей, пришлось бросить. Перечень оставленного добра внушал уважение: практически полностью достроенная двухэтажная дача в ближайшем Подмосковье, с баней, бильярдной и двухместным гаражом, новенькая машина, да много еще чего по мелочи. Ну да Бог с ним, добро – дело наживное. О финансовых потерях он даже не вспоминал, а вот о Наталье не мог помянуть без лютой злобы и ненависти. Даже район, в котором они раньше жили, Сергей ненавидел настолько, что только от одного слова «Тимирязевская» его трясло как помойного пса.
            Наталья часто звонила ему и по серьезному уговаривала вернуться, обещая, что все обязательно сложиться и их новая жизнь будет предметом всеобщей зависти. Хоть в пособие для молодоженов помещай. Сергей слушал не перебивая, не грубил и не хамил, а дослушав просто отключал трубку. Молча. Для себя он четко и бесповоротно решил, что не вернется за все золото мира, лучше на улице сдохнуть.
            Сам не заметил как оказался в подземке. Он очень любил московский метрополитен. Его всегда поражали размах и скорость, оригинальность и сложность конструкторских решений, воплощенных в земле, стали, рельсах и бетоне, гармоничная красота мраморной отделки. Сергей всегда испытывал какое-то садистское удовольствие, глядя на придурковатые лица туристов - иностранцев, восторженно фотографирующих барельефы кольцевых станций. Суки гладкие, - думал он, вы - то в своем вонючем Лондоне или Париже такого в жизни не увидите!   
            Вылез он из чрева столицы и решил зайти в магазин. Вовремя вспомнил, что у него в холодильнике мышь повесилась. В общем - то, нормальная ситуация, когда мужик живет один. Так что, хочешь не хочешь, а надо купить себе чего то съестного. И выпить. 
VI
С первого, так сказать, знакомства, Сергей тяжело заболел Викой. И болезнь эта прогрессировала семимильными шагами. Через несколько дней он приехал вновь, чем немало удивил девушку – по ее собственному последующему признанию, она ничего не делала для того, что бы он появился вновь.
А вот он делал все, что бы ей понравиться, и похоже на то, что это медленно стало получаться. Ну во всяком случае ему так казалось. Приезжал чуть ли не через день, всегда с охапкой пышных роз и парой бутылок вина из ближайшего супермаркета. С утра приходя на работу, Сергей в прямом смысле слова начинал считать часы до встречи с ней. Ей Богу, правда. Рисовал на бумаге восемь квадратиков, символизировавших собой восемь часов рабочего дня, и по истечении каждого зачеркивал их карандашом по одному.  Только огромным усилием воли он заставлял себя хоть немного переключится на рабочие проблемы, и иногда даже это удавалось. Правда не на долго.
Каждая встреча была для него тем же, чем является укол дозой героина для наркомана со стажем. Ему просто нравилось быть рядом с ней, он пугался, когда она хоть на минуту выходила из комнаты, его бросало в пот от страха, если по каким-то причинам она не могла ответить на его звонок. Сергей был полностью спокоен и чувствовал себя хорошо только тогда, когда Вика была рядом. Забирался к ней под бок и мурлыкал как домашний кот. Дурной и еще неизвестной миру породы. Кот-идиот.
Сергей бросил ездить к другим дамам окончательно. Его тошнило только от одной мысли, что он может просто дотронуться до другой женщины. Нет, не переспать, а просто дотронуться. О большем он и думать даже не мог, иначе бы его разорвало на куски, разнесло в прах от отвращения. Даже дома стал ночевать редко, предпочитая перекантоваться у приятеля. На слабые попытки возмущения Натальи отвечал коротко: не нравиться, только скажи, враз свалю вообще, дважды просить не заставлю. Не сказала. А почему, неизвестно.
Коллега по работе, тот самый Игорь, что уговаривал его притормозить с пьянством и блядством, от таких чудачеств своего друга просто потерял дар речи. Он осторожно говорил, что добром все это не кончится, потому что такая связь даже в теории не имеет перспективы. Конечно, ему известны Серегины пристрастия к неординарным поступкам, но любовь к проститутке со стажем – это уже не в меру круто, это уже зашкаливает по любой шкале измерений.
Сергей не хотел ничего ни слушать, ни понимать. К профессиональной деятельности Вики стал относится философски: а чем я лучше ее? Ну подумаешь, спит с мужиками за деньги. Согласен, это аморально. А мою работу разве можно назвать моральной? В общем то делаю еще большие гадости, но только за большие деньги. Так же продажен. О законности своих действий отродясь не задумывался. Платят – значит правы. Перестали платить – свободны. Так чем же я лучше ее?
Вика конечно же хорошо относилась к нему. Нормальный клиент, мужик не плохой, ну а что малость придурковатый, так у всех в башке свои тараканы. Любой женщине приятно мужское внимание, тем более вдвойне приятно, что от тебя мужик сходит с ума и осыпает таким каскадом комплиментов, что все нутро горит огнем.
Вот и сошлась эта пара в серьезном разговоре после концерта Людмилы Гурченко в концертном зале «Россия». Сроду бы Сергей не пошел на эту костистую старуху, высохшую как мертвое дерево и желтую как бивень мамонта. Но на предложение Вики согласился не раздумывая. Все потому, что она предложила. Забрели потом они в какое-то кафе на Китай-городе и пообщались всласть, поговорили по душам.
Сергей честно и правдиво рассказал обо всех перипетиях своей семейной жизни, об оставленных женах, брошенных детях и многочисленных походах по блядям и притонам столицы. Она слушала его исповедь с глазами, похожими на чайные блюдца, как у собаки из сказки Ганса Христиана Андерсена. Ясно как день, любую женщину выворотит наизнанку от такого перечня плотских мужских паскудств. Завидный жених наклевывается, нечего сказать.
В свою очередь, Вика также поведала о себе много интересного. В этой сфере деятельности она уже пять лет, так что в Москве сложно найти салон, где бы она не работала. Заодно поинтересовалась: тебе самому - то не противно? Мол, я не невеста, а счастье, где ты еще такую сыщешь? Что ж, во всяком случае все было честно, устраивает – бери, если нет – иди с миром.
Кончился разговор уже под утро. Сергей совершенно серьезно предложил Вике свое сердце и руку. Подчеркиваю – совершенно серьезно, без обмана. А она? Она сказала, что любит его. Нет, я не берусь точно сказать, что испытал парень, когда услышал это. Все-таки крепкое у него было сердце, если не разорвалось от счастья.
Через два дня Сергей улетел в плановую командировку на Урал, в славный Екатеринбург, который он по старой памяти всегда называл Свердловском. Эта неделя показалась ему вечностью. Он работал по пятнадцать часов в сутки, а все остальное время ворковал с Викой по телефону. Когда оба спали – неизвестно. А вот с возвратом в Москву возникли проблемы. Не было билетов.
Услышав это, он завизжал так, что в аэропорту Кольцово стекла треснули. Дескать, вы что, котята, меня в столице ждет ОНА, а вы мне - нет билетов. Меня от тоски по НЕЙ в спираль скрутило, а вы, псы, – нет билетов. ОНА мне пишет, что медленно умирает без меня, а у вас, уродов, - нет билетов. Все это было густо сдобрено отборным матом, истерическими воплями, страшными угрозами и еще черт знает чем. Сергей орал что он лично знаком с губернатором области Росселем, что состоит в Уралмаше, что ногой открывает двери в Администрацию Президента России и еще что то в этом роде. Общий смысл его скандала состоял в следующем: любой ценой отправляйте меня в Москву, а вам за это, ничего не будет. На его крики прибежал начальник смены, а затем и пожаловал и сам директор аэропорта. Может и впрямь испугались, а может решили не связываться с придурком. Бог его знает как, но нашли ему какое то место, и на последней минуте запихнули в самолет.
Лететь два с половиной часа, а это, для сведения, сто пятьдесят минут. Или девять тысяч секунд. Вот и считал он всю дорогу: один, два, три, четыре, пять… Хотите верьте, хотите нет, но когда досчитал он до девяти тысяч, самолет приземлился в Домодедово. Дальше все было как в бреду: бешеный пробег по салону самолета, скачка по залам и коридорам аэропорта, бросок к турникетам скоростной электрички в Москву. Поскольку он явно не успевал купить билет на поезд, то пришлось немного обжулить любимое Домодедово, взять у него одну поездку в кредит. Ловко перемахнул через турникет, кинулся к платформе, руками раздвинул уже закрывающиеся двери и запыхавшись, втиснулся в вагон тронувшегося поезда. Облегченно вздохнул и вытер рукавом куртки покрывшийся испариной лоб. Успел.
Машинист видимо понимал, что парень спешит и поезд гнал на совесть. Под дробный перестук колес, Сергей верно, как маятник, продолжал отсчитывать секунды. Наверно сверял их с ударами сердца, хотя нет, оно билось гораздо быстрее. Ровно через сорок минут, или две тысячи четыреста секунд, электричка прибыла на Павелецкий вокзал. Дальше удалая скачка по перрону, тигриный прыжок через турникет метрополитена, ну снова не было времени билет купить, и лихая круговерть эскалаторов, переходов и перегонов между станциями. Вот наконец, и родная «Смоленская», а вот и Новинский бульвар!
Короткая остановка у цветочной палатки, изъятие всех роз что были там на этот момент, «Седьмой континент», покупка пары бутылок вина, последний подъем по лестничным пролетам на восьмой этаж до боли знакомого дома и, наконец, ОНА… В следующее мгновение Серега, веселый и довольный, счастливый как шекспировский идиотик Ромео, рухнул к ногам Вики, осыпая ее розами с головы до пят.
Бог свидетель, эта ночь стоила всех затраченных усилий и преодоленных препятствий. Сергей даже не думал, что такое бывает. До этого, он наивно полагал, что неплохо разбирается в постельных вопросах, а как выяснилось, ничего подобного. Вика проявила себя во всей красе. То ли впрямь влюбилась, то ли просто сильно захотела его, то ли решила поощрить за рьяное стремление побыстрее вернуться к ней, то ли просто блеснула профессиональным мастерством, то ли еще что. В общем, как бы то не было, а угомонились оба только к утру, заснув мертвым сном на измочаленной и жалобно скрипящей кровати.   
            Вечером следующего дня долго сидели в кафе. Нежно держа ее за руку, Сергей говорил, что очень скучал по ней, и рассказывал о том, какие проблемы возникли у него на обратном пути. Вика молча слушала, влюблено смотря в его голубые глаза. Сказала, что ей тоже было очень плохо без него, но теперь все кончилось, поскольку он вернулся. А дальше все будет обязательно хорошо. И больше, она его никуда не отпустит. Пили весь вечер с одним единственным тостом: за то, что бы мы всегда были вместе. Наверно, в тот момент они оба действительно искренне хотели этого.
            На утро поехали в агентство недвижимости, а к обеду, счастливая пара уже заключила договор найма однокомнатной квартиры в районе станции метро «Щелковская». И немедленно обновили новое жилище: рухнули в койку сразу же, как ушли хозяйка и квартирный агент.
VII
            В магазине Сергей купил сосисок, кетчуп, черный хлеб и четыре бутылки пива. В общем-то, стандартный набор холостяцкого ужина. Кивнул охраннику в подъезде,  дескать, здорово сторожевой. Тот заулыбался, здравствуйте Сергей Александрович, с благополучным возвращением вас. Поднялся на лифте на двадцатый этаж и открыл дверь.
Холодная и пустая квартира мрачно приветствовала его. Или посылала к дьяволу. Она относилась к нему, так же как и он к ней. Сергей смотрел на нее как на ночлежку, ну и квартира считала его всего лишь за временного постояльца. Иной раз он сам поражался: зачем ему одному такие хоромы?  Но завести еще одну семью он не мог. Не мог потому что боялся. Хватит с него и всех предыдущих. Любые его попытки наладить семейную жизнь закончились катастрофой,  и поэтому он твердо решил больше не портить жизнь ни себе, ни другим. А к одиночеству уже привык и считал его как бы естественным. Человек ко всему привыкает. Ведь привык же он когда-то жить с Натальей. А уж хуже этого, и придумать ничего нельзя.
Порой у него сквозили опасения, а вдруг эти проклятые каменные стены в евроремонте сделают ему какую-нибудь  гадость? Например, оживут и задушат его ночью. Или задавят. Или из них вылезет какой – то черт. Бог их знает, всякое бывает на свете. Он точно знал, что временами квартира его просто ненавидит. Он это чувствовал и очень боялся. В такие ночи Сергей не мог заснуть до утра, ворочался в постели с боку на бок, нетерпеливо ожидая, когда рассвет прогонит ночную тьму и развеет все призрачные фантомные страхи.
            Разделся, принял в душ с дороги, насухо растерся жестким полотенцем, без всякого удовольствия перекусил и взялся за пиво. Жаль конечно, что пришлось идти на понижение градуса, полировать выпитое «мартини» пивом, ни ничего другого ему почему то не хотелось. Всунул в рот сигарету и вышел на балкон. Не смотря на то, что он был заядлый курильщик, Сергей не любил прокуренные жилища. Лучше уж выйти на воздух. Заодно, можно насладиться видом ночной Москвы, а ведь согласитесь, это зрелище мало кого может оставить равнодушным.
            Сергей раздумывал как ему построить завтрашний день. Уже давным-давно у него вошло в привычку уходить из дома после сразу после пробуждения. Неважно куда, главное быстрее уйти. А что делать дома? Тупо пьянствовать или пялиться в телевизор?
Завтра суббота. Значит, можно встать часов в десять, позавтракать и привести себя в порядок. В полдень у него занятия по французскому. Он около полугода изучал этот язык и получал от этого истинное удовольствие, зубрил уроки на совесть, не как английский в школе. Просто не хотелось бы умереть полуграмотным псом, не знающим ни одного языка. Ну и конечно, это ведь очень красивая речь. Как он жалел, что не засел за него года два назад! Вместо безудержного пьянства и закружившей его дикой карусели из глупостей и паскудств! Да прошлое, как известно, не имеет сослагательного наклонения. Еще хорошо, что сейчас спохватился.
Потом можно зайти куда-нибудь пообедать, благо будет в центре. А затем в офис, который он искренне и совершенно серьезно считал своим настоящим домом. Сергей не раз ловил себя на мысли, что переступая порог офиса, он чувствовал огромное облегчение. Там хорошо, спокойно, тихо и уютно. Он не торопясь разберет документы по командировке, спокойно подготовиться к предстоящему судебному процессу, посмотрит какое-нибудь кино на DVD и поужинает. Часов в десять нужно будет тащиться в квартиру. Увы, ночевать в офисе невозможно. А жаль.
Иногда он спрашивал себя, а что неужели нельзя все это сделать у себя в квартире? И каждый раз приходил к однозначному выводу. Нет, нельзя. Неуютно здесь, неудобно, а порой и просто страшно. Переночевать в ней, это еще куда ни шло, а вот для большего квартира не годится. Проснулся и вперед, время не ждет, нечего рассиживаться. 
            Сейчас ему ни хотелось ничего. Было хорошо босиком стоять на балконе, ощущать приятный холод босыми ступнями, курить, и потягивать пиво. Но воспоминания о самой яркой женщине в его жизни против воли лезли ему в голову.         
VIII
            Со дня переезда Вики в квартиру на Щелковской, у Сергея началась полоса неудач. Причем рабочих неудач, что для него стало полным шоком. До этого момента с работой все было в порядке. Можно сказать, насколько ему не везло в личной жизни, настолько же ему везло в работе. Ее хватало, работал Сергей всегда на совесть, и на размер доходов никогда не жаловался.
А теперь хоть плачь: гибли проекты, которые чуть ранее функционировали отлично, заказчики стали тормозить с платежами, а некоторые и откровенно динамили. Кроме того, всплыли старые долги. Конечно он знал о них, но планировал погашать не торопясь и постепенно, а вот не тут то было. Обстоятельства требовали срочных и внеплановых расчетов. И самым ужасным было то, что Сергея здесь ничего не зависело. Казалось сама судьба протестовала против их отношений. Для того, что бы нормально жить, нужны были деньги, и деньги не малые. Только в сказках работает формула, что с милым рай и в шалаше, а в реальной жизни, на это редко какая женщина согласится.
Бог свидетель, Сергей не сидел сложа руки, а делал все возможное и невозможное для исправления своего финансового положения. Пытался реанимировать старые связи, запускал новые дела, да только результат был практически нулевой. В связи с чем, он не мог полностью и окончательно переехать к Вике. Конечно же, такая ситуация не добавляла радости ни кому из них.
Вика же откровенно тосковала по своей подружке Кристине. Той самой, что Сергею предлагали на Новинском бульваре. Нужно сказать, что между девушками были совсем не рабочие отношения. Их даже личными назвать можно только с большой натяжкой. Все обстояло куда серьезнее: Вика с Кристиной любили друг друга. Даже нет, не просто любили. У них была любовная страсть. И духовная, и физическая. Кому-то это может показаться странным, кому-то омерзительным, кому-то еще чем-то, но увы, это было правдой. Они знали друг друга семь лет, и не только знали – они вместе жили. Делили между собой все радости и печали, работали и отдыхали, пили и маялись с похмелья, и все это вместе. Сергей догадывался, что между дамами существует какая-то плотная и глубокая связь, но обо всех ее обстоятельствах, он, разумеется, не подозревал. 
Только много позже и совершенно случайно, Сергей узнал, что с самого начала их отношений, Вика питала к нему далеко не любовные, а совершенно иные чувства. По вполне ясным причинам, ее профессиональная деятельность хоть и не доставляла удовольствия, но приносила приличный доход. А здесь возник человек, реально предлагающий перспективу завязать со своей прошлой жизнью. Притом, он влюбился в нее до беспамятства. Почему бы и не принять такое предложение? Грубо говоря, один мужик за те же деньги. Нет, она хорошо относилась к нему, спору нет. Хорошо, но не более. Наверно, она просто не могла любить двух человек сразу. Вот и приходилось Вике разыгрывать роль влюбленной женщины. Классно играла, мастерски роль удалась, глупо отрицать. Сам Станиславский бы позавидовал.
А у Сергея глаза были зашорены, и отличить настоящую любовь от, скажем так,  не совсем настоящей, был просто не в состоянии. Влюбленный человек не блещет проницательностью, ничего уж тут не поделать. Хорошо, что хоть вообще узнал об этом. И совсем хорошо, что узнал не тогда, а позднее.
Да и сам Сергей стал постепенно понимать, что они абсолютно разные люди. Совсем не то, что кто-то из них плохой, а кто-то хороший. Просто до удивления разные. И общего между ними нет ничего, за исключением постели, но в ней то ведь, увы, не пролежишь всю жизнь. А наличие между двумя людьми диаметральных противоречий по всем вопросам, может в конечном итоге обеспечить только одну перспективу. И эта перспектива именуется разрывом.
В конечном итоге, через месяц с небольшим, их совместная жизнь закончилось. Сказались наступившие финансовые трудности, некая холодность со стороны Вики в их отношениях, и одна бредовая идея, посетившая ее голову. Какая – даже не спрашивайте, и на Страшном Суде не скажу. Итог печален: в кафе, что на Новослободской улице, они расстались. Тихо. И спокойно. 
IХ
            С завершением короткой Щелковской эпопеи, жизнь Сергея превратилась в настоящую пустыню. Куда ни кинь свой взгляд – повсюду один песок, до самого горизонта и палящее солнце в придачу. Вроде и иди куда хочешь, да все дороги одинаковы. Но главное: нет сил никуда идти, да если честно говоря, и желания тоже.
Стоило распрощаться с Викой как все служебные проблемы сами собой куда то улетучились, как и не было их вовсе. Но работал он как-то на автомате, что никогда не было ему свойственно. Отработав шел к ближайшую забегаловку где медленно напивался в полном одиночестве, а когда не было сил ехать пьянствовать куда-либо, то пил прямо в офисе. Напившись в прах, ехал ночевать в столь ненавистную ему квартиру.
            Он не мог забыть Вику, хотя видит Бог, он прилагал к этому все старания. Просыпаясь, он всегда мысленно желал ей доброго утра, а, засыпая, шептал пожелания доброго вечера. Процесс опьянения то же приобрел некие стандарты: ему стало казаться, что она сидит напротив и тихо беседует с ним. Только когда он ловил на себе удивленные взгляды сидящих рядом людей, то понимал, что начал разговаривать вслух. С пустотой. Или это был призрак? 
Каждую минуту Сергею хотелось набрать ее номер, честное слово, просто для того, что бы услышать ее голос. О встрече с ней в реальности, он даже не мечтал. Приходилось прилагать невероятные усилия что бы держать себя в руках и не совершить этой глупости. Напрасно он уговаривал себя, что они не пара друг другу, что они очень разные люди, что никогда их отношения не могли закончится ничем хорошим, что все равно ничего бы не было хотя бы только по тому, что и быть не могло. Все было напрасно. Она прочно застряла в каждой его клетке и не желала уходить.
Дело дошло до того, что парень стал зачеркивать в календаре, каждый день прожитый без нее, надеясь, что время смоет все следы и он потихоньку выздоровеет. Дни шли за днями, недели за неделями, прошел месяц, второй, третий, но улучшений не было видно. Только боль эволюционировала, превратившись из острой, разрывающей в куски муки, в тупое, ноющее отчаяние, которое не рвет сердце, а медленно плавит его.
С прекрасным полом тоже были проблемы, причем как в возмездных, так и безвозмездных отношениях. Сергей мог спать с другой женщиной лишь в том случае, если, закрыв глаза, ему удавалось внушить себе, что рядом лежит Вика. По другому ничего не получалось. Вообще не получалось. Но когда ему случалось уговорить себя, он враз преображался, превращаясь из ленивого инфантильного барана в голодного, хищного волка, с очевидными признаками бешеного сексуального безумия. И как бы не звали его половую партнершу, он всегда называл ее одним  именем. Понятно каким. Порядочные обижались, продажные просто не обращали внимания, а ему самому было глубоко плевать на них на всех.
Скоро болезнь вступила в креативную фазу: его охватило отчаяние, а затем наступило тотальное, холодное равнодушие. Ко всему и ко всем. И к себе то же. С одной стороны, он молод, имеет нормальное образование и хорошую работу, деньги есть, имеется квартира, машина, дача, словом живи и радуйся, чего тебе, ослу этакому, не хватает?  А с другой стороны, зачем ему все это? Ну есть работа, а вот работать желания нет. Деньги имеются, но их даже тратить не хочется. Квартира в купе с дачей, ему ненавистны, даром не нужны. Молодость – так ведь и это не долго. Любая жизненная трасса, что веселая, что тоскливая, что богатая, что бедная, все равно имеет финиш, и этот финиш у всех один. Жизнь кончается смертью. Что у короля, что у бомжа. Кто-то из классиков, называл это состояние «тэдиум витэ» - отвращение к жизни. Точно сказано. А лекарство от нее всегда одно. Нужно самому передвинуть календарь, перевести стрелки часов немного вперед. Это же совсем не сложно.
Покопавшись в старых связях, Сергей вышел на старого знакомого, давно промышлявшего подпольной торговлей стволами. И всего за триста свободно конвертируемых долларов приобрел «Макаров». Для серьезного дела, игрушка эта конечно стремная, а вот для того, что бы снести себе башку – вполне достаточная. Ну не покупать же в самом деле «Глок» для одного выстрела! Специально снял комнату на Северо-востоке столицы, согласитесь, глупо залить кровью квартиру в которой жил, и за три захода перевез туда свежеприобретенный ствол в разобранном состоянии, и три патрона. Меры предосторожности были вынужденные: попадись он с целым стволом, то враз получил бы срок за хранение оружия, а вот с частями пистолета, этот номер не пройдет. Разобранный на части он считается непригодным для стрельбы и его ношение не влечет за собой уголовной ответственности. Только сейчас не хватало сесть в тюрьму для полного счастья.
В художественной литературе он часто читал, что свой последний день самоубийцы тщательно готовились к уходу, делая из этого события какой-то ритуал. Приводили себя в порядок, надевали лучшие костюмы. Словом, рядились как на свадьбу. Или похороны. Даже делали некие прозрачные намеки родственникам и друзьям. Мол, имейте в виду, предупреждаю вас, плохо мне, как бы я чего не сотворил с собой, спохватитесь потом, а поздно будет.
Бред собачий. Зачем, скажите на милость, бриться, марафетиться и одеваться во что-то особенное? После выстрела голова разлетится как арбуз, любой наряд хоть из дерюги, хоть от Версаче, будет забрызган кровью и мозгами. Тело изойдет мочой и фекалиями, и кому какое дело, в каком виде вас приволокут в покойницкую? Неужели кто-то хочет произвести впечатление на работников морга или соседей жмуриков? Судмедэксперты всякое повидали, а покойникам откровенно все равно. Информировать окружающих, что ты решил наложить на себя руки, по меньшей мере нелепо. Зачем им это знать. Хочешь жить – живи, не хочешь – подыхай, дело твое, и незачем в это впутывать еще кого-то. Нет, если решил умирать всерьез, то и делай это серьезно, а не отвлекайся на пустяки.
Записку писать не хотелось, его всегда смешили пошлые банальности, которые самоубийцы адресовали окружающим. Неужели только для того, что бы их разжалобить? Ты же это делаешь для себя, а не для других. Но затем решил, что в его смерти могут обвинить кого-нибудь другого, с наших ментов всякое станется. Нет, все таки лучше начертать пару строк.
Он знал, что нельзя стрелять в висок, поскольку имеются случаи, когда пуля проходит навылет, поражая лишь глазные нервы. Человек остается слепым, но живым. Нет ничего гаже искалеченных самоубийц, по иронии судьбы, оставшихся в живых. А вот если выстрелить в рот, то пуля разнесет мозговой ствол, и летальный исход гарантирован. Сто процентный результат.
Собрать и зарядить «Макаров» было делом одной минуты. Но когда холодная сталь ствола уперлась ему в нёбо, его охватило какое-то непонятное беспокойство. Нет, вовсе не оттого что он испугался умереть. Но он с удивлением почувствовал, что даже сейчас, в свою последнюю минуту он ничего не боится, его сердце бьется в обычном темпе, и даже лоб не покрылся потом. Удивление было настолько сильным, что он вытащил пистолет, положит руку на сердце и действительно – мотор стучит в обычном темпе. Ну что ж, лишнее доказательство того, что все в порядке, что решение принято правильное. Итак, госпожа жизнь, ставим точку в наших непростых отношениях? Сергей сел на стул, резким движением засунул пистолет в рот, задрал голову, сильно, до кровавой боли, упер ствол в нёбо, крепко зажмурился и спустил курок.
Удар бойка больно отозвался по зубам. Мысли вихрем завертелись в голове: не слышал грохота выстрела, оно понятно, пуля летит быстрее звука. Если умер, то где он сейчас? Резко открыл глаза – нет, он не на том свете, он что, все еще в комнате? Так он жив? И страшное сознание того, что произошла осечка, что никакого выстрела не было и жизнь продолжается, обрушалось на него всей массой. Как Ниагарский водопад или Гималайские горы. Или могильная плита. Сразу же, моментом, нет, долей секунды, наступило полное расслабление. Ни одна мышца не работала, рука не то что пистолет не могла удержать, а соломинку бы выронила, еще через секунду все тело стала бить крупная дрожь, все сильнее и сильнее, из груди вырвался слабый стон, и Сергей теряя сознание повалился со стула на пол.
Потом он понял, что провалялся на полу около сорока минут. Очнулся в луже. Стыдно сказать, в луже мочи. Пришел в себя, однако у него не хватило сил подняться самому. Пришлось доползти до стены и слегка облокотиться на нее. Болела голова и ныли зубы. Вероятно, здорово ударился затылком при падении, а по зубам получил пистолетом, когда тот вывалился изо рта. Да еще и обоссался в придачу. Ну последнее, конечно, не позор. Серьезно задуманный и неудачный суицид – потрясение не шуточное, люди и покрепче духом могут запросто обделаться.
Жутко, просто невероятно жутко, хотелось курить и выпить. С огромным трудом Сергей ползком добрался до куртки, встать все еще не было сил, прыгающими руками достал сигарету и с пятой попытки кое-как прикурил. С выпивкой сложнее, не взял с собой ничего, думал, что отпил свое он в этой в жизни. Ошибся. С трудом взял в руки «Макаров». Жестко лязгнул затвор, выпрыгнул на волю отработанный патрон, а следующий встал на его место. Так и есть. Осечка.
Мысли о возможном повторении неудавшейся попытки у него не возникало. Нет, спасибо, хватит. Выходит, судьба показала ему желтую карточку. Значит, есть время на второй тайм. Если ТАМ решили, что нужно сыграть матч до конца, что ж, на все Его Святая воля. Не будем уходить с поля, будем играть до победного конца. Или не до победного, а просто, до конца.
Он пролежал еще где то около двух часов. Затем пришлось вставать и возвращаться к земным делам: отстирать штаны в ванне, не идти же в новую жизнь в обоссаных и вонючих портках. Нашел тряпку и начисто вымыл пол. Постучал к соседям, попросил утюг и долго проглаживал джинсы. Прямо на полу. Разобрал подкачавший его пистолет и при помощи молотка, взятого с кухни, выбил боек. Все, теперь эта штука  точно никогда и ни где не будет стрелять. Тщательно стер отпечатки своих пальцев со ствола и патронов, каждую деталь «Макарова» обернул в разорванную на куски тряпку и выбросил все это добро в мусоропровод.
Порвал в клочки записку, сунул в карман паспорт, надел куртку. С немалым удивлением обнаружил в кармане кошелек. Зачем взял с собой, непонятно, но сейчас деньги пригодятся. Шатаясь, медленно вышел. Никогда не думал Сергей, что можно просто стоять на улице, глубоко дышать и безумно радоваться этому. Радоваться каждому вздоху, каждому шагу. Даже любой прохожий наполняет душу счастьем. Все рассказы про райские сады и тамошние удовольствия, это наглое и неприкрытое вранье. Жизнь – это и есть настоящий рай. Самый лучший из всех. Он даже не хотел думать о том, что с ним случилось, а уж тем более, что могло случиться если бы осечки не произошло.
Странное создание человек. Совсем недавно жизнь казалась полным дерьмом и ты готов хладнокровно снести себе башку, и вот глянь – жизнь, оказывается, классная штука, она хороша и прекрасна. Она лучше всех.
Его приютило дешевое кафе на ближайшем углу. Первое, до которого смог дойти. Нет, определенно сейчас Сергея радовало все, что раньше жутко бесило: пьяные рожи соседей, их бессмысленно-дурацкие вопли, ленивые официантки, сновавшие по заведению как застоявшиеся мерины, мерзкая кухня и паленая водка с названием «Разрушающая печень». Даже рев пьяного мужика в караоке, казался ему очаровательнее песен Джо Дассена. Сергей смотрел на загулявшие компании, тихо смеялся и понимал, что ни для кого из них сегодняшний вечер не будет таким фантастически прекрасным как для него. Сколько он тогда выпил, сложно сказать, но то, что очень много, это факт. А вышел трезвым. Впереди ждала жизнь.