Van

1997, май


Весна мая 1997г была необычно теплой и ясной для Питера, города, в котором лето, согласно известной поговорке есть, но если в этот день уехать из города, то его можно пропустить.
  Надо отметить что эта весна для многих и многих была еще и весной надежд, в городе заканчивали греметь бандитские «бои», хотя быть «реальным пацаном» и вписаться в «братанскую идею» несколько лет еще будет  мечтой многих, и кто-то из них так рано найдет свое место на вечно печальных питерских кладбищах, так и не пройдя тридцатилетие,бизнес приобретал пусть тонкий как целлофан на сигаретной пачке, но устойчивый налет цивилизованности, многое в моей жизни изменилось и началось именно этой весной.
  Ну чтож, читатель, уделю несколько строк я пожалуй самому себе:
в 1971 году я появился на свет в прекрасном городе Ленинграде, в семье простых но славных коренных ленинградцев, чьи  предки в отличие от многих, служили стране и городу еще до блокады, а их отцы еще и до революции.
  К 97 году я имел за плечами диплом Политеха, и четкое понимание что на данный момент работа по специальности – это гарантированная государством нищета, честно приобретенный белый билет, и незапятнанную криминалом биографию (хотя последнее и по сей день в некоторых регионах скорее минус, чем плюс).
  В кругу моих знакомых уже ходили рассказы о тех, кому повезло устроиться в инофирму, как тогда это пафосно называлось, о бешеных заработках кокакольщиков, о корпоративных иномарках и прочих радостях жизни; так объявление на английском и привело меня в офис компании, чьей продукцией пользовался хоть раз в жизни любой россиянин.
  После прибандиченных офисов бизнесменов различного толка стерильная чистота, белая мебель и обилие одетых в белые рубашки улыбающихся сотрудников это место показалось мне каким то рекламным роликом про другую жизнь, и моей мечтой в тот момент стало желание отдать всего себя, но начать работать вместе с ними.
Наморщив лоб, я и полусотня таких же искателей счастья заполнил анкету на английском, и , услышав на прощанье традиционное «мы с Вами свяжемся» вернулся в реальность, думая про себя «поблазнило золото, да не далось».
  Какое же было мое удивление, когда через три дня раздался звонок по телефону и приятный голос сообщил, что «завтра мы будем рады видеть Вас на тестирование к 10-00 по известному адресу, если Вам удобно».
  Конечно удобно, едрена вошь, подумал я про себя, и напялив рубашку, галстук и костюм уже в 9-15 переминался с ноги на ногу возле офиса.
  Объем теста поразил меня размахом – за полтора часа надо было ответить на три с лишним сотни вопросов на счисление, объемность мышления и т.п., затем, после пятнадцати минут перерыва, последовали еще двестивопросный психологический тест. Признаюсь, так я не напрягался с третьего курса института, и вышел из офиса мокрый как мышь, в сомнабулическом состоянии. Естественно, что выходящих провожали все тем же «мы с Вами свяжемся по результатам теста».

  Спасибо математической школе, Политеху и не до конца отбитым на боксе мозгам, через три дня я был приглашен «на повторное интервью».
  В этот раз меня около часа расспрашивали о моих взглядах на жизнь, о том, почему я так мечтаю здесь работать и тому подобном какая-то хорошо одетая барышня с мелкими, чуть крысиными чертами лица и вальяжный молодой человек, похожий на рекламный плакат Marlboro, немногим старше меня, но излучавший счастье и довольство жизнью.
Финал был традиционным «мы с Вами свяжемся».
Я уже начал терять надежду, параллельно ведя переговоры с приятелями о том, что бы на долях вписаться в ларечный бизнес, когда еще через десять дней раздался звонок, сообщивший, что меня хотят видеть на «финальном интервью».
На финальное интервью я признаться отправился с мыслью «ну чего еще надо» ибо мне казалось что работодатели знают обо мне больше, чем я сам; однако в этот раз все было по другому – девушка при входе (ресепшионист, тогда я и не знал таких слов), приветствовала меня особенно радостно, как мне казалось, и проводила меня в роскошный кабинет, где возле офисного стола в кожаных креслах меня ждал уже знакомый мне Marlboro man и тучный мужчина иностранного вида.
  Их лица, просто светились от счастья,как мне казалось, хотя сейчас, спустя десять лет я сам могу изобразить такую мину даже с жесткого будуна.
«Добро пожаловать в нашу Компанию, мы рады придложить Вам позицию торгового представителя отдела продаж с фургонов» - на ломаном русском важно произнес иностранец, на этом , по видимомому, исчерпав свой запас русского языка, так как дальше заговорил Marlboro man:
« Самое дорогое для нас – это наши сотрудники, поэтому послушайте условия работы: Ваш оклад будет составлять одну тысячу долларов США, кроме того Вам полагается компенсация на питание и прочие затраты в размере трехсот долларов, все деньги Вы будете получать официально, кроме того Вы получаете бесплатную медицинскую страховку; Вас это устроит?»
Тот, Кто помнит, что в т время за тысячу долларов можно было купить двухлетнюю восьмерку , а за семь-восемь тысяч однокомнатную квартиру, поймет мой восторг, восторг полунищего бывшего студента, если бы мне в тот момент протянули перстень для поцелуя, то он бы незамедлительно последовал.
«Да, я безусловно согласен!» - срывающимся от волнения голосом произнес я.
«Отлично, подпишите здесь» - Marlboroman протянул мне какой-то бланк (job offer, как я узнал в дальнейшем), «вот Вам список документов для оформления и ждем Вас в понедельник в 8-50, наверное Вам будет приятно узнать, что Вас выбрали из двухсот шестидесяти претендентов.
Обратно я летел как на крыльях, и вечером, проставляясь друзьям в «блиндаже», что на территории политехнического парка, весело набрался до оцепенения, еще не зная, что впереди самая темная и грязная сторона жизни. Друзья помогли мне добраться до моей квартиры, где я заснул в кресле, сжимая в руке банку финского пива.




…. Теплушка с резким толчком остановилась, от чего я, дремавший на охапке соломы в углу, закутавшись в плохонькую офицерскую шинель, проснулся.
«Ростов, Ростов!» - раздались крики по составу.
«Слава Богу, добралисть!» - немолодой седоусый капитан, мой попутчик , истово перекрестился.
На перроне нас встречал казачий разъезд с офицером, который переписал нас, и тех, кто как и я направлялся в штаб Добровольческой армии, сопроводил до временной канцелярии генерала Лавра Георгиевича Корнилова, где меня, определили во второй офицерский полк.
Несмотря на январский холод военное дело было поставлено с поистине штабной аккуратностью, недостаток снабжения заменяло классовое единство и общая ненависть к врагу – все в нашем полку, включая меня, потеряли родных и близких от рук коммунистов.
До 9 января 1918 года мы удерживали город от превосходящих сил красных, а затем были вынуждены оставить его и отойти на Кубань. Так начался героический ледовый поход…

  Похмелье было ужасным, выкуренные вчера без малого две пачки сигарет, водка и пиво давали знать о своем присутствии в каждой клеточке организма. Подтянув джинсы я дотащился до кухни, где жадно выхлестал пять стаканов воды из под крана.
«Хорошо, что сегодня только суббота» - эта мысль привела меня в более менее бодрое расположение духа.
Окончательно поняв, что мне нужно, что бы не протянуть ноги, я допил выдохшееся пиво, выпил три сырых яйца, обнаруженных в холодильнике и отправился на троллейбусе к своей подруге Ларисе, рано располневшей блондинке из общежития моего родного ВУЗа, девушке простой , но темпераментной и безотказной.
С трудом разбудив ее стуком в дверь – восемь утра, как никак, я дыша перегаром, затащил ее в ванную комнату блока и задрав халат начал иметь ее сзади, ухватив за здоровенную задницу. Супермачо из меня был некудышный,  через пару минут все закончилось, и мы отправились курить на общий балкон, зато ее соседки по комнате вскоре отправились куда то в город, и наградой мне были блинчики, кружка горячего кофе и секс в стационарных условиях.
  Домой я вернулся ближе к вечеру и проведя воскресенье в глажке и холе себя в понедельник отправился к новой, и как мне тогда казалось счастливой жизни; на самом деле меня ждал пластмассовый мир двуличья, продажности и дешевизны жизненных целей..