Пробуждение было не из приятных. Тело как ватное, в голове гудел набатом каждый удар сердца. Штаны и тельник были мокрые.
- Хуясе, я обоссался что ли? – подумал Петруха, поднимая голову и оглядываясь вокруг. Оглядевшись, он установил, что лежит на газоне в городском парке, одежда промокла от утренней росы. На его щеке глубоко отпечатался след от кокарды – голубой берет Петруха использовал вместо подушки. Слава богу, хоть не обоссался – подумал он, осторожно вставая.

А заебись вчера погуляли! – улыбнулся он, восстанавливая в памяти события 2 августа. Было всё как всегда – встреча, толпа с утра поддатых бывших десантников в беретах и майках – тельниках. У многих эти майки топорщились на пузе, как будто там был запасной парашют. Бухла оказалось море, сразу пошли «на природу» - в парк. В парке ещё корефанов встретили, и пошла жара! Причём, жара была и в прямом и в переносном смысле. Солнце палило нещадно, выпитая водка мгновенно шибала в мозг.Тогда самые трезвые предложили взять холодного пивка. Это была стратегическая ошибка. После пивка уже не было никаких самых трезвых – были пьяные в жопу и пьяные в хлам. Купание в фонтане не помогло – даже в нём вода была тёплая  (или Петьке так показалось?). Дальше только обрывки – тост за дядю Васю Маргелова кто-то предложил выпить стоя (помнится, встали только трое, ещё трое, в том числе и  «тостующий», пытались встать, а большинство уже валялось в анабиозе), проходивший мимо взвод ментов, при виде которого у Петрухи сработал рефлекс в виде фразы «менты – козлы!», после чего один капитан неспешно направился к нему, помахивая демократизатором. Но обошлось миром, капитана окликнули свои – Вострецов, плюнь ты на этого клоуна, мы на инструктаж по 3 – ему августа опаздываем! Капитан остановился, глянул на часы, развернулся и пошёл прочь. Ещё Петруха помнил, как отбирал гитару у однополчанина, который успел порвать на ней басовую струну своими пальцами – сардельками и нещадно хуярил по остальным струнам, завывая – пращааайти горы, вам видней… Обломки гитары валялись рядом с Петькой, обломков однополчанина не было. Бросили, суки! Тоже мне, братья! – в Петьке бушевало похмельное раздражение. Однако, пора было лечиться.

Он шёл к выходу из парка, когда рядом раздался женский голос.
- О, какой мальчик! Не хочешь с нами выпить?
Петруха повернулся – возле кустов стояла женщина – обладательница примерно пятидесяти годов и двадцати кило лишнего веса. Одета она была в белый халат, две верхние пуговицы которого были расстёгнуты, жирные, отвисшие сиськи висели в этом «декольте». На голове её был белый чепчик с большим  красным крестом. В руках женщина держала колбу с прозрачной жидкостью и пластиковый стаканчик. Йопта, глюки! Допился! Здравствуй, белка! – подумал десантник. Однако, подойдя к «белке» ближе, он понял, что женщина не глюк, так как от неё сильно несло свежеупотреблённым алкоголем. За кустами слышался гомон, женские голоса провозглашали тосты «за бесплатный спирт» Петруха молча протянул руку к женщине.
-А мальчик то – молчун! Меня Вера Ильинишна зовут, кстати, но можно просто Верочка – игриво верещала она, наливая жидкость из колбы в стаканчик.
-А меня – Пётр – он взял полную до краёв ёмкость – ну, за знакомство!
Опрокинув содержимое стакана в рот, Петька поперхнулся, его глаза и рот широко раскрылись, внутри всё обожгло. Он чувствовал себя как дракон, подавившийся собственным пламенем.
-Эх, молодёжь! Кто же так спирт пьёт? Разве можно вдыхать, пока не проглотишь? – Вера Ильинишна говорила укоризненно, а сама похлопывала «мальчика» по спине. Спокойно, больной, сейчас вам станет легче! – и вдруг Петька почувствовал, что её ладонь похлопывает его всё ниже – по пояснице, ещё ниже – по ягодицам. Хлопнув его по заду, Верочка сжала ладонь.
-Ого, какой крепкий! А что у нас спереди? – её рука потянулась к ширинке брюк. 
-Да вы…да ты с ума сошла! – Петруха ошарашено отпрыгнул от старухи.
Спирт, упавший на старые дрожжи, подействовал мгновенно.
-Совсем охуела, старая галоша? Посмотри на себя в зеркало! – сказал «мальчик».
-Чувихи, наших бьют! – взвизгнула Ильинишна и пронзительно свистнула, сложив ярко накрашенные губы в «куриную гузку». Из-за кустов тут же выскочило полтора десятка пьяных баб, одетых так же, как Вера.

-Какие проблемы, сеструха? – осведомилась высокая брюнетка с необъятным бюстом. Её халат был расстёгнут на 3 пуговицы. Белый чепчик был лихо заломлен назад, под носом брюнетки торчала огромная волосатая бородавка.
-Вот этот чмошник, бухал за мой счёт, глазки мне строил, а теперь продинамить хочет – пожаловалась Вера Ильинишна.
-Ага, бля! Клару Целкин из себя строим? Не хотел с одной, щас будешь со всеми! – брюнетка решительно двинулась к Петьке. Десантника опять подвёл рефлекс – отработанный останавливающий ногой по яйцам. По яйцам? Когда его ступня погрузилась меж ног брюнетки, он понял свою ошибку, но было поздно – что-то хлюпнуло, и его нога застряла. И ещё он понял, что на брюнетке нет не только бюстгальтера, но и трусов. Чёрная мегера просто шагнула  в его сторону и Петруха, потеряв равновесие, упал. Тут же разъярённые врачихи бросились на него, вцепились в руки, начали щипать и кусать поверженного врага. Брюнетка, вытащив из своего влагалища Петькину кроссовку, методично била его по лбу. Ильинишна сдирала с него джинсы. Глядя маслеными глазками на его член, она шептала – Ничего, сейчас мы тебя оживим, перетянем шнурком и оторвёмся по полной! Руки десантника были надёжно заблокированы, на ногах сидела Вера, схватив его хуй руками. Петька извивался всем телом, как уж. Ильинишна наклонилась и заглотила его член, стараясь двигаться в такт Петькиным извиваниям. Иногда ему удавалось высвободить хуй из цепких губ врачихи, но не надолго. Весь пах и штаны у ширинки были перемазаны помадой. Лицо Веры напоминало маску клоуна. Борьба продолжалась около 10 минут. Организму мужчины было не до эрекции, все силы шли на сопротивление рудиментам матриархата. Хуй не вставал.

- Н-да, эректильная дисфункция, однако – разочарованно сказала Вера Ильинишна – патология какая-то! Если уж я, высококлассный специалист по минету, не смогла, значит, мальчик просто педераст!
-Кого ты пидором назвала, сука?! – возмущённо крикнул Петька – я вас всех запомнил, всех переебашу поодиночке, твари ебаные!
-Ого, оно ещё и угрожает! – притворно удивилась Вера – оно ещё думает, что будет жить? А что скажет по этому поводу патологоанатом? Рахиль Ибрагимовна, каково ваше мнение?
Брюнетка с бородавкой хищно ощерилась и достала из кармана длинный нейлоновый шнурок.
-Коллеги, я полагаю, что смерть наступит через 5 минут в результате механической асфиксии. В заключении судмедэкспертизы отмечу, что следов борьбы нет, явное самоубийство. В общем, пидаров – в топку! Давайте заебашим его – и на Южный рынок. Там наши собрались черножопых пиздить. Чурбаны привозят из своих чуркистанов всякую заразу, дизентерию, вшей – а нам разъёбываться! Продезинфицируем тварей! – чёрные глаза патологоанатома сверкали праведным гневом.
- И чебуреков с шаурмой нахаляву пожрём – мечтательно произнесла очкастая толстуха, специалист-диетолог.
По дорожке парка к сборищу подъехали 2 фургона «скорой помощи». Из окна одной Газели торчал флаг – белое полотнище с красным крестом в центре, ближе к древку была изображена чаша с обвившейся змеёй. Головка змеи была нарисована анфас – в чепчике с крестом и подмигивающая левым глазом. Из салона слышался пьяный хор: «Люди в бееелых халатах! Вновь встают у тебя на пути!»
-Так, карета подана, пора! – Рахиль подошла к лежащему Петьке со стороны головы, присела и сноровисто затянула шнурок на шее пациента. Петька захрипел, задёргался, но держали его крепко. Сознание его начало уходить, и лишь широко открытые глаза таращились на огромную волосатую пиздищу врача-убийцы, присевшего у головы десантника.
-Пизда мне пришла – пронеслось в голове засыпающего смертным сном Петрухи.

В этот момент раздался вой сирены и визгливый голос Веры :
- Атас, ОМОН! Съёбываем отсюда!
Удавка ослабла, Петруха судорожно глотнул воздух, закашлялся, слёзы градом хлынули из глаз, а нависшая над ним пизда злобно прошипела:
-Повезло тебе, пидорюга! Ничего, ещё придёшь на приём к нашему проктологу, мы тебе вырежем геморрой вместе с гландами!
Послышался визг покрышек срывающихся с мест карет скорой помощи. Над ним склонился знакомый капитан милиции. Если бы Петьке ещё вчера сказали, что он будет так рад видеть ментов, он по еблу бы настучал сказавшему. А сейчас он глядел на капитана и плакал от радости!
-Ну, хорошо, что живой – сказал капитан – ты чего, парень, камикадзе что ли? Как ты додумался третьего августа бродить по парку в одиночку? Жить надоело?
-Дык, я это…забыл – пролепетал Петька.
-Ладно, забывчивый, сам идти можешь? Или может тебя в больницу отвезти? – ехидно поинтересовался мент.
- Не надо в больницу, я здоров!!! – от ужаса десантник мигом очутился на ногах, готовый рвануть бегом от этого страшного места.
-Спокойно! Я пошутил, теперь вижу, что сам идти можешь. В это время подала голос транковая рация на ремне омоновца:
- Вострецов, где ты со своими?! Мы уже на пределе, рынок громят, к этим гадам ещё санитары из психушки подъехали, отморозки, блядь!
Фоном по рации шёл ещё один голос, который Петька не забудет до конца жизни:
-Менты хачиков крышуют! Мочи ментов и черножопых! Не посрамим Гиппократа! Вперёд! Ура! – орала Вера Ильинишна.
Вострецов взял рацию и ответил коллеге – держитесь, скоро будем.
-Ладно, бывай парень. Иди домой. Хоть штакетину из забора выломай, на всякий случай. Пока.
Спасибо, брат – сказал Петька вслед уходящему капитану и начал застёгивать штаны.