“Человек рождается нагим и слабым и ему
необходимы помощь и поддержка окружающих,
ибо у него нет ни когтей тигра, ни рогов быка,
ни клыков волка...”

Альфредо Конде

В своё время работал я на одном автомобильном гиганте. Занимался я сваркой кузовов и был, ни много ни мало – бригадиром.
Назовем кантору, условно, «Рога и Копыта» ЛТД.
Много там было всяких уморительных персонажей, одно описание которых достойно отдельной книги, но так как книга – это “слишком многа букав”, выделим самый сок, остановившись на наиболее достойных.

Начну с начальника моего участка, между прочим, человека с высшим образованием!
Между собой, мы, работяги, дали ему прозвище “Зверь”. Не потому что он был злой или там чересчур жестокий. А потому что фамилия у него была самая, что ни на есть, звериная – Казлов. Человек и пароход, мля.
Следует отметить, что сварка автомобильных кузовов является, преимущественно, точечной. Производится она аппаратами, по своей форме и внешнему виду, напоминающими монстров из кинофильма «Чужой». Не буду вдаваться в подробности, дабы не грузить простого фтыкателя, а лишь добавлю, что качество произведенных сварных соединений необходимо контролировать. Для чего есть два способа, первый – ультразвук (неразрушающий) и второй – тест зубилом.
Мы остановимся на последнем.
Берётся, как не трудно догадаться из названия, зубило. Потом молоток. Зубило забивается молотком между сваренными металлами (рядом со сварочной точкой), потом тянется на себя и, если точка исправно держится, в журнале ставится плюсик. Деформированный зубилом металл аккуратно выравнивается молотком. Процедура повторяется периодически, по плану. Точки проверяются по чертежам ответственным (люблю это слово) сотрудником из бригады.
Так вот. Казлов только-только устроился работать в «Рога и Копыта» и однажды, в очередной безликий рабочий день, решил проверить, как же мои парни выполняют долбаный тест. Заодно и себя показать.
Отмечу, что не смотря на висящий график проверки, периодически народ косил эту, безусловно, интеллектуальную процедуру, дабы не тратить время на всякую хуйню. Ставят плюсики и пиздец. Как, например, в этот раз.
Казлов берёт чертежи и, щурясь через очки, начинает сверять точки. Потом, сцуко, краснеет и машет мне рукой, типа, иди сюда опездал.
Подхожу.
- А почему, дружище, тест зубилом не выполняем в полном объёме, а? – выпучивает на меня глаза.
Я смотрю на него. Он, красный от злобы, на меня.
- Почему это не выполняем? Всё мы выполняем, - отмазываюсь.
- Да? Тогда давай сверим по чертежу. Вот раз точка, - тычет мне пальцем в чертёж, потом на кузов, - Здесь вроде бы всё нормально, след есть.
Ну, думаю, иблан! Какой нахуй след? Парни даже не притрагивались к сраной подсборке!
Сам при этом с умным видом киваю. Типа, да, тут всё заебись.
- Вот два точка, - показывает мне следующую, в проёме передней двери, - Здесь, конечно, есть сомнения, но хуй с ним, царапина какая-то стоит.
Я киваю.
- Вот точка номер три, - ведёт он дальше по чертежу, потом смотрит на кузов, потом на меня, - Где следы от зубила?
Я наклоняюсь к кузову, таращусь на него, как баран на новые ворота. Следов нет.
- Минутку, - говорю я и иду к тому сварщику, что делает тест.
Совещаюсь. Сварщик сообщает мне, опустив голову, что готов понести наказание за проёб. Я киваю, потом подхожу обратно к “Зверю”.
- Тест делался, - заявляю, - Просто у меня люди очень аккуратно отогнутый металл выравнивают. Если этого не делать, Егор Михайлович, потом в цехе сборки уплотнительная резинка на фланец не налезает!
Не сдавать же своих, верно?
Казлов ещё раз смотрит на железо, девственно чистое, без малейших следов деформации.
- Где следы от молотка тогда? Как вы так точку проверяли, что не одной вмятины не оставили, а? – спрашивает.
- Я ж говорю, у меня люди аккуратно всё делают, - я непоколебим.
“Зверь” краснеет ещё пуще прежнего, смотрит мне в глаза. Я стою, гордо распрямив плечи, с честнейшим лицом выдерживая его взгляд. У Казлова начинает дёргаться веко. Наконец он взрывается.
- Не надо мне пиздеть! – орёт, - Если молотком по железу ударить – остаётся след! Если вбить между двумя сваренными железками зубило, они, как минимум, помнутся! Я, чтоб ты знал, достаточно долго работал с металлом!
Я, ни разу не дрогнув, выслушиваю всё это, ощущая, как моё лицо орошается брызгами слюны.
- А я говорю, тест делался, - отвечаю.
И ниибёт. Пошел ты на хуй.
Казлов, окончательно взбесившись, звонит бригадиру с соседней бригады. Приглашает его в нашу тёплую компанию. Тычет его носом в кузов и спрашивает: “Скажи мне, Кирилл, на этом кузове тест делался?”
Кирилл смотрит на кузов, потом на меня. Я подмигиваю.
- Делался! – отвечает он, - Просто аккуратно, Егор Михайлович. Там у них резинки не налазят…
Надо было видеть пунцовую физиономию Казлова в этот момент! Казалось, его сейчас разорвёт на куски от бессильной ярости. Несколько секунд он так и стоял, сжимая в трясущейся руке чертёж и переводя взгляд с одного из нас на другого. Потом молча развернулся и попиздил, обосранный, к себе в офис.

Больше он до моей бригады не доёбывался никогда. Тоже мне, долго с металлом работал. Наверное, «Креатор» слушал или кабеля медные пиздил, сцуко.
А со сварщика, проёбщика теста, я объяснительную взял. Ибо нехуй.