Была она в то же степени безалаберна в быту, сколь увлечена своим делом.
Когда я спрашивал, чем она так усердно занимается по ночам, она кивала, задумчиво смотря при этом куда –то вправо вверх, стряхивала пепел себе под ноги и растягивая слова, низким грудным голосом вещала, де, как раз сейчас она разрабатывает один интересный проект, в котором играет главную роль.
Ну еще бы, усмехнулся я. Ты со  своими проектами скоро перестанешь на мужиков внимание обращать.

Обращение к ее женской сути всегда выводили ее из равновесия. Нет, я не хочу сказать, что она была непривлекательной. Напротив, в ней было что – то от восточной крови. Смуглая кожа, чуть раскосые глаза. Очень женственные плечи. Словом, все то, что нам, мужикам нравится. Но, боже, как она все это носила. Я скажу вам как. От пункта А к пункту Б, минуя промежуточные этапы. Препятствий для нее не существовало. Они сами находили ее. Все бездомные животные, несчастные старушки и бомжи, стреляющие мелочь возле киосков с алкоголем- все они словно чувствовали, что она может им помочь. Через свою доброту она постоянно находила какую- то проблему.

Как-то мы стояли в очередь в кассу. Очередь медленно плыла в направлении выхода, но так, что очень уж медленно. Была минутная пауза. И я увидел, как стоящий впереди лаовай, развернувшись всем корпусом, стал рассказывать ей какую-то историю из личной жизни, связанную со своей бывшей женой. Причем делал он это явно не с целью познакомиться, ибо выглядел крайне жалко. Она же, словно так и надо, кивала ему, что- то переспрашивала. В итоге все кончилось тем, что он попросил у нее 200 рублей и сунул паспорт. Что вы думаете, она дала. Я спросил ее потом, зачем она это сделала. Ну может быть у человека безвыходная ситуация, сказала она и одолжила денег в свою очередь у меня.
Приходила она всегда невовремя. Плюхалась на диван и кротко, но безапелляционно заявляла: « Я у тебя тут посижу, ладно?»

Я не видел никого, кто бы так невнимательно относился к своему питанию. Однажды я зашел к ней на кухню и обомлел. Боже! Это была такая разруха, что я даже не представлял, сколько времени уйдет на то, чтобы привести все в порядок. Похоже, что продукты приходили сюда сами и занимали места на видном месте. А потом, поняв, что остались невостребованными, тихо умирали, там же. Иногда стол протирался и это выглядело как дань порядку. Мол, теперь все отлично. Остальная территория молча скорбела в ожидании заботы. В холодильнике, о ужас, царил такой хаос, что я вздрагивал на предложение съесть что- нибудь. Свежие продукты были заботливо положены, на всякий случай, вдруг пригодятся, рядом, с давно потерявшими съедобный вид. Похоже, что сами они были куплены на случай, если вдруг хозяйке станет скучно и она захочет поиграть в женщину- домохозяйку.

Иногда в ее квартире ночевали мужчины. Но я далек от мысли, что способ, которым они туда попадали, более чем закономерный результат их отношений. Скорее всего, это был какой- то личный чекпойнт для нее. Способ подтвердить свою женскую сущность через секс. Мужчины приходили, оставались на ночь, а утром испарялись. Жизнь продолжалась.
Я также думал, что все дело в какой- то современной психологии женщин, для которых работа на первом месте. Я спрашивал ее, чем таким она занимается.
- Психосоционика. Я разрабатываю общую методологию саморазвивающихся систем в социальной среде. Как раз сейчас я сижу в одном Интернет чате с целью подвинуть мнение общественности в сторону гармоничного развивающегося общения.
Больше у меня вопросов на этот счет не возникало.

Я понимал, что ей не хватает совсем чуть – чуть. Хотя бы расправить плечи, зауважать свою грудь, держать голову прямо и не ходить так, словно путь- всего лишь прямая, связывающая две точки.
И когда она заболела по женски, так, как могут только они, я понял, что если она не станет Настоящей Женщиной, то однажды ей что- нибудь отрежут, а потом она облысеет. А затем и умрет.
И тогда я решил действовать.
Но что же делать?