Эпиграф бля.
Оправданием страданий служит целесообразность тех причин, из-за которых страдает человек
М. Аврелий
(Конец эпиграфа).


Бывает, что люди сразу рождаются неудачниками. Как это происходит? Возможно, дурная наследственность, а может быть и дурное расположение звезд на небе во время зачатия. Науке пока только предстоит разгадать этот феномен. В моей же истории речь пойдет просто об одном неудачнике, неудачи которого всю жизнь носили патологический характер.
Не буду скрывать от вас, падонков, этот неудачник - сам афтырь.

Начнем мы наше повествование прямо с моего рождения. Мне не повезло сразу же: я родился абсолютно лысым, без ресниц и зубов. Писюн был такой маленький, что акушерка сначала подумала, что родилась девочка, а огорченные родители, ожидавшие рождения сына, тут же поспешили назвать меня Элеонорой.
Из-за всех этих перипетий, другие девочки, лежавшие в родильном отделении,
игнорировали меня, и это наложило отпечаток на всю мою дальнейшую половую жизнь.

В яслях неприятности только усугубились: другие младенцы постоянно мочились в
мои подгузники, а девочки просто уписивались над моим единственным зубом, выросшим
снизу, в то время, как у всех уже было по два и снизу, и сверху. Соска постоянно терялась, а если ее начинала искать нянечка, то долго не могла найти и тихо материла меня, а когда
все-таки находила ее, то, не моя, всю в волосах, паутине и сухих лапках тараканов,
засовывала мне в рот, приговаривая: «Соси, сука, и не смей выплевывать!»

Неприятности продолжали преследовать меня и дальше по жизни. Во время новогодней елки, мне понравилась игрушка в виде то ли банана, то ли початка кукурузы, висящая на нижней ветке. Решив потихоньку умыкнуть ее, я начал ее снимать, но уронил на себя всю елку, а красная звезда, украшавшая вершину дерева, проткнула глаз деду морозу. Все дети, их родители и воспитатели долго ненавидели меня. Особенно долго и упорно ненавидел дворник дядя Гриша. Видя каждый раз меня, он щурил единственный глаз и, сплевывая сквозь гнилые зубы, цедил: "А, бля, вр-р-раг нар-р-рода"

Школа принесла мне новые страдания: в первый же день я потерял из букетика гвоздик, которые нес своей первой учительнице, один цветок (осталось два). Рассматривая меня поверх очков и букета, Марья Ивановна, пробормотала: "Рано радуешься, гниденыш".
Но я не терял времени. Расшатанный мной на перемене учительский стул, неожиданно
ломался под тяжестью педагога, а стол радостно встречал челюсть учительницы.
Ручка, которую я крутил на уроке в своих корявых пальцах, неожиданно эякулировала чернилами на белую блузку Марьи Ивановны, а дверь класса, на которой я катался на перемене как на карусели, смачно припечатывала учительницу к полу.

Одноклассницы меня ненавидели, ведь я буквально был окружен аурой неудачливости. То, падая, я сбивал какую-нибуть из них с ног (причем неизменно мое лицо оказывалось
между ног девочек, за что под общий хохот, я получал пощечины), то по задумчивости
я заходил в женский туалет и под страшный визг вылетал оттуда с пунцовым лицом...
Мальчики тоже ненавидели меня. Самым безобидным розыгрышем был раскачивание моего туловища на руках и закидывание в девчачью раздевалку, а поиск своего портфеля в одном из унитазов после окончания занятий, было делом обыденным…
И я платил за всеобщее презрение к себе, всеобщей ненавистью ко всем.

Настал период полового созревания, ознаменовавшийся для меня появлением созвездий и целых галактик прыщей на моем круглом лице. Страдания мои продолжались: если раньше я ненавидел девочек, то теперь они мне начали нравиться (причем все без разбора).
Попытка пригласить одноклассницу в кино, тут же заканчивалась девичьим криком на весь коридор: «Я с извращенцами в кино не хожу!!!»
Я стал замкнутым, злым и драчливым. Однажды меня застал директор школы за дрочкой в
туалете и со спущенными штанами провел через всю школу. Я, путаясь ногами в
штанах, орал ломающимся баском: "Я тебе, чмо, директор хуев, покажу стриптиз!"

Понятное дело, что после школы я никуда не поступил, а устроился грузчиком в винный магазин «Дары Дионисия», где проработал полгода и был нахуй уволен за пьянство, прогулы и мелкое воровство со склада крепких алкогольных напитков.

Думаете все так дальше и продолжалось? А вот нихуя. Иначе к чему я напесал столько букф? Должен же быть у столь драматичнова повествования хэппиэнд (типо я, несмотря на жизненные перепетии, стал старшим менеджером Газпрома и пешу эти строки с Куршавеля) или на худой конец какая мораль (типо: «Падонак! Не будь лохом!»).

Итак, близилось мое восемнадцатилетие и косолапый топот военкомовских сапог стоял уже в моих ушах. К тому времени я уже бухал каждый день (а хули еще было делать?) и, вот, однажды, я культурно потреблял пиво-водку в компании полузнакомых качков-корейцев в одном очень культурном питейном заведении. Хорошо набравшись (а много ли надо моему хилому телу?), я начал из-под стола показывать фак-оффы  группе бритоголовых нациков, которые пили пиво в другом конце зала. При этом, почему то, хитро им улыбался. Куда делись корейцы – я не помню. Но помню топот подкованных берцев у себя за спиной, когда я несся по темному скверу. Далеко я естественно не убежал, меня просто уронил самый быстрый ариец, а остальные просто пробежались по мне, не останавливая свой легкий бег.
Последний из ботинок наступил на мой череп, вдавив лицо в очки, асфальт и бычки. Я потерял сознание и очнулся только в больнице (примерно дней через пять).

Именно этот ботинок произвел на меня неизгладимое впечатление. Я неожиданно поступил в институт, окончил его, устроился на работу инженером и сейчас получаю 9000 рублей в месяц, женился на худой и страшной как пиздец дефчонке с моего курса, у нас две дочки (один в один как мать), живем мы у тещи, но у нас есть жига четверка и дача в шесть соток с грядками и прочей поебенью.
Вот так нацистский ботинок помог мне найти свое место в жизни, и я желаю каждому падонку-неудачнегу такого вот ботинка (или образно выражаясь пенделя) в жизни, который поможет обрести даже самому последнему лузеру свое счастье.

Канецбля.