Я тут спездел вам кой чаво. Но теперь смагу исправить аплошность. Дело в том, что голых баб я живьём не видел ни разу, и ни ибалсо к сажалению тоже. До вчерашнего дня.

А вот аб этом, как говорят в новостных передачах, поподробнее:

С самого утра день низадался: Колька-не-брат прочитал на литературе «Пётр первый пёрнул первый паказал пример полку» когда его вызвали читать «Полтаву». Я смиялся, но нидолго. Маи злоключения ни заставили себя долго ждать. Как всигда я забил хуй на домашку по математике, сматрел телик. Но делал я это всигда, а тут просто попал под раздачу. Вызвала меня училка к доске, а я ни хуя несмок ей атветить кроме таблицы умножения на один. Был нигатов марально, недаацинил пративника и пр. как говорят наши футбалисты после крупных праёбов.

Это несколько озадачило училку которую звали Нинель Сергеевна. А кликуха у её была - Шинель. Тётка она была не вредная, но в этом маменте вдруг проявила решительность и твёрдость непонятную, поставив мне кол, чем окончательно угробила мои надежды на тройку в четверти. Как мушчина я конечно мог её понять, но как абычный человек из плоти и крови я не находил объяснения её поступку. Могла бы и траяк вкатить, как Мишке Блюмштейну, за кторого каждую пятницу приходила просить мама. Хотя приходила она почему-то к физруку, но тем не менее трояки он исправно получал, а по физре даже четвёрки.

Я понил, что ситуация с математикой выходит и спад маиво контроля, а значит надо любой ценой её исправлять.
«Нинель Сергеевна» - пошёл я ва банк.
«Ну что ещё?» - устало отвечала она.
«Можно я после уроков исправлю?»
Она подумала и согласилась. В канце канцов ей тоже не хотелось портить паказатели в конце года.

После уроков я поплёлся к Шинели, а все кореша - играть в футбик. Произошло то самое классовое расслоение о котором нам говорили на уроке истории. Но я был твёрд, тройка в четверти по математике открывала передомной гаризонты в будущем!

Шинель что-то писала в толстой тетрадке. Заметив меня она тут же захлопнула её и достала несколько бумажных листков из ящика стола.
«Внимательно читай, тут всё разжёвано для таких как ты»
Я кивнул. Стальная решимость блеснула в моих глазах.
«Я приду из столовой и тогда проверим»
И она вышла оставив меня одного в классе. На миня с упрёком глядели со стен Лобачевский и пахожая на ниго Кавалефская.
«Я бы ни смог на неё драчить даже за четвёрку в гаду.» - пронеслось в маей голове.

Сначала я пытался внимательно читать, но скоро понял, что текст скучноват. К тому же в нём изобиловали цифры. Чтоб как-то разнообразить процесс постижения тайной матиматической дактрины, я стал смотреть по сторонам и наткнулся взглядом на толстую тетрадку, ту самую в которой Шинель что-то писала когда я пришёл. Странное любопытство обуяло меня и превозмогая страх, я осторожно подошёл к столу и открыл калинкоровый переплёт…

Кагда я перевернул первую страницу, то сначала падумал, что это ни математика, а литература. Не было ни одной цифры, только буквы, буквы и слова. Сагласитесь, что для учительницы матиматики, это падазрительно? К томуже некоторые из слов я не понимал, например: дефлорация, мастурбация.
«Надо будет паполнить славарный запас - прачитать классикоф» - самокритично падумал я. Паймите правильно, это был не минутный всплеск самокритики, а естественное желание знать больше, или выражаясь словами Ньютона «Заглянуть за горизонт встав на плечи титаноф».
Я быстро пролистал тетрадь в канец и на паследней странице увидел сваё имя.

«Этот мускулистый и смышлёный мальчик заставляет моё влагалище сакращатся»

К счастью, термин влагалище был мне знаком, так взрослые называли пизду. Но что скрывалось за «сакращатся»? Может быть это абривеатура?
И тут мой хуй встал как Гагарин на аднаимённой площади города Масквы. Я быстро закрыл титрадь и бросился за парту. Маи щёки налились румянцем как у Андрея Аршавина. Мне захателось срочно паебатсо с каим нибудь влагалищем. Даже Кавалефская теперь казалась мне ваплащением женственности и красоты. Я возжелал её даже без всяких аценок в гаду, просто за то, что она женщина, и у неё есть влагалище пусть и похожее на математические скобки. Я гатоф был засадить ей прямо в партрет! Тщетно я пробовал сканцентрироватся на математике – цифры плясали перед глазами а в ушах гулко отдавались удары маего юнашеского серца.  Такое чуфство охватило меня впервые.

«Бедный Аршавин» - пачиму то падумал я. «Как он по мячу попадает с таким стояком?»
И тут Шинель вернулась из сталовки.
«Ну давай к доске» - сразу скамандовала ана.
Я падашол пунцовый.
«Что это у тебя?» - вдруг вскрикнула Шинель и тоже пакраснела.
А мой хуй предательски стоял как перископ, и именно на него уставилась Шинель.
Что происходило дальше я не смагу аписать словами. Надо приналечь на литературу и паполнить славарный запас. В краце  дело апстояло так: Шинель заперла дверь на ключ и расстегнула мне брюки. Вырвавшись на свабоду мой хуй тут же был схвачен училкиными губами.

С тех пор математика стала моим любимым предметом, жаль только что на следующий год Шинель ушла из школы. Я не виню её, в канце канцов тройку в году она мне чесно поставила на прощанье!