«Ваше сообщение для a_kostirsky@mail.ru («Ни слова о леопардах») отправлено. Саша вытащила телефонный провод из ноутбука. Где он сейчас? В Нежинском? Или в городе?

Знала бы мама… Мама, которая смысл «спать вместе» выражает словом «дружить». Хорошо, что не «решать математику».

Интересно, так будет всегда? «Понимаешь, я женат. Вот такие пироги…»

На стене фото желтого деревянного домика. Похоже на зиму, снегу по колено, но на самом деле был март. Промороженное охотхозяйство, жарко натопленная печь, длинный стол, американские телевизионщики, виски “Johny Walker”, разговоры за жизнь и «Сибирские морозы» хором. Один из домиков арендуют ученые, круглогодично отслеживающие дальневосточных леопардов. Тех, которых «только 30». Идет себе леопард по лесу, а за ним пятьдесят исследователей, общественных фондов и ветеринаров с мировым именем. Леопард спит и видит, чтобы его, наконец, оставили в покое плодиться и размножаться.

Он – один из этого сообщества. Ученый. Старший научный сотрудник кафедры териологии. Метр девяносто, молчаливый, с черными из-за постоянного курения зубами и не прочь выпить.

Саша достала конспекты. Через два часа идти в пряничную семью.

* * *

- Французский сделала?
- Почти.
- Смотри у меня, Катерина Максимовна, накроется твой Лондон медным тазом.

В свом тринадцать Катя весьма сносно говорила на двух языках, занимала призовые места на конкурсах бальных танцев, хорошо готовила и умело меняла памперсы годовалой сестре. Папа-бизнесмен, возвращающийся ближе к полуночи, решил поощрить дочь каникулами в Англии. Катюха росла красивой, перед подружками не зазнавалась, родителям не перечила.

- Au revoir, Catherine.
- Au revoir, Александра Николаевна.

Катя держала на руках сестренку. Та улыбалась «тете с большими глазами» (так прозвали ее в семье) и неумело махала ладошкой на прощание. «Бывает же такое. Счастье», - думала Саша. Для нее это были сеансы погружения в нормальную жизнь, когда папа, мама, дети, и любовь чувствуется в каждом вздохе. «Бывают же еще в наше время такие скромницы», - подумала Катина мама, домохозяйка.

* * *

Розалия Петровна из последних сил тащила сумки. Пальцы онемели и побелели. Выбегающая из подъезда девушка чуть не прибила ее дверью. «Репетиторша от Ухариных».

Розалия уже двадцать лет ухаживала за парализованным мужем. Пахала как ломовая лошадь: мыла офисное здание. Кабинетные девочки с аквариумным маникюром и агрессивным взглядом ежились от ее привычки хрипло бормотать про себя. Некоторые откровенно хамили и шарахались от старой ведьмы. Та мстила безобидно: бросала волосинки в чайник. (Кабинетные стервы любили чаевничать и постоянно бегали за эклерами). А потом шла домой подмывать мужа.

«Если к пятнице заплатят, может, получится заманить внуков. Чтобы потом хвастаться соседям: «Ксюшенька с Ленечкой приходили нас проведать». Надо будет набрать продуктов на неделю.

Единственным человеком, жалевшим Розалию, была Марьяна, директор турфирмы с четвертого этажа. Каждый Новый год и восьмое марта она привозила ей из Китая гостинцы: то кофту, то ветровку.

* * *

Лена уступила место старухе с футуристическим кислотно-малиновым цветом волос.

- Пачку рожек, два блока «Парламента» обычного, кило вафель со сгущенкой.

Тушенку, скорее всего, нельзя. Завести будильник на пять, занять очередь на передачу. Опять она что-нибудь забудет, Михай опять будет попрекать. Ничего, теперь-то куда он от нее денется. Хотя… Властный, суровый, на подарки не скупой – такой без бабы не останется. Если только соскочил. После пяти лет совместной жизни он променял ее на Марьяну, легкомысленную красавицу с сыном-подростоком. На тот момент она путалась с местным депутатом. Марьяна родила Михаю сына Данила. Не побоялась. Весь город знал, что муж – наркоман.

Лена узнавала новости от общих знакомых. Вадим, старший Марьянин сын, окончил школу, поступил на информационные технологии. Капитан юношеской сборной по футболу.

Михай души не чаял в маленьком сынишке и наладил контакт со старшим. Через неделю после Вадиминого выпускного Михая взяли за хранение и сбыт в особо крупных.

В январе два невменяемых кореша вломились в квартиру и вынесли все. Жена была в отъезде – повезла группу в Китай. Вадима нашли через четыре дня с проломленным черепом в гараже возле дома, но тело держали еще некоторое время в морге. Размораживали, чтобы придать нормальную форму, и замораживали опять.

Лена ходила смотреть на похороны. Толпа человек в сто получала почти эстетическое удовольствие от созерцания молодой красивой женщины, настигнутой лавиной большой беды. К кирпичной стене подъезда прислонены венки: «Вадимушке от друзей», «Вадиму от бабушки и дедушки»… Марьяна не истерила – уколы делали свое дело.

* * *

Делать с Данилом уроки было адским трудом и требовало стальных нервов. Он крутился на стуле, поминутно ронял карандаш и поминутно нырял за ним под стол, пел песни, передразнивал, бегал на кухню поесть и порывался поиграть в “Game Boy”.

- What’s your father’s name? – Саша почти дымилась и любовно поглаживала обложку словаря, готовясь с размаху опустить его на голову маленького чудовища.

- My is father name Vova. Ммм, сейчас бы картошки жареной. Обожаю! Знаешь, как мой папа ее готовит. У меня раньше был другой папа. Он хотел, чтобы я целыми днями питался сладостями.

* * *

Данилу уже десять. Марьянин новый дал ему свою фамилию. Прорвемся. Сокамерники проснулись, но еще не вставали. Михай включил приемник: «Расширение дороги Раздольное – Хасан неизбежно приведет к разделению популяции на две части, а следовательно, к их вымиранию. Экологи считают, что выходом из ситуации будет строительство подземных тоннелей и скотопрогонников, хорошо зарекомендовавших себя в Европе…» Леха наверняка в курсе дела, его переклинило на тиграх и леопардах. Большую часть года по лесу ходит, шерстинки собирает для геномного анализа. Даже кандидатскую защитил. Хотя что случится, если они передохнут? Женился наконец наш тихушник. Эх, не довелось гульнуть. Все впереди. Мать, друган Леха да бывшая любовница Ленка – все, что у него осталось. Леша даже умудрился вчера дозвониться в «Гоп-стоп шоу» на местном радио, передал ему привет и «Еврейского портного» Шуфутинского.

* * *

- Лешик, что делаешь?

Жена стояла в дверном проеме в шелковой ночнушке на тонких бретельках и кокетливо качала шлепанцей.

- Елку украшаю. Иди, зая, я скоро.

Уже час Костырский тупо пялился на электронку от переводчицы в красном берете, с которой познакомился в марте, когда в их охотхозяйство приезжали америкосы из «Нэйшнл Джиэгрэфик» снимать фильм про тигра. Хреновая, кстати, переводчица, половину слов жестами объясняет. За детский ненакрашенный вид и берет они, «научники», прозвали ее Красной Шапочкой. Теперь не отклеить.

«Здравствуйте, Алексей. Вот опять пишу, только не спрашивайте, почему. Наверно, я с первого раза плохо понимаю, это с детства. Наверно, Вам нужно настучать мне по голове со словами: «Я люблю жену, ты не мой тип, и приличные девушки так себя не ведут!!!!». Причем никакой любви нет (мы почти незнакомы), влюбленности тоже (пишу спокойно, на трезвую голову, сердце почти не колотится), но есть непонятная симпатия. Мне мало кто нравится, поэтому я взяла за правило не прятать чувств, если уж кто понравился. Никому ведь не станет веселее, если промолчать. У Вас классная привычка вскидывать руку в знак приветствия. Симпатичный желто-черный пуховик. (Кожаный пиджак, в котором я недавно Вас видела на Светланской в толпе, тоже ничего). Еще с Вами рядом спокойно. И Вам очень идет имя Леша, но я не могу Вас так назвать, хотя, казалось бы, уже вышла за рамки всех приличий.

Если Вы многозначительно промолчите на это письмо, я опять буду писать всякий бред, поэтому так и скажите: «ПЕРЕСТАНЬ», если правда хотите, чтобы перестала.

Александра»