Не подумайте, что речь пойдет о телепередаче! Какие там пезды?! Так, пизденки…Настоящие ПЕЗДЫ водятся на настоящих фабриках. Как раз на одну из таких фабрик и попал по распределению Ростик – 22-летний выпускник вуза, получивший специальность инженера-технолога прядильных установок. Несмотря на свой далеко не младенческий возраст, Ростик все еще оставался девственником. Из всех созданий женского рода ебал он только свою подушку, мысленно рисуя себе широко расставленные  женские ляжки в черных чулках.
 
    --Ну,здравствуйте, передовицы производства! Вот знакомьтесь: это  -- Ростислав, молодой специалист, попал к нам по распределению! Будет на нашей фабрике внедрять новые технологии так сказать! Прошу любить и жаловать! – толкнул свою дежурную речь Виталий Пахомыч – директор фабрики, при этом с особой иронией выделив слова «любить и жаловать».
  --Ну что ж, привет, молодежь! – с привычной надменностью и прищуром хрипловато произнесла
Катюха – баба 40 лет от роду, которая пару лет назад вместо водки кернула пол-стакана уксуса и малость повредила голосовые связки, -- Тебе лет-то сколько?
  -- 23 будет в сентябре – желая казаться чуточку взрослее ответил Ростик.
  -- Ну, совсем большой уже!—после этой фразы Катюхи все собравшиеся ткачихи громко заржали и стеснительному Ростику стало как-то не по себе.

    Уже через 10 минут вчерашний студент понял, что работать ему придется в женском коллективе, но при этом ни одной более-менее симпатичной мордашки он не увидел. Оно и понятно, Пахомыч ведь с самого начала предупредил – зарплаты на фабрике низкие, поэтому молодые и красивые работать сюда не идут, они устраиваются в секретарши, продавщицы, содержанки или  же в проститутки. Ну а сами ткачихи ненавязчиво намекнули Ростику о том, что мол неплохо было бы сегодня после работы проставиться и таким образом отметить свой приход в новый коллектив. Дождавшись 18 часов, Ростик мигом сгонял в фабричный гастроном и приволок оттуда 4 бутылки водки, каку-то запивачку и чисто символический закусон. По его расчетам, на 12 душ, включая его самого, должно хватить. Нихуя! Не хватило! Окинув взглядом расствляемую поляну, Катюха прохрипела:
    -- Пиздуй в гастрик, возьми еще столько же водяры и пивка бутылочек десять, только быстро давай!
Продавщица гастронома, до которой уже дошли слухи о молодом специалисте, быстро смекнула, что парниша затаривается для поляны. Выставляя на прилавок водку и пиво, она смотрела на него как-то жалостливо, по-матерински, в ее взгляде читалось что-то типа «да, пиздец тебе, зелень очкастая, этот день ты запомнишь надолго».

    Буквально после третей Ростик окосел: водка, запиваемая пивом и закусываемая овсяным печеньем – не для слабаков. Ткачихи в его глазах начали двоиться, а язык стал совсем неуправляемым.
    --Я эта…я очч рад т-тому что вллссссся в ваш ка…а…лектиф …
    -- Да нет, сынок, это ты еще не влился, вливаться ты сейчас будешь! Ну, бабы, кто первый? – охмелев от водяры и своей безмерной власти над полумертвым юношей, остервенело закричала Катюха, -- Верка, давай!
Верка – 45-летняя вдова с перигедрольным цветом волос и золотыми зубами, с Катюхиной помощью уложила Ростика на пол и начала стягивать с него штаны. СтоЯщий хуй молодого специалиста их очень обрадовал. Не теряя драгоценного времени, Верка взгромоздила на него свой толстый зад. Катюха тем временем присела над лицом Ростика и, хлестая его по щекам, скомандовала «Лизать!» Остальные бабы, прихлебывая  пиво (водку уже выжрали), внимательно наблюдали за происходящим.  Непринужденный секс-марафон закончился часа через 2. Пьяные и счастливые ткачихи шумной толпой, с шутками и прибаутками, двинулись по направлению к проходной. О лежащем на холодном полу Ростике в суматохе как-то позабыли. 

    Очнулся он под утро, часиков в 5. Голова раскалывалась, очень болели щеки и язык, на котором остался какой-то неприятный привкус, доселе Ростику не знакомый. «Наверно, деликатесы какие-то вчера ел» -- мысленно предположил он.  Парню было неимоверно холодно – он лежал на каменном полу совершенно голый. Его брюки уныло и небрежно висели на прядильном станке. Трусов он так и не обнаружил (ну еще бы! Верка забрала их себе), но все остальное было на месте. Пошатываясь, Ростик начал одеваться, попутно вспоминая события вчерашнего вечера. В конце концов до него дошло, что вчера его самым наглым образом изнасиловало целое кодло противных жирных теток. Происхождение странного привкуса на языке ему тоже стало понятным и Ростик тут же обильно блеванул прямо на чей-то станок. На улице светало. Сквозь узкие фабричные окна стали пробиваться первые лучики летнего солнца.  Одевшись, Ростик пошел в туалет, умылся, прополоскал рот и отыскал грязнющую половую тряпку. Вымочив ее в умывальнике, он устало побрел в цех и аккуратно вытер блевотину. Через дверную щель за всем происходящим наблюдал Пахомыч. «Все-таки есть на свете бог – подумал седоусый директор фабрики, -- послал мне этого мальчонку, теперь мне и отдохнуть-то можно, а то ведь почитай 20 лет как проклятый», – последнюю фразу он направил вниз,  к своей ширинке, а потом туда же подмигнул и беззаботно зашагал к себе в кабинет.