Любой вид выражения мысли может быть представлен несколькими этапами развития: зарождение, массовая популярность и упадок. Искусство как один из методов выражения мысли не является исключением. Причем, что самое интересное, искусство имеет очень сильную корреляцию с достижениями науки и техники, которыми обладает общество. То есть если в 19-м веке искусством представлялось изобразительное и ваятельное, то в 20-м и 21-м веках на первое по массовости, вышли музыка и кинематограф, а театр, картина и фотография остались для любителей.

Творчество как таковое, является, наверно, единственным доказательством разумности и «мыслительности» человека. Хотя сегодня некоторые люди и пытаются говорить о том, что животные, будь то дельфины, слоны или морские котики умеют рисовать, автору верится в это с большим трудом, ибо рисование это способ натурализации мысли, а разного вида мазки и крякозябры животных еще не говорят о том, что они являются поклонниками абстракционизма.

Любое творчество, напомню, что мы говорим только о человеческом творчестве, можно назвать только двумя определениями. Это или оригинальное начало новой традиции в искусстве, или продолжение какой-либо традиции. По существу исторический материал нам может говорить только об этом.

Чтобы открыть новую традицию в искусстве, необходимо ввести в него нечто новое и интересное, другими словами, определить или внести новую проблематику, или новый угол зрения для уже существующей проблемы. Ключевым словом здесь должна стать именно проблематика, так как, само собой разумеется, что искусство несет в себе определенную идеологическую нагрузку, а новая проблема позволяет переосмыслить уже существующие и выйти на новый виток развития, как общества, так и идеологии.
Также для создания нового направления в искусстве, необходима персона, способная не только отстоять свое творение перед широкой общественностью, но и быть достаточно харизматичной личностью, чтобы стать олицетворением этого направления. Лучше всего, чтобы этим человеком стал некто знаменитый, талантливый, неординарный, часто эпатирующий публику индивид. Простому человеку, или начинающему деятелю искусства просто невозможно стать таковым. Собственно говоря, с этим даже совершенно не стоит спорить, ввиду того, что любое новое творчество неизбежно становится перед критиками – лицами, считающими себя профессионально разбирающимися в искусстве. Новое произведение по сути дела представляется любому критику как нечто бросающее вызов его профессиональной компетенции, его идеалам и, соответственно, его устоявшейся картине бытия. Таким образом, в современном мире, ничто не может появиться спонтанно, для этого необходима не просто правильная фигура, но и желание этой фигуры быть именем этого произведения. Следовательно, если у вас есть еще детская мечта стать суперизвестной инноваторской личностью, постарайтесь выкинуть ее из головы. Хотя, при наличии больших административных, «связных» и материальных возможностей, вы можете попробовать добиться успеха, но для этого следует иметь в виду, что, скорее всего такая деятельность в нашей стране не принесет вам никакой мировой известности и будет лишь пустой тратой времени. Хотя кто знает, попытайтесь…

Для того чтобы стать продолжателем традиции, достаточно быть гораздо менее талантливым господином, а при наличии больших денег, можно быть вообще полной бездарностью, но, тем не менее, все равно предоставлять продукт. Для характеристики этого постулата полезно привести достаточно яркую в прошлом фигуру российской массовой культуры – Децла. То, что эта персона была отнюдь не талантливой или эпохальной ясно всем, как на пике его популярности, так и сегодня. Наилучшим моментом для такой деятельности может стать время появления нового провокационного вида творчества. Причем если общество достаточно остро реагирует на какие-либо противоречия классового, расового или какого-нибудь другого характера, бездарное искусство может иметь куда больше перспектив для поклонения, чем в более-менее гармоничном социуме.

Вполне правдоподобным кажется предположение, что в обществе, раздираемом противоречиями, у новой традиции окажется гораздо больше почитателей, чем в любом другом. И здесь очень уместно посмотреть на процесс создания нового течения, как на нечто позволяющее «спустить пар» у наиболее радикально настроенных слоев социума, что, скорее всего уже замечено, и с успехом используется затихоокеанскими политтехнологами. Чье культурное влияние оказывает наибольшее влияние на мысль человечества? Да, господа, в плане поп-культуры, как культуры не пропагандирующей «культ мысли» или вообще мыслительный процесс, США впереди планеты всей. Вообще на взгляд автора, существует феномен так называемой попсы. По сути дела, если попытаться прислушаться к дедушке Фрейду, каждая песня этого направления (поп, хип-хоп, поп-рок) мотивирует своего фаната к постоянному поиску любви, которая в конечном своем понимании (несколько циничном) ведет к сексу. В соответствии с одним из положений учения мистера Фрейда, существует или мысль или секс, так как мысль есть результат сублимации сексуальной энергии. Если упростить две части одного и того же уравнения, то получается, что популярное, массовое искусство направляет всех куда? Оно отправляет всех заниматься сексом. Отсюда и все пороки нашего с вами общества, когда удел рассуждений на тему будущего человечества дан лишь немногим, да и те редко бывают услышаны. Если посмотреть на индустрию поствоенного шоу-бизнеса, то легко отметить, что наиболее значимые фигуры американской культуры возникли в кризисные для Штатов времена: Элвис Пресли (который появился в период гигантской популярности СССР и «охоты на ведьм» в США, а потом улетел на родину), Биттлз (война во Вьетнаме, период начала колониальной политики США). В результате, капиталистическое общество, терзаемое противоречиями борьбы с Советским Союзом, сумело консолидироваться и дать отпор коммунистической идеологии, однако все это вылилось, на мой взгляд, в серьезную деградацию западного мира.

Страны бывшего Советского Союза все еще сильно отличаются от остального капиталистического мира, но не, потому что их называют «транзитными» обществами, а скорее из-за уже (хотелось бы верить) генетической предрасположенности к критике и аналитическим рассуждениям. Такая предрасположенность представляется единственным мотиватором общества к «сбросу пара» и нивелированию внутренней напряженности (все зависит от готовности совместно проживающих национальных групп к обоюдной критике). Хотя с другой стороны, часто, такой анализ выливается всего лишь в «кухонные» разговоры и вариаций на тему справедливости подхода правительства к той или иной проблеме, да и вообще легитимности правительства как такового. Это тоже можно назвать еще одной характеристикой нашего с вами «транзитного» общества. Если следовать, казалось бы, здравым рассуждениям деятелей науки от политики, то лучше бы «кухонные» разговоры передислоцировать в более конструктивную плоскость – СМИ и общество, однако этого не происходит. И в этом заключается главная проблема «транзитного» общества. В чем причина такого поведения? Скорее всего, вслед за генетической предрасположенностью к интеллектуальной деятельности, наше общество получило страх понести наказание за высказывание своего собственного мнения, которое определенно не всегда бывает правильным, страх ошибиться в своих суждениях и страх быть неправильно понятым. Другими словами, можно выразить эти страхи одним словом, как страх быть репрессированным за свою нетолерантность. Однако нетолерантность не всегда показатель больного общества, она в свою очередь, безусловно, является попыткой осмысления опыта индивида и движения его вперед, то есть динамики. А динамика в свою очередь показывает развитость всего общества в целом.

Что касается развития искусства на просторах бывшего СССР, то и здесь нельзя не отметить повсеместного распространения американской поп-культуры, которая как уже было сказано выше, построена на базовых инстинктах человека. Музыка, также как и деньги представляется неким симулякром социального положения человека в обществе. В плане развития искусства или предоставления иного культурного товара, на мой взгляд, больше всех преуспела Россия, хотя и в РФ это может быть обусловлено инерционным развитием феномена «подвального» рока советской эпохи. Стоит отметить, что большая часть продукта, предоставляемого этим направлением, рассчитана или на покупателя-романтика, или на индивида умеющего не просто слушать и действовать, как того хочет «попса», а еще и способного проводить аналогию и быть способным декодировать ту или иную информацию, зашифрованную в сингле. Это что касается музыки.

С кинематографом на постсоветском пространстве все обстоит одновременно и сложнее и проще. Как такового кинематографа, на начальном этапе независимости, в странах просто не было. Как мы все знаем, период приватизации и прихватизации, поставил перед отраслью вопрос: или снимать конъюнктурный продукт, рассчитанный на небольшие вложения капитала и достаточно хорошие рейтинги (апофеозом стала «Бригада»), в том числе криминальные сериалы и рекламные ролики, или исчезнуть как культурный феномен советского пространства. В кинематографе (опять же российском), сегодня наступил период зарождения нового тренда, постановки новой проблематики, осмысления пережитого за годы независимости и экономического упадка. Создается поистине Новое кино, востребованное рядовым зрителем, уставшим от бесконечных супер-киногероев голливудских блокбастеров. Что касается других киностудий, оставшихся в республиках, которые пожелали быть независимыми, то за исключением нескольких авторских проектов, кинопродукция или не производится, или представляет собой почти такие же конъюнктурные проекты, как и ранее в России, только разве что не с идеей победы над криминалом, а с идеей переосмысления культурной идентичности народа и национального самоопределения («Кочевники»). Одной из главных причин такой парадигмы развития отечественного кинематографа можно назвать вторичность духовного развития, при первичности материального, что собственно и можно трактовать из высказывания президента Назарбаева: «Сначала экономика, а потом политика». Общество может быть и готово съесть этот постулат развития страны, но ему нужны пути выброса радикальных настроений и образно говоря, сублимировать и перенаправить энергию в другое русло, каким, при отсутствии реальной свободы слова и свободы критики, мог бы стать авторский кинематограф.