«Ой, какая девочка... Да подожди ты, бля, дай я с девочкой поговорю…». Среднего роста тело с реденькой растительностью, находящееся в состоянии сильного алкогольного опьянения качнулось в её сторону. «Сука, щаз начнётся…», - подумала девочка, доставая из песочницы заострённые накануне грабельки. Если бы грабельки. Под рукой была только бутылка воды – майское солнце палило беспощадно, и сумка. «Ну что я виновата, что эта ёбнутая и единственная модель джинсов с заниженной талией оголяет верхнюю часть стрингов? А даже если и обнажает, это чё значит, я – блядь?!. И вообще, тут никого нет. Я специально нашла этот заброшенный причал…», – продожала думать она, пока тело приближалось к ней, пререкаясь о чём-то со своими друзьями зомбиобразного вида. Их было трое, двое мужчин и одна женщина, и все трое походили на выращенные в одной теплице овощи – краснощёкие, пузатые, разморившиеся на солнце, будто переспелые помидоры, упавшие на чёрную тёплую землю, готовые вот-вот пустить гнойно-красный сок… У всех трёх в руках было по литровой бутылке надпитых «удобрений». Она и сама любила выпить, но в данный момент вид алкоголя в их руках почему-то её не радовал, и она невольно вспомнила воскресную программу о преступлениях, совершённых «по-пьяни». «Нехорошо всё это».

«Ой, какая девочка…», – повторило тело, остановившись в метре от неё. «Игнор. Только игнор. Пошёл на хуй» – мысленно обратилась девочка к овощному телу. Обычно это срабатывало. Её нордический характер или, попросту говоря, способность отмораживаться, не раз спасала её от дрочащих молодых людей в пустых переходах и эксгибиционистов. Она просто проходила мимо, не обращая внимания на шёпот позади неё и долгое шарканье – до конца перехода. В этот раз, отморозка явно не срабатывала, тело стало сначала заискивающе, а потом всё более нагло интересоваться, как её зовут, и не хочет ли она трахнуться.
Странно, но в экстремальных ситуациях она всегда вела себя нарочито вежливо, хотя была уверена, что без труда могла бы убить человека. Потом долго вспоминала и проклинала себя за слабость.

Тело, видимо считая, что девочка сомневается, достало из кармана презерватив. «Смотри, у меня даже презерватив есть». «Нет, спасибо. Что-то не хочется», – ответила она, в очередной раз удивляясь собственной вежливости.
«Ну хочешь, я тебе писеньку полижу? А потом легонько вставлю», – не унимался он… «Пиздец, он что совсем АХУЕЛ?! Какую писеньку?! Знаешь, чью писеньку полижи – твоего деда писеньку. УРОД, фу», но вслух сказала: «Нет. Я не хочу». «Интересно, когда подключатся его друзья? И услышит ли кто-нибудь, если я позову на помощь?..», – с равнодушным интересом продолжала думать она. – «Ну почему сейчас все носят джинсы с заниженной талией?..»
«Я быстренько. Только чуть-чуть всуну и всё…»

«Отче наш, несущий, сущий на небе си, сях… Как же там дальше-то? Господи, не одной молитвы за жизнь так и не выучила, а ещё крещёная. Да свитится имя твоё, да… Звать на помощь не буду, это ниже моего достоинства. Просто потом покончу с собой. Или не покончу. Может быть, я так сильно буду переживать после этого, что у меня не останется сил на то, чтобы сделать последний шаг».
«Эй, сколько можно возится?! Пошли, блядь, хуле».
«Лучше выпить яду. Да-да. Или ещё лучше снотворного. Не больно и…»
«Пошли, Санёк, жарко же», – протянула унылая спутница компании зомби.
Она очнулась в тот самый момент, когда поняла, что одна. «Пронесло… Но «Отче наш» обязательно выучу», – дала себе слово девочка.