Где-то без четверти шесть Эдик открыл глаза. Несколько минут он неподвижно лежал, ждал пока глаза привыкнут к темноте, потом сел на кровати, протянул руку к будильнику.

В это мгновение был зачат день. Солнце серой, едва заметной полоской подсветило горизонт, известило мир о возможности сделать ещё одну попытку... Впрочем, увидеть восход возможно было где-нибудь за городом, далеко в степи или на берегу моря. В городской же квартире по-прежнему продолжалась ночь. Здесь вообще не привыкли встречать рассвет.

"Десять минут", - Эдик закурил сигарету, откинулся на подушку. "Последняя", - отметил механически. Он выкурил за ночь целую пачку. Еженочночную пачку. "Ночные прокладки – ночные сигареты", - мысли бежали в голове как строка световой газеты за полночь – ни для кого, просто так, сами по себе.

"Восемь минут, -  затянулся, стряхнул с одеяла упавший пепел. – Когда я последний раз спал? крепко спал? Без дремот, без видений, без галлюцинаций? Отключался полностью. Хоть не всю ночь, хоть полчаса?.. Не помню. Проклятый рубильник заклинило в позиции "On". Сколько я ещё протяну?" Ухмыльнулся.

Зеркало в углу блестело дырой. Только огонек сигареты и тень лица отражались в этом колодце.

"Шесть минут, - Сигарета закончилась, рука невольно потянулась за второй. – Устал. Дурацкое чувство. Устал уже утром. Устал до работы, до дня, до дел... до жизни. Устал".
Чернота в комнате поблекла. Предметы стали приобретать очертания, проявляться из сумрака. Так проявляется лицо утопленника из мутной весенней воды.

"Четыре минуты, -  поднес ладони к лицу и выдохнул. – Опять этот запах... и вкус железа во рту. Мундштук. Лошадь, наверное, чувствует точно такой же вкус от стального мундштука... – Губы чуть растянулись в подобии улыбки. – Нужно показаться врачу. Диета, спорт, здоровый образ жизни. Я и так знаю, что мне скажет врач. И сон, здоровый глубокий сон. Сон".

Эдик стал массировать глаза. Поплыли круги; багровые перемежались зелеными, растекались раскалённой лавой и пыхали белыми точками.

"Две минуты, - Круги исчезли, и в голове прояснилось. – А может плюнуть и никуда не ходить? Не начинать ничего, не запускать движок?.."

Шесть ноль-ноль. За миг до звонка рука легла на будильник. "Зачем я его завожу?" – впервые за два месяца подумал Эд и откинул край одеяла.

Утренние движения не менялись последние четыре месяца. С той поры как в автокатастрофе погибли жена и сын.



- Доброе утро, Катя. Привет, Санек! – В пустой комнате ответило только эхо. Он подошел к фотографии: красивая молодая женщина обнимала мальчика в пиратском костюме. – Молчите? Ну ладно... не сегодня. Может быть в следующий раз. Я подожду.


Эд вытряхнул пепельницу, сходил в туалет, умылся, сварил кофе.

"Может я тоже умер? – кофе обжигал губы, Эдуард не замечал. – Погиб в той катастрофе? Или я просто эпизод в каком-то жутко популярном фильме, и каждый день меня прокручивают зрителям? Снова, и снова, и снова. Достают с полки бобину, вставляют в старый кинопроектор с потёртой крышкой..."

Дом просыпался. В квартире этажом выше что-то упало, и закричала женщина; ей ответил мужчина. Они стали громко ругаться, послышался топот, звон, упало что-то ещё.
"Только приятные мелочи, - Эдик поднял голову, посмотрел на потолок, - раскрашивают жизнь... эпизоды другого фильма?"

- Ладно. – Произнес вслух, больно хлопнул ладонями по коленкам. – Хватит хандры и дури. Поехали. – Он подошел к зеркалу, ещё раз посмотрел на немолодого уже человека с усталым лицом, с темными больными кругами вокруг глаз. И повторил тише: - Поехали. Жизнь продолжается пока на лестнице остаются ступени.


Вагончик метро был по-утреннему полон. Эдик  провел рукой по ряду пуговиц на плаще. Одну пуговицу оторвали в переходе на третью линию. Какая-то дама зацепилась сумочкой; решила, что её грабят и рванула изо всех сил. Вырвала с мясом. Он незаметно тронул это место.

"Новый ещё плащ, - Эдик не расстроился, не удивился. Он думал. Утренняя идея об эпизоде из фильма занимала его мысли: – А что меняется в моей жизни? Папки с бумагами? Я забываю о них через две минуты после работы. Безликие программы новостей?.. погода?.. время года? Меняются декорации заднего плана. Эпизод остаётся. Изо дня в день... Но способен ли Кадр из Фильма понять, что он только лишь кадр? И даже более: способен ли целлулоидный Герой на переживания? способен ли чувствовать терзающего душу червя? Все его переживания должны статься картинным позёрством. Игрой Артиста. Пусть даже искусной; пусть даже гениальной. И если вдруг Кадр Фильма – копирка с живого Героя – вдруг осознает себя кадром, есть ли это движение к Жизни? к переменам? Или это всего лишь осознание своей бобинной судьбы. Осознание важное, но такое... убийственно-беспощадное".

Вагон несколько раз сильно тряхнуло. Цепочка мыслей разорвалась, он рассеяно посмотрел по сторонам.

"Детство". – Слово возникло в сознании. Эдя завертел головой, стараясь сообразить откуда оно взялось. "Будущее детство" – На дверях вагона висел плакат, верхняя его часть была оторвана, на нижней осталась улыбающаяся девочка, которая тянула руку куда-то кверху, к отцу, судя по брюкам и ботинкам рядом.

"Детство, - он оперся на стойку, взгляд его рассеялся. – Детство. Я совершенно не помню своего детства... юности. Не припомню игрушек, друзей... ничего... серый плотный ком. Проклятая бессонница. Первое внятное воспоминание это... – Эд наморщил, потер лоб. – Университет. Да-да. Здесь уже появляются друзья, лекции, родители... потом Катя".

-... Эй! Дядя! – Слова с трудом пробивались сквозь мысли. Эд даже не сразу сообразил, что парень напротив обращался именно к нему и прежде удивлённо огляделся. – Не мотай башкой, тебе говорю. Чего ты на меня уставился? Ты что гомик? – Парень в короткой куртке с натянутым на голову брезентовым капюшоном злобно зыркал на Эдика и яростно жевал жвачку. – Ты уже час на меня пялишься!

Пассажиры вокруг делали вид, что их это не касается.

- Задумался. – Тон парня разозлил, но, в сущности, он был прав. Да и ругаться с утра не хотелось. Он поднял руку, хотел похлопать парня по плечу – тот отстранился. – Извини.
Неприятное напряжение сохранилось. На следующей остановке Эдик вышел.

Не оглядываясь, он прошел в самый конец перрона, стал дожидаться следующего поезда.

- Думаешь, ты от меня отделался? – Эдуард вздрогнул от неожиданности, резко обернулся. Он стоял спиной к рельсам, а перед ним – парень в капюшоне.
- Я извинился. Чего ты ещё хочешь? –  ответил зло. Страшно было стоять на краю перрона, но сделать шаг значило признать свой страх.
- Чего я хочу? – Парень ухмыльнулся. – Морду тебе набить.