Погода стоит отличная. Лыжная, как говорят спортсмены. Небольшой мороз, крепкий снег и штиль – настоящая идиллия для любого опытного биатлониста. Молодёжь обожает потолкаться в талой грязи и устроить бешеный тир на рубеже под порывами ураганного ветра, но мы, ветераны, любим стерильные условия, когда на первый план выходят техника и опыт. Я вдыхаю холодный воздух финского Лахти и медленно иду на старт.

- Готов? - тренер внешне спокоен, но я знаю, чего ему это стоит, - Давай, я тебя накрашу.

Это наш небольшой ритуал. Пока тренер натирает лицо белой маскировочной краской, я смотрю на стартовое поле, где молодёжь из местного спортклуба обкатывает лыжню. С огневого рубежа, закрытого лесом, доносятся пулемётные очереди: идёт пристрелка ориентиров.

- Пять минут! - объявляет судья-информатор, и в стартовой зоне начинается привычная суматоха. Фавориты, как обычно, выстраиваются в самом хвосте стартующих, чтобы не задело шальной пулей стартёра. Впереди – страны третьего мира, попавшие на Олимпиаду по расширенной квоте.

- Давай, Серёга, - главный тренер сборной в последний раз проверяет крепления лыж и хлопает по плечу, - Без медали не возвращайся.

Шутник. Я криво улыбаюсь и занимаю своё место рядом с поджарым норвежцем в ярко-красном комбинезоне с пижонской мишенью на спине.

- Одна минута!

Толпа ревёт. Краем глаза я замечаю оператора, остановившего флайер “Евроспорта” над шеренгой фаворитов и машу в объектив. Говорят, плохая примета, но я не верю в судьбу.
Впереди появляется человек с завязанными чёрной повязкой глазами и автоматическим пистолетом. Видно, как заволновались первые ряды – лыжная экзотика, как мы их называем. В своё время мне тоже приходилось начинать из головы группы, и я прекрасно помню это жуткое чувство, когда от тебя не зависит решительно ничего.

Ещё секунда, и раздаётся сухой хлопок. Кто-то из первого ряда хватается за грудь и, запутавшись в палках, валится на снег. Пролетая мимо, я успеваю заметить раскраску комбинезона. Франция? Цвета похожи, но на спине почему-то герб. Я пытаюсь прислушаться к объявлению информатора, но группа уже втягивается в лес.

Десять километров, коронная дистанция. Я начинал стайером, но короткие гонки меня всегда привлекали больше, и первые успехи пришли именно на них. Я уверенно пробиваюсь к лидерам. Впереди привычно одни скандинавы - опытные универсалы, умеющие и быстро бежать, и точно стрелять. Экзотика отстала сразу – плохой ход на лыжне они стараются  компенсировать работой с мишенями. Многие бегут с гранатомётами, один жилистый индонезиец тащит на санках небольшую противотанковую пушку – я обошёл его на первой горе.

Лидеры работают слаженно. Крайне важно сразу оторваться от тихоходов и быть первым на рубеже, чтобы успеть окопаться, поэтому  все бегут сообща и не отвлекаются на локальные разборки. Уверенно закрепившись в первой шестёрке, я начинаю осматриваться.

Все фавориты здесь. Темп задаёт опытный немец, размашисто печатая шаг в такт военному маршу, который бьёт из небольшого приёмника, закреплённого на поясе. Ощущения двойственные, но убирать его пока нельзя –негласный закон группы. За немцем бегут скандинавы, среди которых выделяется стройный, молодой финн со снайперской винтовкой. На его ногах глухо позвякивают декоративные цепи.

- Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? - тихо спрашиваю я, но финн молчит.

Рядом слышится сдавленный смешок, и я встречаюсь взглядом с белорусом. Он вооружён тяжёлым крупнокалиберным пулемётом, но молодец – терпит пока, цепляется.

Лыжи держат отлично – наши смазчики поработали на славу. На спусках приходится даже слегка притормаживать, чтобы не выскочить вперёд; лишний раз показывать спину всё же не стоит. Группа лидеров начинает замедлять ход, сохраняя дыхание – впереди первый огневой рубеж.

Когда мы вылетаем на стрельбище, стадион взрывается овациями. Толпа отвлекает, но я привычно загоняю посторонний шум на задворки сознания. Рядом бежит оператор в силовой броне – стрельбу сильнейших всегда отслеживают персонально. Я нахожу взглядом табличку со своим номером и падаю в снег. Теперь всё решают сноровка и опыт. Выдернув с пояса сапёрную лопатку, я начинаю укреплять позицию. Глубоко зарываться не нужно, да и времени нет - на стрельбу отводится две минуты. Не успел завалить – мотай штрафной круг, а с него возвращаются немногие.

Когда из леса показываются первые преследователи, у меня готов небольшой вал из утрамбованного снега. Рядом лихорадочно окапывается норвежец. Звучат первые выстрелы, но я всё ещё жду свою мишень. Номер тридцать четыре, Италия. Я видел его на старте и теперь мучительно вспоминаю расцветку. Ошибиться нельзя: подстрелишь чужого – дисквалификация и казнь на церемонии закрытия.

Наконец небольшая черноволосая фигурка в малиновом комбинезоне выскакивает из леса и несётся к стрельбищу. Я открываю огонь, и винтовка мерно дрожит в руках. Люблю автоматическое оружие. Многие предпочитают снайперский дизайн, но мне нравится работать плотнее. Напястный браслет загорается красным. Промах! Краем глаза  вижу, что норвежец уже отстрелялся и ушёл на дистанцию. Остаётся тридцать секунд до лимита, и я снова длинной очередью прохожусь по позиции итальянца. Я вижу тонкие струйки дыма, и пули впиваются в моё ненадёжное укрытие. Чуть правее, метрах в сорока, глухо строчит пулемёт белоруса.

Я снимаю итальянца за десять секунд до своего лимита. На стрельбище уже начинают рваться снаряды подошедшей экзотики, когда я рывком поднимаюсь на ноги и ухожу на второй круг. Кажется, на этот раз пронесло.

Группа лидеров заметно поредела. Куда-то пропал немец, отстал белорус. Темп задаёт двухметровый китаец с дальнобойным обрезом, наверняка очередной клон - Китай всегда славился успехами в спортивной медицине. Я нахожу глазами норвежца и подтягиваюсь поближе. Главное – держаться впереди. На зубах, но держаться. Фавориты всегда на прицеле у камер, и случайная смерть им практически не грозит. В хвосте же творятся страшные вещи, выжить там крайне непросто. На спуске мы, не сговариваясь, сбрасываем мины, чтобы обезопасить тылы, и через минуту эхо разрывов нагоняет нас у входа на стадион.

Ко второму рубежу впереди шестеро, и я понимаю, что будут дуэли. Мы снова замедляем ход, сохраняя энергию для решающей схватки. Тот, кто сейчас удачно отстреляется, выходит на медали. Ставки как никогда высоки, и все это понимают. Рядом летит информационный флайер, который должен высветить номера парных мишеней.

Австрия! Я облегчённо перевожу дух. Попасть сейчас на финна было бы смерти подобно - в родных стенах медаль всегда практически гарантирована. Финна сводят с китайцем, а норвежцу достаётся выскочка-француз.

Мы занимаем места. Стойка, никаких укрытий. Судьи закрепляют ноги магнитными ловушками, на соседней дорожке выстраивается заградительный отряд. Присел, уклонился – пуля в затылок. Профессиональный спорт не терпит малодушия.
Австриец в десяти метрах. Руки расслаблены, глаза закрыты, но тело словно вылито из чугуна – напряжено и недвижимо. Допинг? Конечно. Я раскусываю маленькую капсулу, которую всегда ношу за щекой, и приторная горечь разливается по языку. Мир сразу обретает необычную чёткость, а винтовка за спиной становится продолжением моей руки. Или ноги, что, впрочем, значения не имеет. Пронзительный вой сигнальной сирены проносится по стрельбищу, и мы выхватываем оружие. Австриец, срезанный очередью, валится на снег. Рядом падает тяжёлое тело китайца.

Есть медаль! Эйфория захлёстывает сознание, и я стрелой несусь к выходу со стадиона. Сзади пристраивается норвежец. Чуть поодаль – финн с перебитой рукой. Расклад ясен. Судьба золота решится на финишной прямой.

- Терпеть! - кричит тренер на последней отсечке, и я пытаюсь сбросить норвежца. Но тот сидит за спиной как влитой и даже что-то насвистывает. Видимо, допинг ещё не отпустил, так как я тоже с трудом сдерживаю патриотический порыв пронзительно затянуть “Катюшу”.

Последний поворот... Мы синхронно выхватываем ножи. Традиция пришла с первых дней биатлона, когда в обращении был интересный лексический оборот “вырезать финиш”. На скорости работать сложно, и мы невольно замедляем ход, проверяя друг друга ударами палок, с острия которых капает яд. Норвежец бросает нож, я с трудом уворачиваюсь и неловко вылетаю на обочину трассы. Сзади накатывает финн, но уже слишком поздно. Норвежец рвётся к победе, я бросаю нож, целя в спину. Мимо.

На финише меня встречает сборная. Все знают, что это моя последняя Олимпиада. Мы обнимаемся с норвежцем и ждём финна, который, оставляя за собой кровавый след, красуется с флагом.

- Старый конь борозды не испортит, - смеются ребята, но у меня нет сил даже на то, чтобы добрести до раздевалки. Награждение проходит будто в тумане. Я крепко сжимаю серебряную медаль, улыбаюсь в камеры, но хочется только одного – спать, спать, спать.

Главное - не забыть поставить будильник. Ведь завтра побегут девчата.