Балыч и Козлятко были работниками хозяйства пути грузового участка одной из станций Юго-Западной железной дороги, а по-простому – путейцами. Пришли они сюда из разных мест и по разным причинам. Но здесь, на участке, работа и быт объединила двух, казалось, абсолютно противоположных и антагонистичных личностей.

Сергей Павлович Будяк, а для своих – Балыч учился крайне скверно, уже в школе за ним наметились склонности к беспробудной лени и постоянному ворчанию. Недовольный всем и вся, он всё же кое-как получил среднее образование в одном из транспортных училищ. Колебаться в выборе профессии в те года не доводилось и поэтому сразу после армии, о которой Балыч вспоминал редко и с неохотой, Сергей Палыч загремел оператором ТГК2 (маленького маневрового тепловозика) на завод «Вентилятор». Там, перевозя по предприятию фланцы и металлолом, и встретил он бурное начало капитализма. Внезапно нагрянувший шторм вседозволенности и рыночной экономики завод переживал не долго, и через несколько лет прочно сел на мель, а потом и успешно развалился. Пришла эта экономика и к Балычу – в виде трёхгодичной, полностью съеденной инфляцией задолженности по зарплате. Прошлявшись пару лет по рынкам, продавая запчасти от родного тепловоза и пробуя себя на роль квартирного маклера, в конце концов, Серёжа Палыч нашёл тихую пристань здесь – на путях грузового участка.

Жизнерадостный и в отличии от Балыча – оптимистичный Дмитрий Владимирович Козлятко уже в молодом возрасте осознал своё признание. Прилежное поведение и напористая тяга к технике сделали своё дело. По окончании железнодорожного института молодой и перспективный выпускник практически сразу, минуя бюрократические проволочки и условности, в один день проснулся главным машинистом локомотива. Посадили Козлятко на только что полученный из Москвы новенький, весь в масле магистральный тепловоз  2ТЭ10М, прозванный «крокодилом» или «фантомасом». На этом тепловозе и произошла та самая злополучная история, последствием которой стало превращение профессионала-машиниста  Козлятко в обычного путейца, «желторотого». А сгубили Дмитрия Владимировича, как и водится, две вещи – водка да бабы.
Было это в самый разгар лета, когда ночи коротки, в кабине царит невыносимая духота, а толпы рвущихся на юга граждан, осатанело осаждают каждый полустанок железной дороги, в надежде вырвать у судьбы спасительный билет до побережья. Вот в один из таких дней на станции Иловайск-Грузовой, экипаж Козлятко и подобрал миловидную дамочку. Через несколько часов пути, старший машинист оставил напарника наедине с недопитой бутылкой водки, а сам уединился с представительницей прекрасного пола в железных внутренностях тепловоза. То, что напарник отрубился и уснул, Козлятко понял только тогда, когда услышал взрывы предупредительных петард. Выскочив из дизельной в одних трусах, он рванул ручку бобика. Через два километра поезд остановился на вытяжном пути. Помощник мирно спал. За это время они умудрились проскочить два красных.
Тут же было произведено служебное расследование. Оба: и помощник и старший машинист были разжалованы в путейцы и отправлены на уже знакомый нам грузовой участок. Впрочем, об этом случае Козлятко рассказывал абсолютно спокойно, смаковал пикантные подробности его приключений в дизельной, и со свойственной ему лёгкостью в конце обычно приговаривал: «Ну и что я видел: кабину да дорогу впереди? А теперь свобода!».

Сдружились Балыч и Козлятко как-то сразу. Козлятко был по душе тихий и спокойный нрав толстяка Балыча, а Балыч, как-бы с неохотой, но частенько участвовал в мероприятиях, организованных неутомимым бывшим машинистом. Наверное, в жизни им не хватало именно того, что и находили они  друг в друге. Случались промеж ними и ссоры , такие, например, как  сегодня.
- Вот чумичка, говорю же тебе – полный вагон стоит, крытик.
- Ну так и что… Стоит да стоит себе.
- Дык, второй месяц стоит, на подъездных путях, смекаешь?! Ребята через вентиляцию заглядывали туда.
- Ну и чё там… - Балычу не нравились любые затеи с обворовыванием грузовых вагонов, но «тырить» он всё же любил, поэтому, сейчас, он всё больше и больше поддавался уговорам Козлятко «проверить» один вагончик, стоящий на заброшенных путях завода, одной из товарных станций.
- Чего, чего… Спирт. «Рояль». Слыхивал про такой? - Козлятко шаловливо подмигнул. – Какие-то пацаны пригнали, да и забыли видать, а может и того…
- Чего, того?! – испугался Балыч.
- Не бзди, главную работу беру на себя. Во, смотри, - Козлятко порылся в  обвисших карманах оранжевой тужурки и вытянул здоровенный стальной пломбировщик. – Пару ящичков всего возьмём и обратно опломбируем. - «На дело» решили пойти поутру.

Долго до места добираться не пришлось. Старая полузаброшенная грузовая станция,  находилась практически в центре города. Тем не менее, неопытному взгляду она показалась бы простым парком, посреди ординарных хрущевских застроек, которые сотнями встречаются на просторах нашей необъятной родины. Выйдя из полупустого в этот час автобуса, парочка, поёживаясь от утреннего тумана, пронизывающего лёгкие брезентовые курточки, направилась на поиски.

- Ага, вот горловина станция, вот входной. Значит нам налево метров триста. Там ещё должен заградительный стоять и колонка старая валятся в кустах. Так ребята говорили. – Оба принялись лазить вдоль насыпи, окружённой колючими густыми кустами ежевики. Балыч уже успел потерять всякий интерес к делу – он не любил далеко ходить и порядком вспотел, лазая по импровизированному мусорнику.
- Нашо-о-ол!!! – прервал поток пессимистических мыслей радостный крик Козлятко. 
- Балыч, сюда! Да что ж ты ломишься как сохатый! Аккуратненько. – Запыхавшийся Балыч подоспел к месту поисков. Дышал он тяжело, а на красном, лоснящемся от пота лице, повисли тоненькие паутинки.
- Вот она, родимая. – Козлятко победоносно показал лежащую в кустах ржавую трубу, бывшую когда-то, вероятно, гидравлической колонкой. – Не сбрехали, значит.
- Ага, а вот и путь.
Ржавая, полностью, заросшая колея, еле заметной полосой уходила куда-то вправо, скрываясь за облупленным кирпичным забором. По нему и пошли двое искателей сокровищ. Петляя по коридорам заборов, пакгаузов, поросших молоденьким осинниками дворов, дорога неожиданно разветвилась и метров через сто так же неожиданно закончилась в проёме меж двумя растасканными корпусами.
Козлятко озабоченно поглядел по сторонам и обошёл зачем-то вокруг тупика, вероятно, в надежде, что путь продолжается дальше.
- Хм… Странно. А ну, Балыч, подсоби, - экс машинист уцепился за бетонный подоконник здания и заглянул внутрь. Сквозь безглазые окна бывшего цеха, Козлятко увидел кусок ответвления пути – он был абсолютно заброшенным и мирно доживал свой век среди здоровенных покосившихся кранов то ли базы, то ли склада.
Балыч вопросительно взглянул на напарника. То, что они ничего не найдут – это он предполагал и раньше. Честно говоря, на душе у него заметно полегчало. «Ну и слава богу», – думал он, - «ещё не известно как всё обернулось бы». Теперь ему хотелось поскорее вернуться обратно. Он скорчил растроенно-обиженную гримасу.
- Ну вот, говорил я - туфта это всё. Поехали обратно. Чего тут шляться, увидит кто ещё. И так, сколько времени и сил потратили впустую. А всё - твоя дурь.
- Да ладно, кто увидит-то. Тут лет десять как никого нет. Может мы не туда пошли? Давай ещё поищем, раз приехали. Тут этих подъездных путей вона сколька! – Козлятко  рукой прочертил перед собой полукруг, указывая на тянущиеся вдоль дороги разваленные здания, участки и промзоны.
Не смотря, на все просьбы и уговаривания Балыча, они вернулись к исходной точке и снова принялись обшаривать окрестности. Подъездных путей действительно было навалом. Они ветвились, разделялись, отходили к заброшенным дворам, скрывались в кучах мусора, горах застывшего цемента, гипса, путались промеж нефтебаз, погрузочных пунктов, снова сходились. Большинство из них были полностью непотребными, наполовину вгрузшими в землю, заросшими, заваленными под грудами кирпича и хлама. Там, в переулках умерших ремонтных, стекольных, механических заводов и фабрик, стояли и вагоны – практически все полуразрушенные, полурастасканные, с прогнившими досками, выломанными с мясом дверями. Всё это умерло, застыло, развеялось по ветру, и никак не представляло из себя часть существующего механизма, под названием государство. Естественно, искомого вагона тут не было.
- Ну ещё немного. Ну, Балыч. Ещё один посмотрим и всё. Честное слово. И уедем… - уговаривал Козлятко своего упрямого друга. В конце концов Балыч не выдержал. С ним случилась истерика. Он не ел с самого утра, а выпитая, бутылка прихваченного с собой портвейна, буквально, валила с ног.
- Ну всё. Ну тебя в … Задолбал уже.  Лазим как бомжи, круги нарезаем, а чего не понятно. Халявы ему захотелось. Придурок, - в сердцах выругался путеец.
- Кто это придурок? Ты чё совсем уже оборзел, чмо жирное?! - не смотря на свой весёлый нрав, Козлятко был неимоверно обидчив, особенно когда речь заходила о его персоне. Он мог разозлиться не на шутку и напрыгнуть с кулаками на собеседника, с которым только что мирно шёл рядом.
- Да пошёл ты. – Балыч развернулся и зашагал к станции.
- Ну и иди. Тоже мне товарищ. Сам найду...

Балыч уныло шёл по трухлявым шпалам. На душе у него скребли кошки – зря он так с Козлятко. Тот конечно и дурак, и с вавкой в голове, но всё же, вроде как и друг. Да и психанул он зря - ну разве Козлятко виноват, что этого чёртового вагона не существует в природе, так – пьяные байки. Хотя он тоже хорош, ну понятно, что нету, чего ещё искать, обижается ещё. Двойственное чувство вины и обиженности грызли Сергея Палыча, и тот уже подумывал, а не вернуться ли обратно, как вдруг сзади  раздался крик:
- Ба-а-алыч!!! – Балыч оглянулся. Там, где он несколько минут назад оставил своего друга, не было никого. Может, послышалось? Да нет, крик был чёткий, пронзительный.
- Ба-а-а-алы-ы-ч!!! Сюда давай. – Сергей ещё раз окинул взором опустевшие развалины и тут заметил торчащую из какого-то окна голову Козлятко.
-  Ну чё ты стал? Давай сюда. – Козлятко пригласительно замахал рукой. Настроение у Балыча тут же поднялось, он хотя и с недовольным видом, но с чувством явного облегчения пошёл на крик.
- Ну где ты там? Давай руку. Вот так, Держу, держу. Да лезь быстрее. – За время, пока Балыча грызла совесть, Козлятко уже успел пролезть на какой-то склад. Теперь, он со скрипом раскрыл перекосившееся, забитое фанерой окно и со всей силой тянул вяло карабкающегося коллегу внутрь. Балыч грузно перегнулся через подоконник и плюхнулся внутрь здания, подминая под себя наваленные у окна старые жестяные банки.
- Ну как? Нравится? Гляди… - Балыч отряхнулся и огляделся по сторонам – типичный небольшой склад или сооружение какого-нибудь депо: трубы вдоль стен, замазанные белым раствором окна в железных рамах, запах гнилья и машинного масла. Внутри помещения царил полумрак, редкие лучи света пробивались сквозь стеклоблоки около потолка, под ногами шуршала отвалившаяся штукатурка. Здесь было сухо и, не смотря на полное запустение – уютно. Но главное - посреди всего этого находилось нечто, накрытое грязно-серым брезентом, и по очертаниям напоминавшее скорее автомобиль.
- Тад-а-а!!! – сладко пропел Козлятко и сдёрнул покрывало с таким изяществом, с каким обычно сдёргивают занавес с безумно дорогого произведения искусства.
- Ух ты бля… - круглое лицо Балыча расплылось в глупой улыбке и неге, солнечные зайчики заиграли по помещению – Здесь, среди мусора и убожества, стоял огромный и величественный чёрный автомобиль, в котором бывалый путеец узнал мечту своего детства.
- Да, это же… Это же ЗИМ!!! Ёптыть…

-Машина, как заказывали, господин! – Козлятко жеманничал и расшаркивался перед Балычем в поклонах. Садитесь, пожалуйста, – он подковырнул отвёрткой форточку передней двери, вскрыл её, а затем, покопавшись где-то рукой, открыл и саму дверь.
- Садитесь, ваше высочество, кормилец наш, о солнцеликий! Осторожней, здесь порог, – экс машинист усадил Балыча, а затем, оббежав автомобиль с противоположной стороны, уселся на водительское кресло.
- Куда прикажете, шеф? – Козлятко крутил огромный, пожелтевший от времени массивный костяной руль с хромированными лучами.  Балыч оглядывал огромный салон машины – обивка, ясное дело,  пообтрепалась, выцвела, подёрнулась многолетним слоем пыли, но по-прежнему хранила следы бывалой роскоши и шика. Ручки, бывшие когда-то цвета слоновой кости, покоробились и пожелтели, хотя всё так же элегантно смотрелись на фоне огромных, убранных в блестящие ободки, часов и спидометра.
- А радио тут есть??? – Балыч принялся крутить и щёлкать различными кнопками на передней панели.
- Спрашивает ещё…  А то!!! Американское! Ну как агрегатец?! Вещь! А главное знаешь что?!
- Не…, - откровенно признался Балыч.
- А то, - Козлятко придвинулся поближе к другу и почти на ухо прошептал. – А то, что она теперь наша!!!
- Ну как это – наша?! А хозяин? Кто-то же её сюда приволок?
- Да какой там хозяин. Глянь вокруг – тут лет двадцать никого не было, вон пыль слоями лежит. Наша она и всё, понятно.
- Не, ну если лет двадцать. Хотя… - эйфория прошла и радость Балыча сошла на нет. Осознание того, что у машины, скорее всего, есть хозяин и, возможно, он даже где-то рядом, обеспокоило толстяка.
- И разговаривать нечего.  Машина эта ничья, а теперь, стало быть – наша. На ней какой-нибудь обком, райком ездил, а потом её бросили… - Козлятко вдруг на мгновенье замолчал и принялся сосредоточенно смотреть в запыленное окно автомобиля.
- Слушай, - он резко обернулся к Балычу. – А если машина действительно принадлежала чину какому-нибудь из партии??? Понимаешь, чем пахнет???
- Сматываться надо? – Балыч уже с тоской посматривал на окно, в которое он пролазил в этот «гараж Брежнева».
- Ну, что за кретин?! – возмутился Козлятко. – Золото партии, понимаешь, ну???
- Какое к чёрту золото.
- А вот такое… золотое, - сострил экс машинист.-  Пойми ты, тупая башка. Вдруг в ней что-то ценное спрятано?!  - Балыч необычайно оживился. Мысль о том, что можно поживиться, не трогая самого автомобиля, ему очень нравилась. Оба друга тут же принялись за поиски.
Первым делом парочка принялась исследовать багажник. Багажник оказался забитым всяческим хламом, не представляющим из себя никакой, даже исторической, ценности. Затем Козлятко открыл капот, и тщательно в нём порывшись, также не обнаружил ничего ценного. 
- По-моему ничего, - Козлятко вылез из-под машины – он только что облазил и изучил всё днище.
- У меня тоже, - Балыч в это время занимался полом и сиденьями.
- А в бардачке смотрел?
- Нет… - Козлятко уничтожающим взглядом пригвоздил Балыча. Тот мигом встрепенулся, перетянулся через весь салон, открыл бардачок и погрузил руку в его недра.
- Что-то есть… - рука Сергея Палыча вытянула на свет божий тоненькую, замасленную книжечку в полиэтиленовом переплёте. На книжечке прямоугольными буквами было выбито: «Еженедельник».
- Сюда, давай. А ну смотри, чего там, - оба за секунду распотрошили тощенькую книжицу. Из еженедельника грустно повылетали жёлтые, скукоженные листики.
- Так, чего тут у нас??? А ну глянь, я без очков не вижу, Козлятко щурился, поднося практически ко лбу заветные записи.
- Телефоны какие-то, фамилии.
- Оооо, это уже интересней. Чёрные списки?!
- Да нет, ерунда, телефоны старые – шестизначные.
- А вот по-моему и оно, смотри, - Балыч схватил исписанный листик и принялся внимательно читать… - Это уже интересней.
- Тааак, «русский лес» - 18 ящиков» ст. Ясиноватая». Целых восемнадцать ящиков?! Чего это могло бы означать? Золото?? Партии?? – Балыч взвизгнул от возбуждения и тыкнул записную книжку под нос другу.
- Херня это всё, Серёжа.
- Как это, херня?! Восемнадцать ящиков??!! Это код какой-то. Что же ты думал, так возьмут и напишут «золото».
- Никакое это не золото, - Козлятко рассеяно смотрел из окна и без интереса разглядывал капитальную бетонную стену напротив.
- А что же?
- Одеколон…
- Как одеколон? Восемнадцать ящиков?!.
- Вот суки, пять ящиков таки спёрли…
- Кто спёр? Да можешь нормально обьяснить?!
- Могу! – Козлятко нервно повернулся к Балычу. – «Русский лес» - одеколон, обычный одеколон, в стеклянных пузырьках. Я когда к Ясиноватой приписан был, прислали нам тринадцать ящиков одеколона – коллектив у нас тогда о-го-го был. Удивлялись ещё – почему тринадцать – на двести пятьдесят человек не делится. Так что никакое это не золото…
- А-а-а. – приуныл Балыч.
- Ну и хрен с ним, с золотом этим – машина теперича наша, тоже немалых денег стоит, верно?! – Козлятко по-приятельски похлопал сослуживца по плечу.

Вся следующая неделя была посвящена подготовке к выезду. Поначалу машина, естественно, не завелась. Балыч выпросил у соседа по гаражу старый аккумулятор, Козлятко же раздобыл инструмент и принялся копаться в двигателе. Весь в нигроле, он с азартом ковырялся в машине, полностью помещаясь под огромным горбатым капотом. Словно врач, проводящий сложнейшие манипуляции, он тот и дело кричал: «На семнадцать! Да не торцовый, болван. А ну, подсвети!» - Балыч послушно бегал вокруг механика и всячески старался ублажить последнего.
И вот настал день, когда Козлятко, словно опытный нейрохирург, наложивший последний шов, разогнул спину, вытер тряпкой руки и сплюнув, произнёс долгожданную фразу: «Всё, кажись!». Балыч тут же провернул отвёртку в замке зажигания. Машина сначала подёргалась, а затем изрыгнув облако едкого белого дыма, принялась громко и агрессивно рычать. Грохот был такой, что жестянки на полках принялись подпрыгивать - радости двух раздолбаев не было границ.

Транспортное средство друзей произвело настоящий фурор на грузовом участке. Каждый то и дело выбегал во двор – посмотреть диковинку, стоящую под конторой. В глазах сослуживцев, а в особенности – женского пола, Балыч и Козлятко в мгновение превратились в объекты восхищения и нескрываемой зависти. Те, же, кто пытался хоть малейшим образом унизить или несколько умалить величие момента, подвергались немедленной и уничтожительной критике.
- Ну подумаешь, чего такого-то. Старое корыто… Небось быстрее трамвая не ездит, - непонимающе огрызался Виктор Андреич – мастер энергетического цеха и владелец тюнингованной собственными силами «восьмёрки».
- Ты не сильно… Чё ты понимаешь?! Езди на зубиле своём и не пизди! Клевая тачка! - остужали недовольство Андреича сотрудники. А повод быть недовольным у Андреича, конечно, был – он в момент перестал быть секс символом участка, уступив первенство счастливым обладателям раритета – Балыч и Козлятко купались в лучах корыстной женской ласки и любви. Машину решили ставить тут же – у конторы, на охраняемой и освещаемой со всех сторон площадке.

Последующие несколько дней прошли для двух путейцев, словно подёрнутые приторной дымкой удовольствия. Море вина, тёплые, податливые женщины – всё это окружило и накрыло заскорузлых работяг тёплым одеялом блаженства и лени.
-Ты… это Балыч… В следующий раз в машину их не води. Там же обивка.
- Та эта дура, Галька с диспетчерской. Я ей объясняю, курве - диваны и всё такое. Нет, всё равно в галошах запёрлась.
- Да пошла она… - Козлятко затянулся папироской и мечтательно улыбнулся розовым утренним лучам. Оба они шли на смену не спеша, вальяжно растягивая каждый свой шаг, обдумывая и тщательно планируя будущий день. У дырки возле привычного забора, через который, обычно, чтобы сократить путь ходили железнодорожники, их нагнал Андреич.
- Чё тебе, Андреич?!
- Ребят, вас главный с утра искал…
- А что случилась?! – глядя на выражения лица сослуживца, Балыч заподозрил неладное.
- Да у нас там такое… Братки приехали… Много… Машины четыре. Искали чего-то.
- Какие братки?! – искренне удивились друзья.
- Какие, какие?! Маленькие чтоль? Как приехали – сразу к начальнику. Вагон у них стырили… Говорят, наши вроде. Ничего не слыхали?
- Да нет, откуда. Мы то тут причём, - Балычу тут же стало нехорошо. Конечно, вагон они не трогали, но, наверняка, их видели тем утром.
- Ну, не знаю. Ну… Вообщем, - Андреич мялся и как будто не решался сказать основное.
- Ну, говори. Что случилочь?
- Машину они вашу забрали… Сказали: «за долги».

Балыч и Козлятко молча рванули к стоянке – машины там не было, лишь пару масляных пятен на асфальте.
- А, ребята.. А я вас ищу, - из конторы вышел растрёпанный начальник Петр Никифорович – отставник. – Тут приезжали… Искали кого-то. Говорят, вроде вагон какой-то растащили… - на левой скуле у Никифоровича сиял свежий кровоподтёк. Он присел на бровку, поправил разорванный пиджачишко и спокойно закурил.
- Ну чего, смотрите, - Никифорович ухмыльнулся и покачал головой. – Машину вот вашу забрали. Сказали, пока товар не вернём, машины не будет. Во времена… падла.
Балыч и Козлятко сели на забор в состоянии фрустрации. Минут пять сидели молча, затем к ним присоединился и Андреич .
- Ладно, ну чё тут уже. Что пропало, то пропало. Давай дёрнем лучше, что ли. – Виктор Андреич порылся во внутреннем кармане пиджака и вытянул плоскую бутылку «Рояля».