Ой, ты гой еси, русофилочка, за столом сидишь, как побитая;
В огурец вошла криво вилочка, брага пенная – блядовитая
Сарафан цветной весь изгваздала; подсластив рассол Пепси-колою,
Женихам своим ты отказ дала, к сватам вышедши с жопой голою.

Затянув кушак, закатав рукав, как баран боднув сдуру ярочку,
Три «дорожки» в раз с кулака убрав, с покемонами скушав «марочку», -
То ли молишься, то ли злобствуешь, среди гомона полупьяного, -
Ой, ты гой еси, юдофобствуешь под Бердяева и Розанова.

А сестра твоя (нынче бывшая!) в НАТО грозное слезно просится.
Ты в раскладе сём –  вечно-лишняя, миротворица, богоносица.
Вся на улицы злоба выльется, в центре города разукрашенном –
Гости зарятся, стройка ширится, и таджик сидит в кране башенном.

В лентах блоггеры пишут набело о Святой Руси речи куцые;
Ты б пожгла еще, ты б пограбила, - жалко кончилась  РЕВОЛЮЦИЯ.
Извини, мин херц, danke schon, камрад, не собраться нам больше с силами,
Где цветы цвели – ковыли торчат, поебень-трава над могилами.

Прикури косяк, накати стакан, изойди тоской приворотною,
Нам с тобою  жить поперек дехкан, словно Вечный Жид с черной сотнею;
Отворив сезам, обойдя посты, заметая след по фарватеру:
- Баяртай, кампан! Вот и все понты, - как сказал Чучхе Сухе-Батору.

Так забей на все, не гони волну, не гуляй селом в неприкаянных…
Обними коня, накорми жену, перекрой трубу на окраинах,
Чтобы знали все, чтоб и стар, и млад, перебрались в рай, как по досточке;
Чтобы реял стяг и звенел булат, и каблук давил вражьи косточки.



              *  *  *

Когда в сознании пологом
Светильник разума погас, -
Еврей, единожды став Богом,
Записан в паспорте, как Спас.

И во Владимирском соборе,
До Рождества, среди зимы,
За спины встав в церковном хоре
Пою и я Ему псалмы.