Вытянув длинные загорелые ноги, Наташа неподвижно сидела в кресле у иллюминатора, за толстым стеклом под ровное гудение турбин проплывали серые облака. Рядом вальяжно полулежал её муж, почти лысый старик с изжеванным временем лицом. Наташа устало потянулась в кресле, равнодушно презрительно окинув взглядом сидевшую рядом рухлядь.
- Мне уже почти сорок три, а этот козёл старше меня на восемнадцать лет – печально отметила она про себя. – Вот так и проходит жизнь. И зачем я тогда не вышла замуж за Алёшку? Отвернувшись к окну, она предалась воспоминаниям.
Три недели назад они собрались почти всем классом в небольшом кафе, отмечая юбилей школы. Замечательно пролетело время: за разговорами, звоном стопок и синим дымком сигарет. Ребята молодцы – догадались сбросить на диск старую музыку, ту под которую дёргались в конце семидесятых. Как всё это было давно…. Алексей подошёл к ней не сразу, долго стоял и сравнивал зрелую женщину с той хрупкой девочкой из его далёкого прошлого. А потом они пили водку и танцевали.
Расчувствовавшись, Наташа стала вспоминать его длинные сильные руки, мягко мнущие её бёдра, слова ни о чём, а потом он потащил её на лестницу покурить…

- Москва подход Шереметьево, три полста занял, заход по маякам, давление установил - пилот уверенно двинул штурвал: где-то внутри гудящего, размером с небольшой кейс гидропривода, отрабатывая команду, шевельнулась вибрирующая заслонка: поток масла ровным ламинарным потоком устремился в рабочие камеры, огромным давлением передавая усилие на руль высоты. Новенькие, армированные блестящей плетёнкой шланги, одинаково ровно грелись, пропуская рабочую жидкость. Кроме одного, верхнего слева - в нём быстро росла температура…

Азон, блять! – старческая рука в спецовке с размаху вколотила в стол текстолитовую костяшку. Алексей вздрогнул: за соседним столом начали играть в домино. Стук гулким колоколом болезненно отозвался в его тяжёлой после вчерашней пьянки голове: налитый минуту назад Петровичем разбавленный спирт только сейчас медленно возвращал ему жизнь. Сколько же он вчера выжрал под сентиментальное разглядывание пожелтевших школьных фотографий? - Наташа… - Алексей мучительно вспоминал - Я потащил её на третий этаж по лестнице, потом прижал к пожарному гидранту.… А потом? Она ещё шутила насчёт скамейки для своего пигмея, вроде тот её может только со скамейки.… А мне скамейка и не нужна, я Наташу сам на полторы головы выше…. Что дальше? Моя рука на скользком чулке, сладкое дрожание плоти…. Её колено на красном пожарном ящике с песком? Брррр…

- Мудло, троешные сбрасывать надо было! Проебли, сука! – Петрович с грохотом врезал коробкой с домино об стол: обед для банды пенсионеров закончился.
…Блестящий изогнутый крючок расправил круглую резинку на поршне: фторопластовое кольцо, затем снова резинка – погруженный в свои мысли Алексей механически собирал узел агрегата - теперь смазать рабочей жидкостью и загнать внутрь. Хотя до закрытия вместе с остальной авиацией его КБ, он и проектировал подобные вещи, новый хлеб слесаря-сборщика давался ему нелегко. Работа на прибыль стимулировала многократную переборку старых изделий, подкрашивание, перепилку серийных номеров и прочих «продлений» ресурса. Алексей с лёгкой грустью вспомнил ржавые болты недавно подобранные им на заводской помойке: после керосиновой ванны они приняли вполне нормальный товарный вид. – Это рынок – подумал он тогда, заворачивая в корпус ГП «винтоидное тело» из низкоуглеродистой стали – А  рынок это экономия - так все говорят.

- Дура, надо было не ломаться, а сразу ехать к Алёше, хотя ждущий её дома лысый ревнивый карлик обо всём бы с лёгкостью догадался. А кроме всего он вроде у Алёшки начальник? – Наташа закусила губу. – И что потом, снова скандал с битьём фарфора о бледно-желтую лысину?

К концу дня агрегат был готов. Устало собирая инструменты, Алексей обратил внимание на круглые резинки в коробке. Неприятный холодок пробежал по его спине: быстро взяв штангель, он измерил их толщину. - Блять мудак, что я поставил внутрь? Неужели отбраковку, поставленную на прошлой неделе хохлами? - он сосредоточенно просчитывал возможные последствия – Разобрать и снова собрать? А где я найду запасные фторопластовые шайбы? Высру? Злобная желчь охватила его – В конце концов, не я летаю на курорты этими ёбанами самолётами. Хотя.… Тут его осенила простая мысль: надо попросить Петровича поставить изделие на стенд как бы для выборочной проверки, часов через шесть они полностью спалят дерьмо-уплотнитель и концы в воду. Совершив эвтаназию над своей совестью, Алексей перевернул агрегат, что бы прочитать номер – В35533.

Наташа положила руку себе на колено – воспоминания физически жгли её тело. Этот рядом сидевший урод, взявший её тогда, ещё совсем несмышлёную девочку, после занятий прямо в спортзале, где он преподавал им хореографию. Если бы не стыд, упрашивания его родителей не передавать дело в суд. Старый пидор, его надо было сгноить на зоне! Она позвонит Алёше, обязательно позвонит!

…На испытательный стенд агрегат не попал, Борис Львович, бывший хореограф, а ныне удачливый коммерсант, собирался на отдых и срочно нуждался в деньгах. Его действующая внутри Алёшиного авиазавода маленькая фирмочка успешно продавала авиасуррогат на близлежащие аэродромы, принося прекрасный доход. К тому же ему надо было помириться после скандала с женой: купить новый дорогой фарфор взамен разбитого Наташей о его голову. Вечером, пробежав своими маленькими чёрными глазками по рабочим столам, он распорядился забрать несколько изделий. Всё прошло, как и прежде – «Газель», документы, небольшой кейс с баблом и сопроводительной документацией…

Неясная тревога весь день стальной спицей покалывала сердце, в этот день Наташа должна была вернуться и позвонить ему, но мобильник молчал.
По дороге домой Алексей взял «четвёрочку», зайдя за угол рынка, давясь с непривычки, мелкими глотками вылакал содержимое. Крякнул, задышав в рукав и запил томатным соком из пакета. Водка приятно растёклась по жилам, отгоняя неприятные мысли. Вот он у школы, где они учились вместе с Наташей, холодный ветер срывает грязные листья с выросших берёз. Почему она не звонит?

…Коричневый шлейф сажи медленно сочился сквозь тонкую, с волосок трещину в уплотнителе, окрашивая рабочую жидкость в нежные цвета Левитановской осени. Неуверенно робко первые несколько грязных капель проникли в смежную камеру, увлекая за собой частицы резины...
Ещё манёвр, поворот штурвала. Десять миллиампер в катушке управления, заслонка внутри ГП почти вплотную прижимается к соплу, пятнадцать – ну, пожалуйста, только несколько кубиков - сдвинуть шток! Умирающий от жажды зверь алчно требовал масла. Двадцать миллиампер, двадцать пять… Расход! Мне нужен расход, что бы поднять этот проклятый руль!!! Тридцать пять, сорок… Кавитационные пузырьки вспенили аорту механического зверя – В35533 принял смерть…

Закрыв глаза, Наташа пьяно грезила грядущими сценами любви. Но что это? Нет, это не самолёт качнуло, это Алёша неистовым рывком перевернул на себя её страждущее ласки тело…
……………………………………………………………………………………….

Алексей спал плохо – вечерний стакан «Богородской» добавил в его сны причудливые кошмары. Сразу несколько чёрных, плотно сбитых фигур, с мрачным ожесточением били его обрывками искореженных металлических трубок, стремясь пробить наглухо выставленные для обороны руки. Затем всё прекратилось, чтобы уступить место новому ужасу.
Тебе больно, Алёшенька? – низкое меццо-сопрано мягко прозвучало у его уха – Повернись, я помогу тебе... Он уже знал, кому принадлежит этот голос, и липкий, холодный пот залил ему лицо, перебивая дыхание сидящей рядом горелой плоти. – Только не смотреть, не смотреть – стучало у него в висках, но он всё-таки повернул голову и провалился в другую реальность…

Он стоял на школьном дворе своего детства, своего последнего первого сентября и ласковое осеннее солнце весёлыми зайчиками играло на праздничных белых фартуках его одноклассниц. Это был светлый, позорно преданный им мир, мстящий ему ностальгическими картинами прошлого. Он сделал то, что никогда бы не сделал в той прежней жизни – обнял и взял за руку свою Наташу. Она засмеялась.
- Смотри Алёшка, самолёт летит! – взмахом головы указывая в небо. Алексей поднял глаза: там, среди редких, подсвеченных солнцем облаков плыла маленькая серебристая птица…