Раскинув корявые лапы,
Желтея сквозь дырку носка,
Мой папа, мой старенький папа
Лежит на снегу у ларька.

Когда-то - герой-истребитель
- Он фрицев под Оршей сбивал,
Тогда б и закончить, в зените,
Чтоб рядом никто не блевал.

Но распорядилась инако
Суровая твердая жизнь,
По-пьяни бывало с ним всяко:
Бывало скрещались ножи,

Бывало, звеня орденами,
Он шел на врагов, как и встарь,
И, люльку пиная ногами,
Зубами он рвал мой букварь.

Любил крепко вмазать мой папа
И дать прикурить шоферне,
Надевши свой мантель из драпа,
Рассказывать ей о войне:

"Гляжу - прорывается мессер!
Ну, падла! Схожу от винта,
Сую элероны под ветер
И очередью - тра-та-та!"

Однажды "Грильяж в шоколаде"
Мне папа с получки принес,
Небритый, рубашка в помаде,
Сказал, чтоб мужчиной я рос.

Я вырос, конечно, мужчиной,
Ведь мальчиком вышел я в мир,
А папа с небритой щетиной
Закуской мнит плавленный сыр.

А после, отведавши водки,
Войдя на минуту в кураж,
Лежит на снегу, как обертка,
От детской конфеты "Грильяж".

Спускаюсь я в отпуск по трапу
И думаю несколько вскользь:
"Я вырос отважный, как папа,
А войн на мой век не пришлось..."