Никогда не любил ходить по врачам. Суки они. Но тут пришлось. Пошел уже третий день, как мои яйца нестерпимо жгло изнутри. Поначалу еще терпимо было. А потом, все, кранты.
Я и в Интернете смотрел, что бы это такое могло быть, и у знакомых спрашивал. Не знает никто. Пришлось пилить к эскулапу.
Отстоял в очереди. (И почему к урологам всегда густо, а у зубного тишина? Тоже ведь распространенная болезнь - кариес).  Зашел. На приеме врачиха. Баба. Я уже выскочить хотел из кабинета, но в моих шарах, как назло такая ломота началась, совсем помираю.
- Ну, рассказывайте, что у вас? – спрашивает. Ничего себе так, тетенька.
- Да то же самое, что и у всех, - бурчу. – Я зашел тока спросить.
- Я слушаю.
Ну, я ей объяснил беду мою «шаровую». Мол, так, вот, и так – болят яйки. Лопаются изнутри.
Врачиха носик наморщила, голову набок склонила и смотрит на меня с интересом. Минуту смотрела, а потом и говорит.
- Ну?
- Что, «ну», - спрашиваю.
- Показывайте, ваши причиндалы.
- А предварительный, - говорю, - диагноз вы поставить можете?
- На данном этапе – нет.
Пришлось показывать.
Она перчатки нацепила. Вид такой сосредоточенный сделала. И стала моего дружка теребить. Поигралась с ним и говорит:
- Будем анализы брать.
Что было потом и вспоминать не хочется: щеточки, крючочки… Но самое главное, она сказала, что надо образец «свечного масла» сдать. Вручила мне баночку, отвела в комнатушку, мол, работай.
А для меня затвор передернуть – лучше смерть. С детства напугали, что ладони волосатые будут и жизнь укоротится. Потом узнал, что лажа все. Да уж как-то невзлюбил. Вышел в кабинет, подзываю ее и объясняю, войдите в положение, я табу на рукоблудство дал, а помирать не охота. Короче, помогите. Вы женщина, по глазам видно, опытная. Вам оно сподручней будет. Не думал, что уломаю. Но, видимо, так обескуражил, что она лишь кивнула, кабинет на ключик и ко мне в комнатушку.
Взяла товарища моего боевого, нежно мять стала, поглаживать аккуратно. Он и ожил, воспрял. Я к ней присмотрелся, а хорошая она баба. Сочная такая. И, как-то очень легко и благополучно отстрелялся. Вот, что значит в опытные руки попал.

Через неделю за результатами. И вот новость.
- С анализами у вас все в порядке, - обрадовала врачиха. – Но обнаружена уникальная особенность вашего организ… органа вашего.
- Что такое!? – пугаюсь.
- Не беспокойтесь, ничего фатального нет. Просто у вас не работает, скажем так, ограничитель выработки спермы… Вы в аварии попадали?
- Да, - говорю, - недавно совсем с велосипеда упал.
- Ну, вот, весьма вероятно, что это последствия падения.
- Так что же это все значит? – почти кричу я.
- У вас нарушен сперматогенез. То есть, процесс производства и передвижения спермы. Сперматозоиды погибают, если не происходит эякуляции в течение месяца после их созревания. Но так как процесс является непрерывным, всегда существуют новые сперматозоиды, замещающие старые. А у вас этот процесс замещения нарушен. Старые сперматозоиды не выводятся организмом из яичек, а новые накапливаются. Отсюда и болевые ощущения. Вы заметили, что после сдачи анализа вам стало легче?
- Да, - ошарашено закивал я. – И что мне теперь делать?
- Ничего страшного нет. Вам просто надо каждые девять дней стравливать излишки спермы. В противном случае, яички могут просто лопнуть… У вас девушка есть?
- Мы с ней расстались, - отрешенно пробормотал я.
- Ну, ищите быстренько себе новую. Мастурбировать вы, видите ли, не можете. А без эякуляции вам через девять дней на десятый может совсем плохо стать. Без яичек останетесь. Сколько дней уже у вас… ничего не было?
- Неделю, - говорю. – Вот, как в тот раз к вам приходил.
- Надо же, - удивляется. – Такой симпатичный молодой человек… День у вас. Максимум два. Болят уже шарики-то?..
- Побаливают.
- Ну, так вперед! Я тебе больше шелушить кукурузину не буду. А то привыкнешь…

Первая мысль: с кем? Всякие проститутки сразу отпадают – я сейчас на такой мели, что на сигареты едва хватает. Дианка, конечно, уже не даст. После того, как мы расстались, она даже трубку не берет. Ничего, обойдемсссся.
Позвонил Боне – старой подруге. Нет. Не так. Старой маминой подруге. Которая раз меня по пьяни соблазнила года четыре назад, и теперь мается по этому поводу стыдом. Вот и реабилитируется заодно. Поможет человек.
Ничего не подозревающая тетя Боня сказала, ты всегда желанный гость.
Еду. (А, реально, побаливают уже коки. Ощутимо так). Залетаю  в подъезд, на второй этаж. Звоню. Она открывает, улыбается, мол, проходи, Егорушка.
- Тетя Боня, вы одна, - спрашиваю.
- Да, Коля (муж) в гараже копается, - отвечает. – А что ты такой взьерошенный?
- Беда у меня, - говорю. – Только что у врача был…
Рассказал все, как есть. Смотрю на нее преданно. А она, словно не понимает, что от нее требуется. Сидит на диванчике, глаза округлила.
- Бедненький, - охает. – Что же теперь делать?..
- Известно, что, - отвечаю. – У нас же было уже все, тетечка Бонечка…
Аж вспыхнула вся.
- Нет! – говорит. – Забудь. Я и так матери твоей в глаза смотреть не могу. Даже не думай.
- Да вы мне жизнь спасете. Мать бы вам только спасибо сказала, если бы знала, что, да как.
- Нет, Егор. Я не могу…
А я ее уже за коленку хватаю. У меня ТАМ уже процесс какой-то активизировался, и яйца заломило, словно сапогом кто наступил.
- Нет, Егор, нет! – талдычит. Но сама засопела. Руку мою отталкивает, а другой по спине моей шарит.
Есть контакт, думаю. Осмелел, полез за пазуху халата. Сиськи у нее добрые, переспелые уже, но не кисель – есть чему порадоваться. В шею укусил легонько, за ушком языком пощекотал. Колени ее сами в разные стороны расползлись. Я быстренько штаны с себя с трусами долой, все наготове. Сам на колени бухнулся перед ней, пристроил ее поудобней, трусики набок сдвинул. Осталось воткнуть.
И тут ключи в дверях зазвенели. Боня вскочила, красная, как свекла. Растрепанная. Я тоже суетливо все обратно натянул и в комнату – шмыг. В коридрое «бу-бу-бу» - Коля пришел. Ну, не мудаг?
Посидел там еще минут с десять, распрощался и за дверь. Куда, думаю. К кому? Записную книжку в телефоне начал шерстить. Есть! Катька «Осень». Тусовщица, хипуха бывшая. Точно знаю, если попросить – не откажет. Звоню. Дома. Говорит, приезжай, у меня тут друзей полно. Бухнем, травки покурим.
Друзья, это, конечно, не есть «гуд». Но делать нечего.

Приезжаю. Всем «здрасти». Бутылочку пивка. Пару затяжек «Белой вдовы» (сильная штука). Катька уже хорошая. Глаза, добрые-добрые.
Увожу ее в ванную комнату. Дверку на крючок, руки в разные места. Пристаю. В голове только одно – времени в обрез. Катька никакого участия не принимает, но и не сопротивляется. Что и требовалось доказать. Я ее аккуратно на пол опустил, ободряюще по голове погладил и пристроил (наконец-то!!!) в ротовое отверстие. Она даже ожила как-то. Стала головкой своей кивать в мою сторону. Пошло дело.
Но судьба… сука она. В покое не оставит. Гости Катькины войну устроили в коридоре. Шум, грохот, ругань, крики. Я стараюсь не обращать внимания. Уже близко. И, вдруг, дверь в ванную слетает – хлипкий крючочек не спас – и падает на нас Катькой. И хер еще какой-то тоже падает. Катька головой ударилась о батарею. Хуй мне прикусила. В коридоре орут, я ору еще пуще. Вскочил. Напиздюлял всем, кто под руку подвернулся. Сам огреб пару раз в бубен. И домой. Злой, как собака. На дворе уже ночь. Сегодня искать бесполезно.

Дома сижу, варианты перебираю. К завтрашнему дню готовлюсь. Последним он может для меня стать. Хотя… Нормально все. У друга моего, Димки, бабушка парализованная. Пойду завтра к нему в шахматы играть.