- Петрович, хляди!
Мужики подскочили к человеку, одетому в черный костюм с пестрыми полосками из блестящего материала, лежавшему на асфальте. Человек был босым,
одел он был тоже легко, не по погоде, хотя зима в этом году была на редкость теплой, без снега.
Человек не двигался, и смотрел в небо не моргая, в руке он сжимал кусок картона.
- Слышь мужик? Ты откуда такой взялся??? - спросил человек в телогрейке.
- Был бы снежок, пронесло бы... - сказал человек в телогрейке, поворачивая лицо к подоспевшему второму человеку в драном ватнике.
- Баглан? - спросил человек, не глядя на них.
- Это ты, баклан! - ответил человек в телогрейке. Он посмотрел наверх.
- С верхатуры сиханул, - сказал он в сторону.
- Ты не местный что-ль?
- Отсюда я, мужики-и, - еле слышно ответил человек, лежавший на асфальте, и посмотрел на двоих, склонившихся над ним, пытаясь сфокусировать
взгляд.
- Тя, домой довести, может? В какой квартире-то живешь? - спросил человек в телогрейке.
- Из дома я только, - сказал человек, и закрыл глаза.
- Ну тохда, куда тебе нужно-то? - спросил человек в телеогрейке и, уже повернувшись к своему товарищу вскинув голову сказал:
- Петрович, ну, поднимем его, что ли?
- Вот иконку поберегите, спасает она, кто с собой носит. А я, своим ходом, - сказал человек, не двигась.
Петрович взял человека за руку, в которой он держал картонку и повернул к себе. На одной стороне было что-то нарисовано цветными карандашами.
- Намалевано че-то Василич, - посмотрел он на своего приятеля.
- Ну, бывай, тохда, - сказал Петрович и выпрямился.
Василич мельком глянул на картонку.
Послышался резкий звук милицейских мигалок. Петрович и Василич оглянулись, за спиной затормозила милицейская машина.
- Че тут делаете, чмошники?!! - капитан Воронин рявкнул через стекло и вышел из машины.
- Е-мое, человека за бутылку замочили?!! - капитан схватился за кобуру, нервно вытащил пистолет и наставил на Петровича.
- Ты че, командир! - Петрович отшатнулся.
- Стая-ать сука! Каму сказал!!! На колени, живо!!! Мрази!
Петрович заледенел.
- Он оттуда, того... - сказал Петрович и показал трясущимся указательным пальцем вверх.
- Ма-алчать, мне!!! - капитан дернул рукой с пистолетом в Петровича и покосился наверх.
Из застекленного балкона пятого этажа выглядывали две женщины.
- Сержант, Симонов! Чо сидишь? В штаны наложил? Осмотри пострадавшего!
Безусый сержант выбежал из машины и пригибаясь, словно под обстрелом подбежал к человеку, лежавшему на земле.
Сержант склонился над человеком и присел на корточки на обе ноги, будто собрался по-большому.
- Ну не придурок, ли? - сказал капитан, видимо, ища одобрения у Петровича.
- Товарищ, капитан! Наркоман это! Взгляд туманный! - крикнул сержант, встал и пошел к капитану.
Петрович пошатнулся:
- Мы не это, только того, - Петрович поводил ладонью себя по шее.
- А это мы ни-ни! - он смотрел неотрывно на капитана.
- Вижу сам, что вы того! - сказал капитан, спокойнее.
- Никуда не уходить, пойдете свидетелями, - сказал капитан.
Сержант подошел к капитану.
- Наркоман он, в угаре еще. Муратом, говорит, зовут, - сказал сержант.
Капитан скривил губы, и спрятал пистолет в кобуру.
- Он мне больше на циркача похож в костюме этом! Только вот номер не удался, - язвительно сказал капитан.
- Баклана все зовет, - сказал сержант.
Капитан скривил губы глядя на сержанта.
- Ты, Симонов, сегодня не пил вроде еще. Или на тебя за обедом подействовало? Скорую вызывай, баран!
Сержант пожел к машине, а капитан к потерпевшему и, Подойдя, капитан наклонился и пощупал карманы брюк человека.
- Ты, клоун, что ли?
Человек слабо улыбнулся.
- Костюм это, от космических лучей защищает, - ответил он.
- Паспорт! - басом сказал капитан.
- Там, куда я лечу, мне не нужен паспорт... - сказал человек, не открывая глаз.
- Вот он, мой паспорт... - сказал человек и замолчал.
- Баран! Паспорт тебе здесь нужен! - сквозь зубы процедил капитан.
Он приподнял голову лещащего человека и потрогал шею.
- Долетался, мудило! - сказал он и осторожно опустил голову человека.
- Скорую вызвал, скоро будут! - крикнул сержант из машины, одной рукой держа рацию. Капитан наклонился над человеком, разжал пальцы, вынул из
цепкой руки картонку и положил в нагрудный карман, куда он обычно клал документы лиц кавказской национальности. Он отвернулся и закурил.

- Мурат! Вот накурился-то опять, скотина! - визгляво крикнила женщина.
- Пошла прочь, шалава, опять он тебя оприходовал! - отрешенно кричал человек, в черной костюме, отороченным пестрой тканью, стоя на
подоконнике застекленного балкона, высовываясь задом в открытое окно.
- Накурился и взбрело тебе! Не было ничего, Муратик, ну, слезай! Пойдем айранчик попьешь с колбаской и будет тебе хорошохонько!
- Ненави-и-и-жу-у-у! - ревел человек, - все на тебя угробил! Жизнь свою самую! Под иностранцев строюсь, песни ихние переделываю, жопника из
себя строю! А я не жопник! Во мне талант. Да! Та-а-ала-ант! - человек вытер расшитым рукавом лицо.
На улице капал дождь. Зима в этот раз была не зима, постоянно шел дождь, а снега за два месяца не было вовсе.
- Мог бы играть нормальную музыку с ребятами, и бенбекула бы и У-ковер от зависти покочевряжились бы! Ан, нет, все ради Натулечки моей.
Вынь да положь!!! А ей все мало и мало! Глаза заведущие!!! И квартиры на Вучетича ей мало, и кухонного комбайна и посудомойки! И детей-то ей
мало! И теща здесь прописалась уже! И хахаль ейный сюда трахаться ходит, стоит мне выйти только. А все ей не хватает. А я скажу! Вот чего тебе
не хватает! - человек постукал себя указатальным пальцем по лбу.
- Во-о-от! - кричал сквозь слезы, стукая себя уже кулаком в лоб.
Женщина наклонила голову и сделала шаг вперед.
- Да, мне мало. Мало и все! Ни хрена ты можешь, и денег у тебя нет! В свинарнике торчим который год, люди так в Париже или в Лондоне живут, а
мы? Со всей этой мразью на рынок ходить приходится, будь он неладен. Я и маму приглашаю каждый раз, чтоб на эту срамоту не смотреть! А он все
не доволен. Ни хрена сделать не может! Ни гвоздь прибить, ни мусор вынести!
Человек опустил реки и оглянулся.
- Про концерты твои и не говорю. Дома только и умеешь закатывать. Хуже бабы!!! Баб-то у тебя много было?!!! То-то же! Импотент! Все терпеть
могу, но что ты трахаться не можешь как надо, это уже меня выше!!!!!!
Человек на подоконнике молча смотрел на женщину.
- Наташа, я же просил, не бей ниже пояса, - спокойно сказал он.
- Ниже пояса?! Ха! Да нету и тебя там ничего, ниже пояса-то!!! Трахаться он не может! Посмотрите!!! Своим хером обрезаным!!! - женщина злобно
глядя на него, ощущая свою победу.
- Наташа, зачем ты так... При маме...
- А что тебе мама! У меня от мамы моей секретов нет! Ты ее собрался трахать что ли? Она то свое оттрахала уже!
- Именно, оттрахала, не мужики ее трахали, а она мужиков!!! - так все и делается в этой жизни! Не вы нас, а мы вас!!! Кобеля! Бля! -
исступленно кричала женщина.
Человек на подоконнике засмеялся:
- Выходит, это ты плохо трахаешся с моим обрезаным хреном.
Женщина смутилась на секунду.
- Выходит это я, - сказала она, уже не так сердито и без доли истерики.
- Наташа, со мной ведь надо по-хорошему, - сказал человек.
- Как же с тобой похорошему, куском хлеба попрекаешь! - ответила женщина с обидой.
- Ну, такой я. Что поделаешь? Все, теперь?
- На этот раз - все, - твердо сказала женщина.
Человек наклонился, приготовившись слезать. Но тут же остановился.
- Наташ, что это на подоконнике? - он наклонился, силясь разглядеть.
- Что за вопросы ты задаешь! Дождь там!
- Нет не дождь это! - человек потер подозрительное место пальцами ноги,
- Не дождь это. Размазано что-то.
Человек потер это место сильнее. Он встал и потер всей ступней, еще сильнее, глядя в глаза женщине... в следующий момент, человек потерял
равновесие и откинулся из окна, так, что тело его было полностью снаружи. Он сделал круг руками, как пловец на разминке застыл на миг и исчез.
Женщина в недоумении смотрела в пустоту, туда где он только что стоял. Будто ничего не произошло и скажи она одно слово, он снова будет с ней
как был всегда, когда ей это было нужно.
- Что там? - донесся из комнаты голос пожилой женщины.


- Ну! Шибче, шибче, вот так!!! Так!!! И в бок еще давай!!! - стонала женщина.
- Ты мне не указывай, шалава! Трахаю как хочу! - рычал мужик в лицо женчине разминая ее грудь.
- Своему татарину указывать будешь!!! - мужик стал слышно биться об нее своим лобком, будто, забыв о самом акте.
- Да, да!!! - кричала женщина.
- Нравится тебе, сука! Получай еще!!! - рычал мужик одной рукой сминая грудь женщины, другой держа ее за горло.
- Будешь всю жизнь меня помнить, блядина!
- Буду, буду, - исступлено вопила женщина, захваченная оргазмом.
Ее тело изогнулось и опало. Увидев, что она кончила, он перестал лихорадочно биться об нее. Теперь каждый удар ощущался все сильней не
причиняя ей уже никакого удовольствия.
Он закрыл глаза и крепко сжал ее груди своими руками.
- Вася, Васенька не надо! Не в меня только! - тревожно сказала она.
Он открыл глаза.
- Не надо в меня, не надо в меня, - передразнил он неприятно скривив рот.
- А, что если и в тебя, что такого? Ссышь?! Шалава!
Он продолжал биться об нее, с характерным хлюпающим звуком.
- Вася, - строже сказала она.
Он вытащил из нее член и пошел на балкон. Прямо так, в чем мать родила. Она встала и неслышно пошла следом. Встала позади него, прижавшись
всем телом, обняла его одной рукой сзади, другой рукой стала мастурбировать ему.
Он закрыл глаза и подался слегка назад, облокотившись об нее.
- О-о-о-а-а-м-м-м! - застонал он через плотно сжатый рот. Клейкая жидкость сгустками выползала из его члена падая на подоконник и стекая на
пол.