Oн лежал на брусчатке. Его грязная ручища ритмично билась в конвульсии и это было единственным признаком жизни, подаваемым этим конченым телом. Маргинал лежал в жалкой позе, по расположению частей его тела становилось понятным то, что припадок случился с ним мгновенно. Было уже поздно, но на улице было достаточно много людей. Все спокойно и равнодушно проходили мимо, возможно, умирающего человека. Меня бесило такое равнодушие, но я сам стоял и наблюдал за происходящим в стороне. Он был грязным, немытым и нестриженным. На рваных штанах виднелись следы мочи. Я побрезговал подойти к нему и искал оправдания своим действиям. Точнее, их отсутствию.

- Блять, надо его хоть на тротуар перетащить, – сказал я наконец Юре, моему другу, который стоял возле меня и также не решался на поступок.
- Да ну нахуй. Ты посмотри на него. А вдруг он болен чем-то? А если мусора приедут? У меня пакет плана на кармане, да и в глаза свои посмотри. Запалимся… Лучше отойдем.
Мы отошли в сторону. Человек все еще лежал на трамвайных путях и припадок не отпускал его. Никто не подошел к нему. И мне становилось как-то не по себе.

Приехала "скорая". Медики не спеша подошли к нему и спросили о проишедшем.
- Дихлофос… Я пил дихлофос! – от этих слов меня передергнуло всего. В его голосе слышалась мольба о спасении. Он понимал, что никто кроме этих людей в белых халатах ему не поможет. Он старательно и изо всех сил отвечал на их вопросы. Именно они держали в руках нитку его жизни и он это очень хорошо понимал.

Потом два медбрата подхватили его под руки и даже не подняв его ног, потащили его в скорую. Как мешок с картошкой. Я не знаю, выжил ли тот человек, но в этот вечер кто-то умер. Кто-то во мне.