Посылали. Да еще как, красиво, витиевато до вычурности, со знанием дела. Видали мы везде, Вашу морковку, колхоз, дождь и ветер в спину. Это какому такому садисту в каком таком горячечном порыве трудового рвения пришло в голову посылать за канадской морковкой колпинских недомедсестер? Да мы и в медицину – то пошли исключительно, в основном, по глупости; из нежелания учиться математике и физике, без знания коих во вменяемых учреждениях ловить нечего. Мы как рассудили, девушка в халатике, беленьких носочках, челочка из под шапочки, это ж воплощенное вожделение. Четыре года преподам глазки по строим и ай да замуж за офицеров; а ну, на каком отделении у вас тут офицеров выхаживают? Так, девки, все за мной.

        Посылали. А мы и шли. А куда деваться? В школе учиться не хотелось, зачем? А здесь как бы и знаешь зачем, а все ровно, по инерции ленишься. Нет, в армию никому не охота, вот и шли. За морковкой. В колхоз. И виделось нам: Бескрайнее поле, ящики с овощами, солнышко, спиртное, девки раком над грядками, свежий воздух. Хер там был, я вам доложу. Пасмурно, дождь, грязи до пупа, тяжеленные такие недошлепки с выпадающими досками, типа тара; ага тара, какая ж это тара, если за ней через все поле под моросящим дождем пехать нада, как у Толкиена: сначала туда, потом назад. А сколько этих ящиков один лентяй недомедик за раз унести может, десять? Хрен Вам, два, максимум три и все, топай назад за подкреплением. Пиздец!
       
        Пиздили. Было дело. А как не пиздить, если оно кругом валяется под ногами бесхозное. Ты ее с утра до вечера выкапываешь: длинная, гладкая, ножиком почистишь? хрустит на зубах – сладкая. Полные рюкзаки набивали, карманы, тока что из – за ушей не торчала, ах как торчала: длинная, красная, ням – ням. А дома сколько радости! Мы эту  прелесть буржуйскую по всякому употребляли: сырую, вареную, в салате, супе, венигреде, везде. А уж соку на выжимали мама не горюй. Если верить диетологам, у нас зрение должно было быть единица у всех.


      Пиздили. А как же без этого. Без этого у нас никак. Идешь себе по полю, рюкзак от казенного продукта по швам трещит. Дождик прекратил, сигаретку куришь, даже про голод вроде как забыл, песенку мурлычешь, кайф. И по среди всего этого загородного блаженства черным вороном ментовский УАЗик. Нарисовался – хер сотрешь. Ваши документы. Та-ак а это что? А в рюкзаке? Откуда? Все ясно…
      Домой приходишь, рожа всмятку спина болит, одежда тока в самый раз на тряпки. Умеет наш ОМОн отстаивать чистоту помыслов современного студента, а то. Как отгребешь от щедрот тренированного тела в спецодежде, так неделю домой налегке, ляпота.
                                             


      Оценка. Оценка вещь в себе. Вот вам загадка: что для одного – все, а для всех остальных – хрен на постном масле? Разгадка: Имидж! Ты за этой тряпкой выходные на пролет в мыле по Гостинке как лошадь Пржевальского, вечером с ног валишься, гордая, достала. И размер тот и сидит, как влитая и по цвету к глазам подходит, правда денег отдать пришлось кучещу, ничего зато диету не нарушишь без лишних денег, уж наверняка. Шик. Припрешься в понедельник на лекцию пуховичок выцветший в раздевалке быстренько скинешь, чтоб никто не застукал в какой рванине ты в метро обжимаешься и ну этакой павой по коридорам выступаешь. Хоть  бы одна сволочь по радовалась за тебя. Если и заметит кто, так лучшая подруга, да как заметит, это уметь надо, башку бы оторвала ей – ей. При самом сладком мальчике со всего курса, как бы невзначай: «Ой, какая славная шмотка, я позавчера с сестренкой на апражку заглянула, так там у каждого хачика такая на лавке,  по сто рублей за килограмм, экономишь?». Блядь озерная.




      Оценка. За оценку насмерть бились, ночей не спали, во всем себе отказывали. А что вы думаете, тройбан так просто получить? Ха, это нормальным людям, тем кто в медицину по доброй воле в голодный год за мешок картошки, им просто. Мы то здесь простые раздолбаи, коих поискать. Да если б не дедовщина в армии. Ох уж эта дедовщина, все ее ругают, а я вам так скажу: если бы не она, не было бы у нас в стране ни медбратьев, ни фельдшеров. Одни дубы в пагонах. Благодарить надо дедовщину, она ж родимая из лоботрясов людей делает. Взять хотя бы нас. Мы ж не пить, не есть, мы ж учились, лишь бы не в армию. Так вот. И как учились! Некоторые думать начинали, шли десятый, одиннадцатый класс оканчивали и в институт, мало таких, правда, но были, были.


    Настрой. Настрой это девки все. Вся суть в настрое. Как настроишься с утра, так до вечера и крепись. А уж расстраиваться, это дело последнее. Оно же как работает – то: Летишь ты на лекцию, ну, скажем, по фармакологии. Э, как вспомню, аж цикл сбивается, но не суть. Летишь, вся в мыле, пот градом, спина в грязи, сапожки новые уж и не угадаешь какого цвета, на часы и не смотришь, знаешь: опоздала – к доске. А известно ли Вам, что такое «к доске» на фармакологии? Это в прямом смысле, хочешь сама стреляйся, не хочешь – помогут. А что такого, спросите? А того, подорвитесь как-нибудь на досуге, поищите фармакологический справочник, на весах его взвесьте и на место уберите. Так вот, нам, блондинкам с недоразвитым самосознанием и прокуренными легкими полагалось все это наизусть зубрить. А кому охота? Нам если бы учиться хотелось, уж как-нибудь одиннадцать классов бы осилили. Мы ж после девятого в медицину шли, чтоб замуж за офицеров и никакой учебы. Так вот. Не бежать надо, впопыхах аспирин разжевывая, чтоб голова после вчерашней пьянки с анацефалами не раскалывалась, забрызгивая по дороге матерящихся старушек, а чинно, благородно, со светлым лицом не сбивая легкого дыхания, важно, осознанно. Чего лететь-то, когда все одно не успеешь. Как чучелу потом весь день задрипанной ходить. Стучишь, проходишь, тебя спрашивают, отвечаешь – не готова, два, садишься, томно потягиваешься и с умным видом глазки подводишь, подруги косятся, недоумевают, тут самое главное блаженную постаргастическую лыбу натянуть. На перемене девки спросят, чего это мы после пары такие довольные, а ты им фотографию какого-нибудь красавчика, не до того, мол, девки было, дура я что ли после ночи любви еще и вовремя на учебу, нашли девочку. Так их.


      Настрой. Ага, настрой его, попробуй. Да этому анахронизму лет больше, чем моему прадедушке послезавтра бы исполнилось, царствие ему небесное фронтовику. Я и не знал раньше, что при царе Э. Вэ. эМ. производили. Тут половина деталей от стыда сгорела а этих тормозисторов уже лет пятьдесят, как не производят. Во попал. И вот сидишь, пыхтишь с умным видом, аж мозги из ушей. Бес толку. Ага, вот и историк приперся, главное лицо по просвещеннее изобразить, мол не все потеряно, давайте я это чудо техники домой заберу, глядишь во время каникул что и придумаю. Да брось ты, это Он мне. Не бери в голову. Я сейчас от директора, говорят через месяц новое оборудование привезут, Москва разорилась на модернизацию. Тащи лучше билет, готовился хоть? Ага, готовился, как будто делать мне было нечего. Лежат, с виду одинаковые. Вытянешь один, а там, как повезет. Все, посторонние мысли в сторону, главное сейчас – настроиться.


      Любовь. Любовь бывает разная: Отеческая, дружеская, да мало ли. Что мы любили в стенах родных пенатов? Нет, не учебу, а то, что к ней бесплатной – бесплатно прилагалось, как - то: пьянки, гулянки, сплетни, учителям глазки строить. Нет, правда весело, ни разу учебник не открывая, четверку схлопотать за красивые глаза, это ж искусство, в школе не научат. Сидишь себе за первой партой, в среднем ряду в тоненьких колготках модного телесного оттенка, юбочка, как бы сама собой задралась и ножки стройные, спасибо маме за нашу счастливую юность, так и сверкают. Нет, сверху не видно столешница мешает, сбоку только под особым углом, да ты поди сначала нужный угол определи. Вот и наблюдаешь, кок этот козел старый у себя за столом ерзает, угол ищет, Архимед, мать его.

      Любовь... Да, как еп-тить ее там по батюшке?  А, Любовь Васильевна! А я к Вам. Тут ведь дело-то какое, У меня по итогам семестра ни одной тройки, только по вашему предмету. Ага, знаю что талантливый, точно, усидчивости не хватает, правда ваша и друзья плохо влияют, угу. Вы бы меня по спрашивали, а. Это ж стипендией попахивает, а кому охота без стипендии из-за одного сра…самого любимого предмета пол года обламываться, в смысле мне бы на карточку как раз хватало, ну и там, по мелочи, маме к новому году, там, на подарок. Я и готовился. По спрашивайте, а. Глядишь на четверку-то и набежит знаний моих, худо-бедно.
      Вот ведь дура старая, вцепилась, словно клещ, как будто я не на четверку отвечаю, а кандидатскую защищаю, ей-ей не меньше. И пес бы с ней со стипендией, да так охота хоть один семестр без троек. Эх, вроде вывернулся, пишет, есть, четыре. Ну все, спасибо Вам Любовь…как бишь ее по батюшке – то?


        Наболело. Как же все достало. Стремления, потребности, работа, семья. Все от тебя чего-то требуют, всем что-то надо: жене – денег, родителям – внимания, друзьям – денег, любовницам – внимания. И ведь каждый считает, что кроме него у тебя никого нет и дел нет и собственных потребностей. А взять потребности. Их ведь удовлетворять надо, работать, дружить, любить, доказывать, всем все, себе еще больше. А вот, послать все к чертям, купить мопед, заправить и рвануть на природу, в лес, на озеро. Хоть на день, хоть на час. Все, пора на боковую завтра вставать надо рано, зарабатывать много, хотеть еще больше. Достало. Наболело. Хрен тут уснешь. Да и какое озеро, декабрь на дворе, а за окном плюс четыре, грязь, сырость, голые деревья, пьяные ханыги, голодные бомжи, бездомные собаки. Шаляпин. К тебе взываю. Тебе ведь не легче. Спасибо. Всегда приятно осознавать, что кому то не легче. Спасибо, ты настоящий друг, ведь если уж кому не легче, так это тебе. Так тебе и надо! Ну вот, стало легче. Так что если тебе сейчас тяжело, на меня не рассчитывай, мне уже легче. БУГАГА!