Карочи нужна называть фсе сваими иминами. Зачисался у миня хуй не ат балезни-трипака, а ат таво, че хателась ибацо уже две нидели. И так вот нажравшись вотки с кампанийей фспомнил я пра адну пелодку, каторая хатела мне дать, но в то время мне на  ие хателась паблявать, как в свой рукамойник. Звали ее Танюшка-Вазьми ф рот. Знал ее я дафно и ат этава станавилась жудка. Но как фсем уже давно извесна, кагда бухой хочицца ибаца исче больши. Паэтаму делать была нехуй и я ей пазванил, сказал приду ф гости на палочку чаю. Истественна ана сказала, че дыру пабрила и я магу ей присунуть.

          Писдую я к ней на хату. Фзял исче вотки, а то че-то пратризвел и не могу ие видеть, таво че ана очинь пахожа на насильщицу манъякаф. Ф тот день был пиздецки марос и мне нужна была сагреца, а то хуй сафсем сморчился, паэтаму я фзял матор. Таксер аказался не заебкам, пиздел пра фскую хуйню, даже слушал Шнура. Пака я грел хуй ф такси  Танюшка-Вазьми ф рот пазванила и сказала, че ей можна бес гандонов, а мне далжно быть похуй. Абрадывала, аж писдец. Хуй думаю с ней ана фсеравно баба-паеби-беги. Ламаюсь к ней ф падъезд, ебашу с гарла вотку. Пра ее тожа не забыл аставил ей грам двести. С ней пить фпадлу.

          Фсе пара разцегиваць ширинку. Паднимаюсь на ие эташ, а ана там миня ждет ф адном халатике, прафда наверно папинам, дура. Ладна пока бухой красивая! Зашли ф квариру, Танюшка-Вазьми ф рот бухнула вотки и придлажила мне миннет. Я ,блять, ни думая дастал свой женарасвратитиль, дальши все бес прекрас- адин хуй че драчить мокрай рукой. Кайфанул базару нет. Ее наватарская идея пализать ей пелодку пашла нахуй вмести с ней. Перейдя к ее пизде, я понел, че я еще и первый далбаеб, каторый туда палес. Была мне хуево ат ее крикаф или не была- ни помню. Была тока хуева ат таво, че да меня ана нахуй не была нужна. Ана исче гаварила, че я унее лучший - спиздела. (Таварисчи, видели бы вы ее сасцы, нежно растущие ис-пад мышик, нимытыи воласы и щитинистую пелотку). Но жопа атменная, паэтму я палюбил позу ракам, выключиф свет, накрыф ей башню адиялам. Сначала ана исче вазникала, потом не помню. Помню тока ее фздохи и стоны, типа мне далжно быть приядна. Паходу я как падумал, эта ана далжна мне, а ни я ей, таво, че я не чуствавал нихуя, а Танюшка-Вазьми ф рот лавила кайф. Карочи ф ту ночь атжог пиздецки.

            И тут, блять, пасреди такова ахуеннава порева, заламался ие одчим с какой-та низнакомай мне блятью. Эти далбаебы не заметили нас или мне было похуй, но пертись эти распиздяи стали прямо ф прихожий. И ат этава стала че-то нипасибе. Харашо, че мне не пришлось прикидываца падрукай пачерицы перид одчимом. Фсе еблись, фсем была похуй. Старики успакоились раньши, а мы ибались дахуя.

        Сутра, пратризвефши и праснуфшись я ахуел ат рядомлежащей чмошницы и ф сотый рас сказал себе, че пить ни буду, чеб бляди казались красивыми. Ф принципи я не ращитывал на другое. Фсетки я риалист. Аткуда нивасьмись паявился сушничек, каторый я задавил расолам, пайдя на кухню. Эта фсе молча наблюдал одчим с ахуеными ножницами. Одчм был пахошь на мидведя гризли, а ни на чела. Хоть был он и даты, но песды бы мне навалял, а тут исче и ножницы ф рукею. Миня ждала, быстрая и бесплатная апирация па перемене пола бес наркоза. Ат этай мысли хуй сжался больши чем ат мароза, не хотел аттаваца пад самасуд. Одчим, сука, дога сматрел на миня, патом дастал вотки и дал выпить, сказаф, че он миня падгатавливает. Такой блять садюга. Тут та я понил, че такое полный миравой пиздец. Эти ножницы смотрелись нихорошо асобена кагда он начил ими щелкать у маих кален. Ф эти маменты я хател чебы эта фсе пабыстрее закончилась, и я астался с целыми яйцами. Ат ужаса я ни пианел и на мою падгатофку ушло паллитра вотки «Вичерни Магилеф», посли каторай я чуть ни атрубился. Блидина-отчим, па-имини Валера-сучка, был крепий мужик и на маю падгатофку выдилил исче два литра пифка, которые он выпил сам и наканец сцуко, нахуй вырубился. Эта был мой шанс съибаца атсюда нах. Нах ни палучилась, я пасеил ф кватири шмотку. Искал долго. За это время видел блять одчима; сделал вывад: если я далбаеб, то он воще пиздэц-таких страшных курф я ни видил. Пасматрел на сваю, решил папиздавать ф манастыр, но если я пришел сюда, то бога нет и какии нахуй манахи. Нашел я шмотку ф ванни мокрай, видна хатели суки, чеб я хуй ушел. Абидна адно, че ф куртки были фсе бапки. Хуй с ним пашарил па кармонам у одчима-кастролага, заебись, хоть сигареты нашел. Пасматрел карманы ф сваей мокрай адежди- О, чуда!-нашел мокрую визитку фчерашниго таксиста. Эта была то, че нужна. Я быстро сабрал свои шмотки ф пакед и пазванил таксисту. Он сказал, че щас падкатит. Ухадить проста была сильно фпадлу, эта симейга мне принисли такой маральный ущерб, че я хуел ат злости. Тада я тупа фзял и нассал ф пустую бутылку ат пива, каторую берижна паставил на стол перид очимам, ибать его канем.

          Через минут пять я видил самыи ахуефшии глаза таксиста- ис падъесда я вышил замотный ф палатенце, с пакетам ф руке и шапки-гандонке. Па дароги дамой я чуствавал сибя щастливым и чуствавал сваи яйца, пра еблю ни хателась и васпаминать. Ахуевший таксер распросил миня аба фсем. Патом спрасил падробнае аписание бляди сцуки-одчима, сказал, че его жена не начивала дома, дал денег и съибался панятна куда.
Я залетел домой, переаделся, атмылся и выспался. Назавтра опять ф институд, опять хочица бухать, курить шишки и бегать на блятки. Тока таксиста сильна жалка.