И снова ночь, расхристанною шлюхой,
Ночник в полнити, тени ана стене.
Отсчет часов, таинственно и глухо,
И сбитый ворох потных простыней.

По шее пальцы легким перебором,
Под пальцем жилка, индикатор чувств.
А поры дышат сладостным амуром,
И в нетерпеньи вздрагивает бюст.

А пальцы ниже, вот оно, я знаю,
И словно штык пронзающий сосок.
Терпеть нет сил, к нему я припадаю,
Как к роднику, о дай воды глоток.

Ладонь же жадной, похотливой сукой,
Все вниз где тень, где влажное тепло.
А Низ давно наполнен сладкой мукой.
Желанье стой, но нет, не подвело.

Язык и губы вкрадчивой змеею,
По животу, к волнующей стерне.
Спокойно брат, а сам едва не вою,
Да и вулкан давно горит в огне.

И вот тот миг, он старт и он же финиш,
Я весь внизу, уж этоль не мечта.
Час икс настал, назад его не сдвинешь,
Уже уста впиваются в уста.

Ее рука,зажав меня до боли,
Открыла пик движением простым.
Увы мне, ах. Не доиграл я роли,
Извергнув вихрь потоком теплоты.

Мой всхлип тонул, в ее ехидном смехе,
Какой пассаж, ну ептваю же меть,
Виновен сам, на будущее не хер,
По три недели бабу не иметь.

Нам негр писал, его пример наука,
Коль обосрался стой и не мычи.
Но чтоб не стать как я, подобной сукой,
Хоть на «Мурзилку»на ночь подрочи.

За две последние строфы,
                    Прошу пардону.
Рожден как все,
                    Не сразу стал гандоном.