Тонированная шестерка вышла на трассу и рванула прочь от города. С каждым километром уверенности в душе молодой женщины становилось все меньше и меньше. Хоть и занималась она этим уже очень давно, да и заплатили вперед хорошо, но неспокойно как-то на душе было, что-то смущало. Она прижалась лбом к холодному боковому стеклу и пыталась унять дрожь, бормоча:
-Ох, ох, не нравится мне все это....
Рядом с ней ехал шахтер, немытый огромный мужик с колоритным именем Прохор. Ехал и увещевал:
- Да ладно, девка, ты чего, нормально все будет. Я ж объяснил, сегодня у нашего бригадира Кирилла Арсенича юбилей. Так вот мы и решили всем коллективом нашей шахты скинуться и подарить ему бабу. Он у нас мужик видный, передовик, из забоя уже полгода не выходит! Да не из запоя, дура, из забоя! Заколебало его все, говорит, на поверхности, вот и ушел под землю, уголь роет в три смены, еду да питье мы ему приносим само собой. Да вобщем-то неплохо ему живется, по бабам только скучает, нет их под землей-то, одни кроты. Он, конечно, в этом не сознается, но пару раз лифтершу в шахте пытался поймать, еле успевала в лифт заскакивать. Ну мужик, понятное дело... Мы ему как-то негритянку привозили, экзотики ему захотелось... Так потерялась она в тоннелях... Черная сама была и вокруг все черно, не нашли мы ее... Да... Теперь она местное приведение, по ночам в тоннелях воет и уголь грызет – выбраться хочет. Шахтеры в ночную смену по трое только ходят, так-то... Да ты не боись, девчина! Как звать-то тебя?
- Капитолина...
- Хм, это слишком длинно, юбиляр не успеет запомнить. А покороче, как свои-то кличут?
- Толя...
- Опа-на! Толя! Знаешь что, Толя?! Щас я тебя отбойным молотком как отважу накладные груди то одевать! Не того провести решил, Толя! В вагонетке с углем закопаем и на самое дно шахты спустим!
- Да чего орешь, припадошный?! – Капитолина задрала юбку – На, посвети фонариком, баба я! Проверил, крот ты сморщенный?! Да называй ты меня как хочешь, мне на это вообще наплевать!
- Да, извини, занесло чего-то... Ты только Толей не называйся, а то в шахте в потьмах могут и просверлить насквозь... Капой тогда будешь. А вот, мы кстати уже подъезжаем.

Прохор помог даме вылезти и за руку повел ее по ухабистой размытой дороге к спуску в шахту. На входе их встретила пожилая лифтерша, баба Дуся.
— О, Прохор, опять Севрюгину бабу ведешь? Эхххх.... Удачи вам, женщина! БУГАГА. Ой, простите, сорвалось, проходите, пожалуйста, тут лифт.
Спускаясь на большую глубину, Капитолина все больше теряла спокойствие, недобрый смех старой лифтерши никак не шел у нее из головы. Через несколько минут кабина лифта залихватско ударилась о дно, и они с Прохором вышли на первый уровень шахты. Они долго шли в полумраке тоннелей, уворачиваясь от вагонеток. Обстановка была гнетущая, Капитолину охватывала клаустрофобия среди едва освещенных мигающими лампочками подземелий. Они спускались все ниже и ниже, второй уровень, третий, дышать было трудно, воздух был спертый, в нем стояла угольная взвесь. Наконец, они добрались до самого отдаленного ответвления, в котором гулко раздавался шум отбойного молотка. Подойдя на три метра, Прохор кинул в спину бригадиру куском угля, чтобы не получить сходу отбойником. Бригадир обернулся, снял защитные очки с закопченного лица и глупо пялился на пришедших.
— Кирилл Арсенич, здарова! Вот, с юбилеем тебя! Это подарок наш – Капа. И бутылка водки в придачу. Празднуйте! А я пойду пожалуй, хоть и хочется посмотреть...
- Какой сейчас год? – Кирилл Арсенич пытался проморгаться и возвратить себе способность слышать после грохота отбойника. – А? Чего? Юбилей у меня! Долбанные рельсы! Наверно... А ты кто? Капа? Поздравлять пришла?! От ребята молодцы, уважили! Так, по имени-отчеству глупо называть, когда мужик в одной каске стоит, так что называй меня Тигренок. Капа, ты кстати бреешь?
- А ты моешь? – огрызнулась Капитолина – Ты сначала угольный порошок из трусов вытряхни, Тигренок он, крот ты чумазый.
- Так, это, баба, не тарахти – насупился бригадир – Давай-ка нагибайся, у меня праздник все ж таки.
В этот момент дизель-генератор сбился с ритма, закашлялся и остановился – тоннель погрузился в полную темноту.
- Мамы родны, да что ж такое делается! – завопила Капа.
- Да не ори, дура, у меня фонарик есть – обнадежил шахтер. Через минуту на его каске тускло зажегся аварийный фонарик. Капа ослепла от луча, бьющего прямо по глазам, но все же успела разглядеть черные руки, тянущиеся к ней из мрака. Она завизжала, отбежала в сторону и упала, ударившись лбом о стену тоннеля. И осталась лежать на угле, тихонько завывая.
- Ну бросай уже в прятки в шахте играть! А то негритянка тут поиграла уже... Иди, иди к Кириллу Арсеничу! – бригадир в слабом свете фонарика разглядел очертания женщины, медленно подошел, нащупал что-то округлое и теплое, и начал активно в это тыкать членом.
-АААА! Ирод ты слепой! Зачем в глаз мне воткнул??!!
- Это глаз? Вот те на! Так погоди! А ты чего трусы на голову нацепила? Чтоб в темноте не потерять?!! Идиотка, у тебя ж теперь голову от жопы не отличишь! Поворачивайся!
- Главное, что б я твой хрен от мизинца отличила! Семь раз ощупай, один раз воткни, понял, Кирилл блин Арсенич, да?!!
Черные руки вновь протянулись к ней из пустоты, обхватили за бока и порывисто развернули задом наперед. В этот момент у Кирилла Арсенича заморгала лампочка на каске и потухла. Они вновь очутились в кромешной темноте.
- Какая незадача... – Кирилл Арсенич истерично молотил кулаком по каске с фонариком.
- Выбираться отсюда надо, страшно...
- Куда выбираться? Размечталась! Где наша шахтерская не пропадала! Ты вот что, читай стихи, а я по звуку буду рот искать.
Немного подумав, Капитолина замогильным голосом начала цедить все, что запомнила из школьной программы.
- АС Пушкин. Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виде... ммм..ммээ..ммыыы...Тьфу! Кирилл Арсенич, мыть же надо! Ты бы хоть уголь с него стряхнул! Нечо мне тут в рот совать! – Капа вырвалась и поползла на четвереньках вверх по тоннелю, сзади она слышала тяжелое возбужденное дыхание шахтера, ползущего за ней и шарящего перед собой руками. Это привело ее в неописуемый ужас, она ползла как могла, сзади Кирилл Арсенич что-то мычал и матерился, натыкаясь лбом на стены, но не прекращал преследование. Через полчаса ползания по тоннелям он ее настиг, ухватил за ногу, подтянул и силой поднял на ноги. Он начал тщательно ощупывать Капу, пытаясь понять, грудью или спиной она к нему стоит, чтобы больше не было осечек. Но на ощупь это сказать было практически невозможно, обе стороны были одинаковые, а Капа молчала, обуреваемая ужасом. В этот трагический момент его анатомические изыскания были прерваны приближающимся шумом. Что-то с грохотом пролетело мимо них, и Кирилл Арсенич перестал ощущать Капу в руках.

Дизель-генератор прокашлялся и загудел, через минуту тоннель осветился. Кирилл Арсенич стоял в одной каске посреди тоннеля с эрекцией, которой можно было углубить этот тоннель вдвое быстрее всякой кирки. В шаге от себя он обнаружил рельсы, по которым подавался уголь наверх. А вверх с грохотом поднималась вагонетка с углем, унося его праздник на своем борту.
- Ё мое.... Вот и попраздновали – Кирилл Арсенич тяжело вздохнул и пошел искать свои штаны.

Руководство угольной шахты позаботилось о колченогой женщине, Капитолину взяли лифтером заместо вышедшей на пенсию бабы Дуси. Работа ей пришлась по душе гораздо больше прежней, тем более, что у нее теперь появилась возможность каждый день спускаться в забой к Кириллу Арсеничу. Но теперь Капа всегда брала с собой два факела и спички, так, на всякий случай. Вскоре они поженились и стали жить в шахте. Они жили дружно и счастливо душа в душу, пока их обоих не завалило.