Гандонам Contex, в память о незабываемых минутах.
Да перерастут они в года.

Семен Евграфович Баранец, доцент кафедры клинической фармакологии, сидел на диване и задумчиво смотрел телевизор. Перед глазами проплывали сцены вчерашней ебли с аспиранткой Аллочкой и на происходящее на экране было абсолютно похуй. Он то поглаживал рукой подушку, которую еще вчера подкладывал под Аллочкину попку, то трогал через штаны хуй, еще вчера эту попку ебавший. На лице Семена Евграфовича блуждала похотливая улыбка.

- Семен! – донеслось до него из соседней комнаты. – Семен!!! – послышалось уже ближе и дверь в гостиную распахнулась.
На пороге стояла Маргарита Петровна, супруга доцента, явно чем-то возмущенная. В руках она держала пачку гандонов Contex. Семен Евграфович убрал руку с хуя и вопросительно уставился на жену.

- Семен! Это что же такое, а? Мы с Петенькой на дачу, а ты тут блядствуешь?
- Но солнышко … как ты могла такое подумать … - Доцент понял что прокололся, но где? Где бля?
- Я гандоны покупаю, а он их на блядей!
- Но позволь… - Семен Евграфович сам покупал гандоны для аллочкоебли и был крайне удивлен.
- Не позволю! В прошлые выходные купила только! А теперь их только девять! Девять!!! – повторила она и метнула упаковку мужу в лицо. Семен Евграфович поднял упавшую на пол пачку и достал из нее гандоны. Их действительно было девять. «Аллка, сука, развести хочет!» - догадался он, но виду не подал.

- Солнышко, так это наверно мы с тобой…
- Не ебались мы с тобой, месяц уже не ебались!
- Ну тогда я не знаю. Может в магазине недодали?
- Три гандона, три!!! – Маргарита Петровна словно не слышала разумных доводов супруга. -  А меня и раз за месяц выебать не можешь! Хуй у него не стоит! Простата! Все! Ухожу!
- Это какое-то недоразумение… - доцент снова попытался вырулить ситуацию, но безуспешно. Маргарита Петровна лишь презрительно смерила его взглядом и вышла. Через минуту хлопнула входная дверь.

Семен Евграфович кинулся было догонять супругу, но уже в коридоре остановился. «Да иди ты на хуй», - мысленно задал супруге правильное направление, взял телефонную трубку и вернулся в комнату. Сел на диван и по памяти набрал Аллочкин номер.
- Алло, Алла?
- Семочка мой! А я как раз думала о тебе…
- Иди ты на хуй, Алла!
- Чего???
- НА ХУЙ!!! Если думаешь с женой меня развести, хуй у тебя что получится, поняла?
- Но Сема…
- На хуй я сказал! – и  доцент кафедры клинической фармакологии бросил трубку. На душе стало легче.

Аллочка слушала короткие гудки и плакала. Ее, единственную дочь потомственных московских интеллигентов, в такой грубой форме посылали первый раз. На хуй! А ведь ее дедушка был дружен с Ахматовой! Слезы текли ручьем, а рука до боли сжимала трубку.

- Это он звонил, он? – в комнату заглянула Аллочкина мама.
- Мама, прошу Вас, не сейчас!
- Говорила я тебе, что от этого человека ничего путного ждать нельзя!
- Мама!
-  Бросил? Так тебе и надо!
- Да идите Вы на хуй, мама!
Аллочка без сил упала на кровать и зашлась в истерике.

Тем временем Маргарита Петровна завернула за угол родного дома, оглянулась и достала из сумочки мобильный телефон.
- Алло, Борис, это я. Я бросила его! … Как кого? Семена конечно  … Как зачем? Мы же с тобой столько мечтали … Да, еду … Гандоны? Конечно куплю… И я тебя, мой хомячок … Пока.

А в это же время, в соседской квартире, Петя, сын Семена Евграфовича и Маргариты Петровны, вместе с соседкой и одноклассницей Верочкой, наливали воду в последний, третий, гандон.
- Может хватит? – Верочка с испугом смотрела на громадный водяной пузырь, уже вместивший как минимум литров пять воды.
- Не ссы, мы с поцанами и не такие капитошки делали.
- А как до балкона дотащим, подумал?
- Ну ладно … - Петр нехотя перекрыл воду и завязал конец гандона узлом. – Потащили?

Дети взяли капитошку с двух сторон и приподняли над ванной. Петя поднял чуть выше Верочки и, подчиняясь законам физики, масса воды переместилась по направлению к девочке. Верочка не удержала и выпустила гандон. Последний ударился об ванну и лопнул, выпустив из своих недр мощный поток воды.

- Бля … -  Верочка виновато посмотрела на Петю.
- Ладно, хуйня, - скрывая сожаление успокоил тот. – Еще дома возьму, там дохуя.
- А если заметят?
- Кто?
- Родаки.
- Не заметят. Они старые, не ебутся уже.
- А гандоны им зачем?
- Не знаю… - Петя задумчиво почесал затылок. – Для гостей  наверное.