Стадо джейранов, выбивая из топких солончаков радужные веера брызг,  дружной иноходью мчалось по изрезанному буераками распадку в, уже тронутых малахитовыми пятнами приближающейся весны, ближних предгорьях Алатау.  Легкий бриз рисовал дымчатые узоры, чередуя причудливые тени с косой прядью солнечного света, пробивавшейся сквозь мертвые ветви старого саксаула. А на недалёких, казалось, склонах, кривясь узловатыми, изломанными, будто в шаманской пляске телами, раскинули свои цепляющиеся за скалы кряжистые корни горные кедры.

- Йо, чок, чок! – разносился над просыпающейся киргизской степью хриплый крик чабана Нурмамбека, уносясь глухим звоном треснутой домбры в чистое, как воды Иссык-Куля, небо. С виднеющегося сквозь колышущееся марево подступающей жары стойбища невыносимо потянуло ароматом бешбармака, перемешивающимся с призывным запахом трёхлетки-ослицы, купленной на прошлой неделе по случаю у чайханщика Беррике, которому и заплатить-то пришлось всего три тысячи теньге, поскольку, каким-то чудом обнаружив недавно  у себя еврейские корни, тот собрался на старости лет уезжать навсегда в землю обетованную…

- Вас не заебала эта пастораль? – спросил внезапно проснувшийся геодезист Василий, которого, судя по исходившему от него зловонию и трёхдневной кататонии уже никто не рассчитывал видеть не только говорящим, а и просто находящимся где-нибудь выше, чем на полтора метра под землёй.
- Пшёль нах, однако, - пнул Василия здоровой  ногой бульдозерист Берген и, поудобнее разместив на кошме культю второй ноги, отрубленной люком в горящем танке на учениях в Кызыл-Куме, добавил, - Продолжайте, пожалуйста, читать свой рассказ на конкурс, Бобо Замульды.
И, укоризненно глянув на почёсывающегося Василия, назидательно и,  тщательно выговаривая по слогам, с расстановкой произнёс:
- Ли-те-ра-тура, однако.