Памяти погибших падонков древности посвящается

- Пап, мы уже раз доказали им, что русские не стадо баранов, там в карелии, покажем ещё раз если потребуется, в других городах. Это витает в воздухе. Это неизбежно.

Глава семейства нахмурился и разлил остатки водки по стаканам. За столом сидел кроме него ещё два его бестолковых сына. Отец позволял иногда выпивать детям, но только под его присмотром и хорошей закуской. Старшего звали Игорем, недавно закончил школу и нигде не работал. Младшой, Алёха ещё учился.

- Не знаю сынки, ненравится мне ваша эта идея. Не для того воевали наши деды с фашизмом. Кажется мне что раз кого-то там погромили, значит это было нужно конкурентам тех чурок, а не ради каких-то расовых предрасудков.А вы повелись, теории строите, как скинхеды ёбаные.

Сказал отец выпил и закусил квашеной капустой. Парни солидарно опрокинули в себя содержимое гренёных стаканов, поморщились и накинулись на картошку с солёной сельдью. Водка непривычно пекла их мололдые внутренности и быстро ударила по назначению. Мир вокруг стал добрым и уютным,сократившись до размеров их маленькой кухни.

- Нет отец, говорю тебе, это неминуемо, их будут бить повсюду, пока не выгонят из россии нахуй! Они понаехали сюда из своих аулов и нихуя полезного не делают. Эти политические пидоры наверху превратили мать-родину в недорогой бордель для чучмеков. - сказал Игорь

- Если депутаты не остановятся, - поддакнул Алёха – полыхнёт самая настоящая война, мы выжгем эту нечисть калёным железом!

Перед отцовским взором встала картина из далёкой юнности, когда его, молодым ещё пацаном, самая мирная страна в мире отправила на восток. Сразу вспомнились палящее солнце, барханы, поросшие у подножья серыми безжызнеными колючками валуны. Вспомнились воняющие хуё знает чем кишлаки по звериному горланящих духов. Огонь, текущая ручьями броневая сталь, чёрный от крови песок. Ожили все те, кто не вернулся живым оттуда, все кого привезли родителям в цинке. Один за одним, друг за другом проплылили перед глазами лица давно погибших товарищей, зазвучали их голоса, шутки.

- Да что, ебтвашумать, знать о Войне можете? Мудачьё! - крикнулотец и треснул кулаком от столу. - А ну живо всем по шконкам, и спать! Мне завтра на работу рано.

  * * * 
Вечером полыхнуло. В центре били чёрных, жёстко, толпой, гнали в сторону нью-еревана, выстроеного в пригороде. Местные телеканалы “совещали события” в прямом эфире каждый час. Игорь с Алёхой испуганными глазами втыкали, как на самом деле, а не в кино, взрываются и горят машины, как летят бутылки с коктейлем в сторону ментовских кордонов. Отец задерживался на работе. Его путь к домой проходит через перегороженные теперь улицы.

- Таким образом это уже третий город за неделю, охваченный синдромом Кондопоги – вещали из телекрана – Стало окончательно ясно что россияне поражены ксенофобией. Бойня на улице идёт уже четвёртый час, сообщается об погибших и раненых. Среди них есть дети. А теперь перейдём к новостям спорта.

Мать не находила себе места, мобильник отца как и рабочий телефон не отвечал. Вернулся батька только под утро, усталый, пропахший гарью. Под левым глазом его красовался здоровенный фонарь, на обоих руках разбиты в кровь костяшки. На бурные вопросы домашних об причинах его отсутствия вяло отмахнулся, пробурчав только под нос:

- Хуле, этож война. Там я и был. А вот где вы были этой ночью, сынки?