Николай Алексеевич открыл окно планировщика и блаженно потянулся. Заказы пёрли, как лосось на нерест. Причём все такие жирные, вкусные.
Николай Алексеевич Мезенцев, директор издательства «Армия жизни», был на седьмом небе: к этому дню он шёл долгих шесть лет. Шесть лет полуголодного существования, наполненных суетой, скандалами и приступами депрессии.
И вот его час настал: заказы приятно бодрили тиражами, а от имён авторов, агентства которых решили издаваться у него, голова шла кругом.
«Хуйню эту наконец-то продам, - весело размышлял Николай Алексеевич, - позорно уже ездить на таком. Куплю…. А что бы купить?»

Сладкие грёзы о новом автомобиле были злодейски прерваны стуком в дверь.
- Войдите! – ворчливо разрешил директор.
Дверь распахнулась широко. Шире, чем это было необходимо для проникновение в кабинет вошедшего. Мезенцев давно заметил за своим замом, Александром Пушкиным, эту особенность. По-видимому, столь знаменитое сочетание имени и фамилии, наполняли Сашу снобизмом: он всегда вёл себя так, как будто только что написал «Пиковую Даму».
Кроме того, он считал, что у него есть чувство юмора, в чём, и не без оснований, Николай Алексеевич сомневался. Единственно, за что он его ценил, так это за невероятную способность пробивать дешёвые кредиты и за вразумительно составленные планы и отчёты.

Александр, не поздоровавшись, прошёл в кабинет, и сел перед директором.
- Хули надо? – взглянув на его напряжённое лицо, с озабоченностью спросил Мезенцев.
Пушкин помолчал минуту (видимо для усиления эффекта), и веско произнёс:
- Я тут рассказ написал. Не плохо бы его вставить в альманах издательства.
Николай Алексеевич слегка поморщился: в своё время они печатали в альманахах рассказы Пушкина. Кстати, не плохие рассказы. Но в последнее время Саша что-то поистёрся: хоть и хорошим слогом, но писал полнейшее снотворное.
- Да? Ну, показывай. – Мезенцев протянул руку к папке, которую Пушкин бросил на стол со звонким хлопком.

                                              ***
- И ты считаешь, Саш, что это стоит издать? – Мезенцев задумчиво чесал переносицу.
- Несомненно, Николай Алексеевич! – Пушкин был категоричен. – Кроме того, считаю, что его надо и в следующий выпуск поместить. Сразу же.
Директор набрал воздуха в грудь, и медленно, через сжатые губы, выдохнул. Следовало успокоится.
-Саш, а с каких пор наш Альманах стал журналом «Вокруг Смеха»? Зачем анекдоты – то нам печатать?
- Какие анекдоты? – Пушкин, по-видимому,  и вправду не понимал.
- «Каки-и-и-е», - передразнил директор, - жопа, срущая на ходу из вагона поезда – это анекдот. Причём старый. Нельзя нам такие вещи издавать.
- Я настаиваю. – Спокойным, но напряжённым голосом ответил Александр.
- Настаиваешь? Ну-ну. Ты вспомни своего коллегу, из конкурирующего издания.

                                              ***
Тимофей Ершов, заместитель директора издательства «Литературная Духовность», был своеобразен.
В своё время он побывал там, где никому не пожелаешь оказаться. Горячие точки очень серьёзно бьют по уравновешенности. Потому, что война – это страшно. Всегда страшно. Очень страшно, когда в тебя стреляют. Поэтому люди идут в атаку не с гламурным «ура» а с рёвом «Ебааааатьбляяяяяя».

Тем не менее, Тимофей выглядел вполне адекватно. И даже писал неплохие вещи. Всё было, обычно, хорошо, но до момента, когда директор издательства не махал на всё рукой, и не уезжал куда-нибудь. Шишек голландских покурить, там, шлюх шведских поебать.
И тут начинались перформансы: на издательское дело Тимофей налетал категоричным орлом.

Однажды он забраковал сразу несколько заказов. Мотивировав тем, что Сорокин, Ерофеев, Пелевин и Стогов – одно и то же лицо. Добавив к списку Донцову и Маринину. Объяснил он это так: раз от одного агента, то это один и тот же человек. При этом шептал злобно «пидар паходу».
Посрался с одним критиком, и в качестве мести за критику его недоработанных произведений, издал под его именем путеводитель по туалетам на Ленинградском.

Людей, которые ему возражали, типа «ахуел что ли», пугал своим близким родственником с большими звёздами на плечах. Родственник был, да. Сидел на Мосфильмовской, и руководил коллективом прапорщиков, менявших лампочки по отделам Конторы.

Короче, отжигал по полной. Закончилось всё это так, как и ожидалось: агенты, взвесив все аргументы, говорили «ну тебя нахуй!», и размещали заказы в «Армии жизни».

                                                    ***
- Короче, Саш, ты – взрослый человек. Учить тебя поздно. Думай сам. Хочешь, что бы мы тебя издали, работай больше. Бухай, что ли, почаще. Под алкоголем или дымком такие светлые мысли появляются! Кстати, по последним заказам, знаешь, какую сумму твои комиссионные составили? – Мезенцев с удовольствием, смакуя, назвал сумму.
Сашино лицо просветлело. Он тоже понял, что с бедностью покончено.