Езда по летней Москве особенно ценится в тот час, когда ночь молода и безлунная, а дневное марево еще не выветрилось из пыльных крон опиленных тротуарных тополей. Запахи шарахаются прочь из-под колес химически желтого такси, люди стараются не попадать в рваные пятна ближнего света, а усталые ангелы сна чинно складывают крылья и отступают в темно-синюю тень.

Если на полной скорости выключить изображение, то невидимые демоны подлетают к самому уху и принимаются нашептывать сплетни обо всех стихиях этого мира, заставляя согласно подпевать все шарниры и подшипники сильно подержанной не ухоженной машины.
Становится слышно, как тупая морда позднего троллейбуса с надсадным электрическим воем распарывает по шву теплый воздух — и как этот воздух потом лениво смыкается за угловатой кормой. Если задержать дыхание и прислушаться, то можно различить пыхтение пневматических цилиндров, стрекот реле и даже еле различимый треск искровых разрядов на проводах.

Остальные звуки городского транспорта — и даже записанные на магнитофон объявления остановок — напрочь смывает тугой встречный ветер, заполняя всё вокруг неслышным дрожащим шумом. В этом шуме и троллейбусы, и трамваи, и даже встречные такси с такими же, как ты, слепыми пассажирами едут сами по себе — а у пощелкивающих контактами светофоров демоны прерывают свой шепот, соскакивают на асфальт, разом налегают и с нечеловеческим гиканьем сталкивают послушные экипажи с места. Если верить только слуху, то летней ночью вся Москва катится куда-то под гору под хулиганский посвист мелкого беса.

Едва ли кто из тех, кто с закрытыми глазами едет в такой час в такси, вспомнит, что Вселенная была сотворена в форме большого города с радиально-кольцевой структурой. С закрытыми глазами кажется, что все звуки этого несовершенного мира предназначены тебе одному, а сам этот мир похож на ярмарочную карусель или на шоссе, ведущее в глухое никуда. И если бы тем, кто ловит себя на этом наблюдении, собраться вместе, то они легко составили бы единую истину из двух своих заблуждений.

А когда такси разгонится так, что демонов вовсе сдует прочь, то перед самым включением изображения станет видно, как где-нибудь в правом ряду верхом на изогнутом ореховом прутике летит, огибая чугунные крышки канализационных люков, чья-нибудь смерть, готовая в любую секунду освободить кого-то от неосторожной клятвы или выпустить приговоренного к пожизненному сроку. И тому, кто поймает ее невидящий взгляд, уже нет смысла открывать глаза.