Посвящается Елене Павловне З.

Если бы в один дождливый августовский вечер мы могли оказаться в квартире гражданина Спинозова, нас наверняка бы заинтересовал диалог хозяина и его собеседника. На вид Николаю Адамовичу было около 45 лет; аккуратно зачесанная проплешина, застегнутая на все пуговицы клетчатая рубашка и очки с собирательными линзами выдавали в нем человека пусть и небогато, но культурного и просвещенного. Собеседник Николая был чем-то на него похож, разве что выглядел чуть старше да немного полнее. Нельзя сказать, что кто-то из них был слишком большим любителем выпить, однако около каждого сегодня стояло по пустой бутылке недорогой водки.
- Послушайте, батенька!.. Вот Вы. Человек образованный, с богатым жизненным опытом, знаю, что немало препятствий выпало Вам на пути… Однако же Вы, наученный неприкрытой правдой жизни, подобно простодушному юнцу, продолжаете твердить мне о свободе!.. Ну, неужели Вы до сих пор так свято верите во все эти глупые идеалы «либэртэ, эгалитэ, фратэрнитэ»?
- Нет, ну, что Вы, Николай… это, конечно же, детские шалости! Тут все намного проще и сложней одновременно! Свобода, знаете ли, такая штука, ради которой не надо бегать с красными или оранжевыми флажками. Совсем, поверьте, не нужны ей право голоса и прочие подачки от власти. Нужно уметь быть Свободным духом. Свободным настолько, что ни парламенты, ни разные там министерства, а тем более короли, султаны и президенты не могли бы отнять Ее. Вы с этим не согласны?
- Нет… Не знаю даже… Позвольте-ка, то есть Вы так просто говорите: «Не нужны мне эти свобода печати, творчества, совести»? – начинал горячиться Николай Адамович.
- Именно так, – невозмутимо отвечал ему оппонент.
- Но… Это же возмутительно! Разве можно так бездумно отказываться от того, к чему мы так долго стремились?
- Извините меня! Разве Вы лично не стремились к «светлому будущему» и «социализму с человеческим лицом»? Где они? Отказались?! Неужели так просто?
От последних провокационных вопросов гражданин Спинозов пришел в некоторое замешательство, раскраснелся и с минуту, как выкинутая на берег рыба, ловил воздух открытым ртом, не зная, видимо, что ответить. Лицо собеседника тоже постепенно стало заливаться краской, причиной чему, вероятно, была серьезность вопроса и затронутое необоснованными обвинениями самолюбие.
- Ну, это вообще немыслимо!.. Причем здесь это?.. Не понимаю. Тогда другое дело было… Вы, позволю заметить, хотите перевести разговор в другое русло!
- Ага. Значит, в другое русло? Ну, что ж! Направляйте Вы! Вперед, Вергилий!
- Хорошо, что не Сусанин! – попытался сострить Николай Адамович, но шутка и ему самому показалась неуместной, и – самое главное – не вызвала даже тени улыбки на серьезном до безобразия лице собеседника. – Допустим, Вы верите в свободу! Априори я даже скажу: допустим, Вы свободны! Что от этого изменилось? Кому стало лучше? Вот хотя бы Вам стало?
- Мне? Несильно, знаете ли. Для начала эту самую пресловутую Свободу надо (не сочтите за хрестоматийность суждений) за-слу-жить! А во-вторых, Свобода, как говаривали мудрые, суть ответственность. Не многие, я догадываюсь, любят ответственность! Не так ли?
- Так-то так... Но что же это получается? Сами посудите: вещицу эту, абстрактнее которой, на мой взгляд, разве что картины Кандинского, надо, видите ли, заслужить, а потом – вот те на! – еще и ответственным за нее быть! Избавьте…
- Именно. Именно так, друг мой. Вот и говорят 9 из 10: «Избавьте-избавьте! Не надо нам такого счастья! Мы уж лучше будем сидеть на упряжечке, в уютной клеточке, да в декоративны цепи и кандалы закованы!» Ме-щан-ство! А кого не спроси, «да-а-а… личности мы… личности… чистой воды индивидуумы!» А привязанность к вещам вообще возросла до безумия!
- Стой-стой-стой! Ты еще начни про «Отрицание цивилизации предполагает отрицание материальных ценностей» и прочее… Это ты опять преувеличиваешь! Ну, какие цепи? Где они? Покажи. Вот. А свободу-то нормальную – не ту, пафосную, о которой ты разглагольствуешь, – мы сохраняем. Уж не надо…
– Нормальную? Дозированную, что ли? «Каждому по грамму. Не толпитесь – в очередь»?
- Нет, ну, ты уж просто как ребенок! – Не замечая за собой одностороннего перехода «на ты», возмутился Николай. - О безграничной свободе говоришь? Наверное, даже нашего любимого «крестьянина во дворянстве» не читал? Эпилог, часть вторая.
- Не переживайте. Читал-с. Но, по-видимому, Вы, Николай, читая, мысли-то ощущали, но боялись их, боялись признаться себе в их правильности.
- Так… Это невозможно… Ты все время уходишь от темы. А вот, например, скажи: ради безопасности тоже нельзя свободу ограничивать? Даже ввиду последних событий? – улыбаясь в предчувствии моральной победы над соперником, спокойно спросил Спинозов.
- События… Мы разве не о вечном говорим? – Тоже улыбаясь, ответил ему тот. – Ну, да ладно. Безопасность или Свобода? Один человек довольно-таки давно сказал: «Пожертвовавший Свободой ради безопасности не заслуживает ни Свободы, ни безопасности». Как думаете, кто бы это мог быть?
- Дай подумать… Какой-нибудь Вольтер… Хе-хе… Сдаюсь. Кто?
- Этот «Вольтер» поглядывал бы изредка на Вас со стодолларовой купюры, если бы, конечно, она у Вас была.
- Шутишь…
- Нисколько.
- А вот, скажи еще: женясь, влюбляясь, человек автоматически теряет Свободу?
- Я бы не сказал. Ее теряет лишь тот, кто женится либо выходит замуж по расчету. Те, кто любит, прежде всего, себя, тоже не лучше. Однако это уже прописные истины…
- Разве? Не сказал бы. В таком случае, - немного веселясь, заговорил Николай, - я, искренне любя свою жену, не перестаю быть свободным?
Сказав это, Спинозов направил свой взгляд поверх собеседника: вероятно, он хотел бы увидеть звезды и устремить все свои мечты в далекую тьму галактик. Его собеседник невольно повторил это движение, словно пытаясь рассмотреть, что же именно увидел там Николай Адамович, но, по всей видимости, не найдя там ничего интересного, кроме скучающего паука да разветвленной, словно Амазонка, трещины на потолке, решил продолжить разговор:
- Искренне, говорите, любите?
- А Вы имеете дерзость сомневаться? – вернулся на землю удивленный гражданин Спинозов, от непонятной смелости вопроса вновь перешеходя «на Вы»?
- В таком случае, я понимаю, Вы не считаете неоднократные измены с разными женщинами препятствиями на пути к чистому чувству?
- Так… Это… Это же неприлично, в конце концов! Да и откуда Вы узнали?.. То есть… С чего Вы взяли?
- Извините. Наверное, я ошибся. – С издевкой в голосе ответил собеседник.
- Нет уж, позвольте! Давайте будем с Вами откровенными до конца… Я прошу… Нет! Я даже требую… - заметно повысил голос Николай Адамович. – Значит, свободный и можете нести все, что вздумается!.. Тоже мне!... Нашелся!
Трудно даже представить, куда мог зайти дальше этот спор, и в какие выси мог устремиться полет мыслей собеседников, если бы бесцеремонно резкий женский голос не нарушил своеобразную гармонию спорящих:
– Коля, ёб твою мать! Опять нажрался, скотина, и с зеркалом разговариваешь?!
Ошеломленный Николай посмотрел на жену, медленно перевел взгляд на своего эфемерного оппонента, который – он точно видел – слегка улыбнулся и подмигнул.
– Ну, чего? – Уже спокойно продолжила женщина. – Есть пойдешь? Али сыт духовной пищей?
– До встречи… – шепотом произнес Николай, глядя на свое мутное отражение в грязноватом зеркале, и, не дождавшись ответа, направился на кухню.