А-а-а-а, привет, Вовачка, приветище, ха-ха!
Как Москва? Как сам ваще?
Бля, есть же прикольные люди! В смысле, которым похуй на жесткие правила этого бесписты мрачного мира! Был у меня такой товарисчь…

Сука, не спроста прозвали его Факир!.. Блядь, да не от слова fuck! Вова, епти, ты все об одном думаешь! Хотя…

Нет! Прозвали потому как он, сука, чудеса вытворял и никто не знал чего от ентова долбоеба ждать в ближащие пять секунд… Короче, не давал он миру спокойно вращаться вокруг своей оси.

Как натура одаренная, ебнутый на голову товарисчь любил испытывать адреналин… Причем, гад, экспериментировал на живых, сука, людях! 

Однажды, мы в лютый мороз хуячили на трамвае домой!  Да, Вова, не было тогда у нас машины! А как ты помнишь, мой развитый друг, трамвай – это сцуко, не транспорт! Трамвай, пиздец, даже летом – это камера пыток красного цвета! Кто не в курсе, вот список увечий наносимых в ярославских трамваях: сотрясение яиц (на морозе их можно попросту разбить), компостирование мелких частей тела (ухи, пальцы), прищемление дверями конечностей. Злобным эсэсовцам даже в голову не приходило как можно готовить смертников к выполнению невыполнимых задач! А у нас весь город - камикадзе со стажем, бля: мало того, что в трамвае холодно, шумно и не на чем сидеть, так они исче и носятся по таким кривым рельсам!!! Мать-перемать, словами не передать, впору внутренности держать и молиться во спасение! Но счаз не об этом…

В ту зиму минус тридцать ебнуло. Запихнувшись в салон (хуясе, «салон») трамвая, мы поебали после работы домой. Я был одет как все реальные пацаняги нашего модного городка – джинсы и пуховик на босу ногу, отчего мои зубы мелодично выбивали латиноамериканские ритмы! А мой товарисч…
Бля, сразу видно из интеллигентной семьи: теплые брюки, зимние ботинки (хотя летом они у него почему-то назывались летними), длинное черное пальто (крутой, бля!) и … Включаем воображение!!! Весь этот солидный вид венчала серая, ношаная шапка-ушанка со спущенными ушами на небритой морде! Всем видом друг показывал гражданам, что на днях освободился из мест лишения, пострадав по политическим вопросам! Однако, всем, пиздец, не до него, потому как холодно, блять, и хочется домой…

Мы, два честных хмыря, хуячим в трамвае, имея при себе проездные документы, поэтому появление кондуктора («…кто, блядь, не оплатил у меня в задним проходе?..») не вызвало рефлекса: бзданув для скорости с дикими воплями разбить окно вынырнуть из красного холодильника! Но этот, сука, умник, задумал неладное… Я понял это, увидев ухмыляющуюся рожу, на которой было написано: «Сейчас они пожалеют, что не приняли меня в театральный…»
Я приготовился к худшему и стал ждать…

Кондукторша, милая задрюканая бабка, закутанная в платки, спокойно проверила мой проездной и обратила вопросительный взор к моему напарнику (блять, и я с ним еще работал!). То, что она увидела шокировало и бабку и меня – на нас смотрело, нет, СКВОЗЬ нас смотрело, ублюдочное лицо скрюченного дауна, с полураскрытым ртом, из которого вываливался язык. Тупой взгляд, нахлабученная по самую залупу шапка с завязанными как у детишек ушами, кривая поза жопой к верху – все говорило о полном безразличии к окружающему миру. Тихонько стекающая на пальто слюна говорила о неизлечимости болезни. На сильном морозе слюна начала превращаться в лед, чем необычайно усиливала чувство жалости к пациенту… Пиздец! Выносите…

На автомате бабка спросила проездной… На хуя?! Бля, она сама об этом пожалела, когда висящее на поручнях тело начало изрыгать странные звуки в сопровождении хаотичных движений телом и руками: «Фубля… фля… бздиянах…пизху…фля…ссыххаауу…фффыы….ххаа…бляссыы!» - обильно брызгая на бабку слюной повествовал свою нелегкую историю даун. «Фхуяассыбляяямхуууунияхххффссссииппррр…,» - продолжал он обильно поливать слюной остальных пассажиров. Сердобольные тетушки завизжали, чтобы сумасшедшему срочно уступили место, а то он, сука, неровен час кого-нить покусает! Больной отказывался и с безумными глазами тыкал в меня скрюченной ручонкой: «Абр… Агу… Ыгу… нахуссы…блянахия.. уга!!» Вот, зараза, и меня втянул в спектакль! Пришлось признаться, что я – вовсе не выхухоль нихуя, а сопровождающий и, сдерживая глупую улыбку, извиниться за отсутствие на зубах ущербного дружка намордника… А этот, блять, Джек Николсон, разошелся!!! Всем видом наш Ганнибал Лектор показывал свою тупую страсть к плоти, изрыгая утробные звуки, и с трудом успокоился лишь после позорного бегства кондукторши…

Фу, бля!!! Успокоился… Блять, даже разговаривать с ним не хотел – вот, сука, не предупредил о «концерте», а я тут виноват остался как сопровождающий! Точно, даун!...

Через минуту нам выходить. А теперь, пипец, представь лицо тетки, которую после всего этого концерта, красивым и мелодичным голосом он спросил: «Мадмуазель, пардон муа, вы на следующей остановке не выходите?»…

… Мы спокойно шагали по морозной улице, чувствуя спинами взгляды пассажиров трамвая, которые матерились и стирали со своей одежды слюни моего товарисча…

Через два года он в звании старшего лейтенанта в Грозном спасал от дипрессии российских милицианерав… На полном серьезе!

Вот так-то, Ваван! А без него это была бы просто очередная поездка на трамвае…