Наверняка слово «запой» многим из присутствующих знакомо не понаслышке.

    Всяких прочих,  пребывающих в незабвенном отрочестве, недавно открывшим для себя незабвенного Веничку и думающим, что после четыре бутылок Очаковского на брата они с двумя друганами прочувствовали всю глубину слова «похмелье», я безбоязненно посылаю нахуй.

    Встретимся позже.

    Данный текст предназначен серьезным мущинам, выпадавшим из жизни не раз и не два, замечающим семейные неурядицы (типо ухода жены) спустя пару недель после их возникновения и хоть раз в жизни забывшим смысл слова «работа».

    Не будем устанавливать этимологию общеизвестного термина «делириум тременс». Это отдельная тема.  Сегодня речь пойдет о банальном запое. Впрочем, запой банальным не бывает. Короче.

    Макс оторвал голову от подушки и глянул на китайский будильник. Нихуя не понятно. Ранее сей девайс исправно служил для утреннего подрыва на работу. Сегодня же стрелки хаотично разбредались по циферблату, никак не желая складываться в цельную картинку. Пространственно-временной континуум был нарушен уже достаточно давно. Две недели назад Максова жена вместе с двумя малолетними дочерьми свалила к теще на юга, предварительно надавав кучу инструкций о пользовании стиральной машинкой, своевременной оплате счетов за коммунальные услуги, необходимости чистить зубы и звонить благоверной каждые выходные и прочая, и прочая. И не пить! И ни в коем случае не пить!! Друзей не водить!!! Помахав семейству рукой, Макс добросовестно вымыл посуду, посмотрел пару новых фильмов и доходил на работу до пятницы. В пятницу была получка. После получки была баня. После бани Макс понял, что дома его никто не ждет, а до понедельника еще масса времени и можно пока еще выпить пива с друзьями. «…И немедленно выпил»…(с)

    Суббота. Полдень. Надо похмелиться. Макс выпил на стояке в соседнем универсаме одну Балтику и два по сто беленькой. Познакомился с приятными молодыми людьми, представившимися журналистами. Перешли в «Кружку». Ковыряя вилкой в капусте, Максим эмоционально рассказывал новым знакомым про Фрэнка Заппу. Журналюги перемигивались и ржали, показывая белозубые оскалы. Потом вроде бы договорились пойти к Максу для прослушивания творчества незабвенного рок-клоуна.

    Воскресенье. Полдень. Закономерным результатом вчерашнего знакомства стала открытая дверь на лестничную площадку и отсутствие мобильного телефона и портмоне с остатками позавчерашних денег. «Сам виноват», - философски подумал Макс и полез на антресоль, где за старой обувью и детскими вещами лежали десять подкожных бумажек с портретом Франклина. «Отопьюсь пивом. Завтра на работу». Потом обменник возле дома. Вечером Макс сидел на кухне у соседа, пил водку и рассказывал тому историю про эскимоса Нанука, который объелся желтого снега и ослеп. Сосед сходил в комнату за гитарой и запел про группу крови на рукаве. Макс заснул.

    Понедельник. Вторая половина дня. Такое чувство, что так хуево не было еще никогда в жизни. Возле кровати Макс обнаружил непочатую «Арсенального» в пластике. Шумно выдыхая, попил. «Нахуй работу. Щас посплю и вызвоню лепилу по газете, пусть выводят», - подумал он, снова засыпая. Потом просыпался и пил снова. Ночью, проснувшись окончательно, некоторое время тупо пялился в телевизор, трясясь, потом плюнул и попиздовал в круглосуточный супермаркет рядом с домом.

    Две недели с момента отъезда жены. Вторая неделя запоя.

    Есть масса алкогольных аксиом, неизвестных широкой публике. Ну на крайняк камрады доктора соврать не дадут. Например, никто не умирает пьяным от естественных причин. Бывает пьяная травма, пьяный суицид, тяжкие телесные и прочая поножовщина, бьются пьяные в авариях по страшной силе каждый божий день. Но помирает народ в основной своей массе с похмелья. К сожалению, в актах судмедэкспертизы сей факт констатировать обычно забывают.

    Нет, Макс выжил, ясен красен. Собрав остатки разума, он понял, что это край. Поблевав в раковину желчью, Макс снова лег. Страшно хотелось выпить. Лежал он целые сутки, временами проваливаясь в зыбкое забытье. На второй день он отзвонил на работу и попросил к телефону начальника отдела, где работал – Павла Александровича. Выслушав короткую, но емкую тираду руководителя, Макс толком ничего не понял -  уволен он или нет, но на всякий случай сказал: «Я болел. Завтра выйду. Всего доброго», пустив петуха на последнем слоге, и опять лег. Пошли вторые сутки алкогольного воздержания. 

    Выходит, что без белочки сегодня ну никак не обойтись. Хорошо. Заканчиваем про запой.  Продолжим про белочку:   
   
    Этой ночью в гости к Максу пришла лягушка.

    Лягушка уселась к нему на грудь. Он попытался поднять руки, чтобы столкнуть ее, но понял, что не может двигаться. От сознания собственного бессилия ломило скулы. Было страшно. «Это сон, просто сон», - лихорадочно думал Макс, глядя на здоровенное зеленое чудище.

    Лягушка пристально смотрела на Макса. У лягушки были человеческие глаза. В глазах стояли слезы. Она не мигала. «Вспоминай, Макс, вспоминай. Это важно!», - молили лягушкины глаза. И Макс вспомнил.

                                                            * * *

    - Ты же дурак! Дурачок, тебе лет-то сколько? Скоро, бля, доиграисся, она тебе уже шнягу покажет. Сколько тебе говорить, чтобы ты не играл на работе в эту хуйню?! Финансовый отчет где?! Считай, что премии в этом месяце тебе уже не видать!

    - Обсос хуев. Малолетка ебаная. Папенькин сынок, - с ненавистью думал Макс, глядя на удаляющуюся спину Павла Александровича. Он выключил «Зуму» и открыл финансовые документы. Двенадцатый уровень так и остался непройденным. Навсегда.

              * * *

    Макс открыл глаза. Такое чувство, что и не спал вовсе. Мокрый от пота, он попил воды на кухне, весь облившись. Зубы клацали о стакан. Пора идти. Но куда? Да, точно, надо же на работу. Хорошо, что спал одетый. Нужно выходить, пора. По всей кухне, мешая пройти, шароебились какие-то кошки. Кошки сбивались в кучи, разбредались, терлись о мебель и Максовы ноги, противно мяукая и завывая. «Какая-то хуйня, -думал Макс, - откуда кошки? Журналисты, что ли, навели?» Количество кошек в комнате превышало все разумные пределы. Распинывая мерзких тварей, Макс подошел к двери.

    - СТОЙ!!! – прогрохотало сзади. Макс обернулся. Никого, только кошки продолжали свое броуновское движение по квартире. «Лягушка», - понял Макс.

    - Ты забыл взять одну очень нужную вещь. Немедленно найди ее.

    Макс прошел обратно на кухню, выворотил ящики кухонного стола на пол, и, встав на колени, начал искать одну очень нужную вещь.

    - Да, это она. Теперь иди. Не забудь одеть куртку, на улице холодно.

    - Ебаный придурок!! Дурачок, тебе лет-то сколько?!! – визжал в ушах голос Павла Александровича.

    - Не слушай никого. Ты знаешь, что надо делать. Иди,  –  глубокий грудной голос земноводного приятно контрастировал со срывающимся фальцетом истеричного начальника.

    - Да, знаю,  - бормотал Макс, аккуратно закрывая дверь ключом. – Прими меня, мать Зума. Во имя добра.

    Он пошел вниз по лестнице, сжимая потной дрожащей рукой  в кармане куртки ржавое сапожное шило.