Сегодня Олег Иванович решил побрить себе яйца. Всё дело в том, что Олег Иванович - любитель-легкоатлет, ходок на средние дистанции, и разросшиеся, густые волосы на мошонке начали ему довольно чувствительно досаждать.
 
  "Нахуй мне лишние полкилограмма междуножного веса при ходьбе !" - думал Олег Иванович, размешивая мыльную пену помазком в невысокой, металлической ванночке. "Когда идёшь из последних сил, когда ноги становятся ватными, словно стерильный тампон, каждый лишний, ненужный грамм превращается для тебя в гирю. Кроме того, в такой окаянной июльской жаре пропитанные потом волосинки внизу живота начинают выделять какой-то пахучий, липкий фермент, и поросшие волосами яйца, при движении цепляясь за трусы, вызывают неприятные, отвлекающие от спортивной борьбы, ощущения".
 
  Олег Иванович снял трусы, удобно расселся на невысокой табуретке, и, глядя на объект предстоящего бритья, не на шутку задумался. Он никогда до этого не брил себе тестикулярные места, и проведение этой процедуры вызвало у него некоторое душевное замешательство.
 
  "Одно дело - наметить, захотеть, другое - привести задуманное в исполнение", - размышлял начинающий яйцебрей, задумчиво покручивая в руках бритвенный станок со вставленным в него новым безопасным лезвием. "Вот я брею регулярно своё лицо, но, во-первых, лицо у меня рельефное и крупное, его удобно скоблить, и, кроме того, оно жёстко зафиксировано на шее. А яйца, они болтаются туда-сюда, мягкие, мелкие и подвижные, и, чтобы их побрить, требуется недюжинная сноровка".
 
  Он обильно намылил мыльной пеной левое яйцо, одной рукой, обхватив его, немного выдавил из мошонки, а другой несколько раз осторожно провёл по нему бритвенным инструментом. Длинные, плотные волосы одной густой стеной встали на пути движущегося лезвия, и уже через секунду оно, забитое и запруженное, увязнув, остановилось.
 
  "Бля, так дело не пойдёт !" - в сердцах высказался Олег Иванович, поняв, что бритвенному станку с такой копной волос на мошонке не справиться. "Волосы так не сбреешь. Может, попробовать сначала их состричь, а потом уже и действовать безопасной бритвой ?"
 
  Он вытер пену с яйца, встал, взял с туалетной полочки ножницы, и, снова усевшись на табурет, внимательно осмотрел своё хозяйство. Необходимость срезания острыми ножницами пучков волос с таких чувствительных и деликатных объектов, как яйца, вызвала у Олега Ивановича внутреннюю тревогу. Он вдруг отчётливо представил себе, как безжалостная сталь ножниц случайно, при неосторожном движении, задевает ему яйцо, как кровоточит незаживающая рана, как сводит судорогой непереносимая боль, как, скорченный, он с воплями катается по туалету.
 
  "И ведь, сука, на порезанные яйца не наложить даже шов, не перевязать бинтом, не заклеить медицинским пластырем. Лечение их в домашних условиях будет затруднено, наверняка потребуется госпитализация, и я тогда уж точно не смогу в воскресенье принять участие в соревнованиях. Что же делать ?"
 
  Яички Олега Ивановича, как будто прочувствовав тревожные переживания своего владельца, внезапно скукожились, сжались, поднялись, словно желая спрятаться от грозящей им экзекуции в ушедшей в живот мошонке.
 
  "Ну, ёбанный в рот !" - раздражённо, заметив это, с отчаянием в голосе вскричал любитель-спортсмен. "Не хватало мне ещё тут игры в кошки-мышки !"
 
  Он разочарованно одел на себя трусы, вышел из туалета и прошёл на кухню. Там, за столиком, сидели его жена и тёща.
 
  "Олежка, милый, что такое с тобой ?" - спросила его жена, отхлёбывая из стакана. "На тебе нет лица, ты явно чем-то расстроен. Садись с нами пить чай с коржиками".
 
  "Да, Олег Иванович, присаживайтесь скорее", - вмешалась в разговор тёща.
 
  "Как плохо, что в нашей ебанутой Костроме нет специализированной парикмахерской, в которой мужчина-легкоатлет мог бы спокойно побрить себе заросшие яйца", - пессимистически думал Олег Иванович, старательно грызя предоставленный ему коржик. "Хотя..."
 
  Он внимательно посмотрел, сначала на свою жену, затем - на тёщу, беззаботно, жестикулируя, щебечущих о чём-то, и, ещё более подавленный, совсем уже обречённо заключил:
 
  "Хотя я лично вряд бы доверил какой-либо из женщин для бритья свои яйца. Слишком уж они существенны для меня"...
 
  Через день, в воскресенье, Олег Иванович из последних сил шёл по десятикилометровой дистанции, угрюмо глядел в спины обгоняющих его соперников, и, ощущая неприятное сцепление в трусах, думал о том, что как несправедливо в физиологическом и анатомическом плане устроен этот мир, в котором он вынужден вращаться.