Как-то ночью по укурке я гонял бесцельно шкурку,
Да с устатку закемарил, подпуская шептуны,
Но проснулся, как от глюка, будто бы соседка сука
Вдруг пришла ко мне без стука, и сама сняла штаны.
«Не проверить ли?» - я к двери, захлебнувшись от слюны,
Глядь – а там, бля, хуйнаны.

Ах, зачем я столько квасил? Как меня бодун колбасил,
И хотя переживал я и тяжеле бодуны,
Всё ж, сильней соседки Вали, ждал, чтоб похмелиться дали,
Но обломится едва ли – все пустые стаканы.
Я – к заначке на карачках в закуточке у стены,
Глядь – а там, бля, хуйнаны.

Что же, блядь, за невезуха?! Водки нету и порнуха
Вся засмотрена до дырок, руки намозолены.
Я лежу, а мне не спится, только вдруг большая птица
На постель ко мне садится в свете призрачной луны.
И спросил я: «Птичка, кто ты?» Мне в ответ слова слышны:
«Я не птичка. Хуйнаны!

Я теперь – твоя сиделка, мне по жизни имя – белка,
Навещаю я исправно всех, кто с башней не дружны».
Я решил – и вправду жарко, но, однако, по запарке
Ей сказал: «Ты здесь не каркай, обожравшись белены,
А иди-ка, сука, на хуй, раз проблемы не нужны!»
Но в ответ мне: – «Хуйнаны!»

Так теперь вот и живём мы. Поначалу было стрёмно,
Ну, а после попритёрлись, и теперь вдвоём хмельны.
Привыкайте к переделкам, и любого рода белкам
Говорить почаще «Вэлкам!» не стесняйтесь, пацаны.
Хуйнаны, так хуйнаны!

Ну, а тем, кто из деревен, хочет знать, причём тут Raven,
Я отвечу: «Вы не парьтесь, всё одно вам не понять».
Просто, бля, соседка-сука, просто накатила скука,
Просто шкурку сухоруко надоело мне гонять,
Просто ради развлеченья сел я столбик сочинять.
Так-то вот, ебёна мать!