Я возвращаюсь вместе со своей сестрой Еленой с её дачного участка в Москву. По дороге она поёт дифирамбы своему соседу по даче, Василию Петровичу. -Знаешь, он такой хозяйственный. Готовит хорошо, всегда приглашает меня пообедать и постоянно мне что нибудь дарит. Недавно привёз из питомника цветочнуй рассаду, половину мне подарил. А ещё- саженец горной сосны, очень дорогой. Здесь все его любят и зовут Вася-Василёк.У него и фамилия Цветков. -Лен, а ты дом свой застраховала? -Да,конечно. А что? -Да вон, видишь дымку над полями? Опять торфяники горят, как и в прошлом году. - Кстати, он женат, твой Василёк? Дети есть? -Говорит, что развёлся. Из-за того, что детей у них не было. Работает воспитателем в детском интернате. Когда созревает клубника, привозит к себе на дачу каких то пацанчиков. И я им свою отдаю.У нас ведь со Славкой тоже детей не было. Поэтому он меня и бросил, ты ведь знаешь. Она замолчала подавленно, а я мельком взглянул на неё. Погромче включил музыку. Всё ехать веселей.

Я редко бываю на даче своей старшей сестры Елены. От силы, два раза за сезон. Не люблю всей этой кутерьмы. А когда приезжаю, стараюсь ,чтобы моя помощь была по максимуму. Вчера весь день ползал по раскалённой железной крыше и красил её ядовито-зелёной масляной краской. Краска в ведре быстро густела. Приходилось постоянно разбавлять её уайт-спиритом. За забором, на соседнем участке, мужичок лет сорока копался на грядках. Я спустился с крыши уже после захода солнца и напрвавился оттирать заляпанные краской руки к хозблоку, где нашёл какую-то ветошь. Потом скинул футболку и стал плескать на себя водой из бочки.
Услышал театрально-праздничный тенорок соседа по даче. -Добрый вечер. Жарко сегодня, правда? Он стоял у забора, в какой то бабьей панамке на голове, и наблюдал за моим омовением. -Почаще вам надо сюда приезжать, сестре помогать.
-Моё дело. Приезжаю, когда есть возможность. Сплюнул в его сторону и закурив, направился к дому.
-Пожалуйста, будьте осторожней с огнём. Кругом торф. Не дай бог, пожар.
-Да пошёл ты…
Уже совсем стемнело, а Ленка всё ещё металась по участку, с рассадой и каким то детским совком в руках. -Лен, а мы что, сегодня есть не будем?
-Извини, но я, как всегда, ничего не успеваю. Может, к соседу сходим? Он нас в гости приглашал, на ужин. -Обязательно приходите, вместе со своим братом, - так и сказал.
-Нет. Если хочешь, сходи одна. Я что-то устал. Лучше спать пойду. Вошёл в дом, достал из холодильника пиво, какие-то бутерброды. И по крутой лесенке поднялся на мансарду. Ну и сосед Ленке попался. Допил пиво и подумал:- на что-то этот гомик намекал, когда про пожар сказал… Ладно, утро вечера мудренее.

Итак, включил музыку. Посмотрел на осунувшееся Ленкино лицо. Тоже мне, отдых. За последние два года она заметно сдала, на глазах превращаясь в синий огородный чулок. А сколько их, таких вот чулков, убегающих по пятницам в свой маленький рай от равнодушия и злобы окружающей действительности. И по воскресеньям возвращающихся в привычный ад больших городов. Я отвёз сестру в её Жулебино и по дороге домой обнаружил, что забыл на её даче сотовый. Пришлось ехать обратно. Я знаю, где она прячет ключи-под ковриком, на терраске. А вот от и мой телефон, лежит себе на подоконнике и названивает. –Алло. Я уже дома, бокс смотрю. Да не за что, Лен. Пока. Вышел из дома и направился к хозблоку. Взял из коробки литровую пластиковую бутыль уайт-спирита и перелез через невысокий соседский забор. Ну что, Вася-Василёк, торф кругом, говоришь?

Огненная змейка потопталась немного у порога и скользнула под дверь. Вернулся к Ленкиной даче, облил пол терраски уайтом и чиркнул спичкой.
Когда нибудь ты скажешь мне за это спасибо, сестрёнка! Закапываешь в этот торф свои лучшие годы. Спрятала в него голову от жизни, как страус в песок. Выбежал на улицу и, перемахивая через ограды, стал поджигать один за другим дачные дома, Вот чудеса, растворителя в бутылке как будто и не убывало. Увидел вдруг, что со всех сторон ко мне бегут люди. Тогда остановился, окатил себя уайтом и, раскинув руки, загорелся ярко, превратившись в огненный крест. И, если бы не сгорел так быстро, как сгорает горсть пороха, оставив после себя облако бледного дыма, то увидел бы обнаженных молодых женщин с пылающими в руках букетами цветов.
Сирени- неистово полыхающей фиолетово-малиновым пламенем. Жасмином, матово-белым, полупрозрачным. Тюльпанами, пламенеющими раскаленно-алыми сполохами. Их становилось всё больше и больше, некоторые- с вопящими младенцами на руках. Наконец, все они вспыхнули разом, превратившись в восхитительный, переливающийся сверкающими огнями, осыпающий тёмную землю фонтанами разноцветных искр фейерверк.

Я пришёл в себя от прикосновения прохладной руки. В глазах плавали оранжевые круги. В мои виски, пытаясь выбраться на свободу,синхронно и осатанело билась пара жар-птиц. Ну что, пришел в себя наконец то? Всю ночь кричал во сне, кого-то ругал…
-Лен, это я, наверное, растворителем на крыше надышался. А еще и тепловой удар получил.У тебя есть что нибудь от головы, только посильнее? Она принесла баралгин, желто-зелёную коробочку трамала и бутылку холодной минералки. -Трамал то мне зачем? Не знаю, ты ведь у нас медицинское светило. Сам прошлой осенью его здесь оставил.
-Ладно, давай. Лен, а как фамилия твоего соседа-цветовода? -Не помню, а тебе зачем?
-Просто так.