Он летел домой на крыльях. Почему-то в редкие моменты счастья на ум лезут и вдруг наполняются каким-то глубинным, только самому себе понятным смыслом самые банальные фразы. Все оказалось неожиданно легко и быстро. Буднично. Сергей рассчитывал, что придется снова по десять раз пересогласовывать и переподписывать, спорить до хрипоты с юристами, у каждого из которых в голове бегают бешеные тараканы, выверяя и выверяя бесконечные закорючки пятнадцатистраничного контракта. Он даже забронировал себе гостиницу. А толстый жадный барбос в директорском кресле просто взял и подмахнул за пять минут. Было даже как-то обидно, что полумиллионнобаксовый проект, над которым пришлось корпеть три месяца, зачастую тратя такие ценные вечера и выходные, пошел в работу так быстро. Пожав руку, он вышел из кабинета с состоянием преждевременного семяизвержения – будто кончил, не успев начать.

Солнечная улица наполнила чувством безграничной радости. Захотелось вдруг вернуться и расцеловать этого стареющего лысого жирдяя. Еще бы – честные пять процентов комиссионных. Наконец то он рассчитается с кредитом за квартиру, поменяет свою добитую развалюху на что-нибудь получше и посеребристее. И еще они поедут отдыхать. Куда-нибудь к шумным суетливым арабам с их гремящей ночной музыкой и непонятным тарабарским языком. Как же давно он не был в отпуске. Домой, быстрей домой.

На радостях Сергей позволил себе роскошь воздушного перелета. Курил красивый до сладких слюнок питерский торт из взбитых сливок с залитыми желе дольками ананасов сверху, букет из трех необычных оранжевых роз с красными у кончиков лепестками. Наверное, можно было сделать это и дома. Глупо выглядит в самолете человек с картонной коробкой, розами и дипломатом на коленях. Смешно. Может быть, поэтому и купил. Чтобы видеть в этот день улыбки идущих навстречу людей. Поделиться кусочком своей радости.  А может быть потому, что хотелось поскорее неожиданно обрадовать жену, и жалко было терять по прилету драгоценные секунды.

…….. и красную в тесемочках туфельку, подаренную жене к летнему отдыху, смотревшую  в сторону опрокинутого мужского ботинка, повернутого носком к повисшему одной лямкой на обувной стойке кружевному лифчику…….

    Он выбежал из подъезда, не закрыв квартиру, забыв дома небольшой кожаный чемоданчик со ставшей сразу ненужной победой, но неизвестно зачем схватив торт и букет. Старушка – соседка пугливо шарахнулась от внезапно открывшейся двери подъезда. «Извините» - сказал Сергей и, сунув ей в свободную от авоськи руку розу, споткнулся об мусорную урну на углу и пошел сложными запутанными зигзагами, не разбирая дороги, смотря вниз заплывшими глазами, неумело шаркая волочащимися ногами и задевая плечами не успевших отскочить в сторону прохожих. Слез не было, но любой, кто посмотрел бы в замутненные, покрытые густой красной сеточкой глаза без труда догадался бы – он плачет.

Немножко привел  в себя весьма ощутимый, до шишки удар головой о низкую раму полотняной крыши лотка с фруктами на остановке. От непроизвольного сжатия руки в ладонь до крови впился острый сухой шип, а одна из оставшихся роз сломалась. Увидев в глазах жирной продавщицы в ядовитого зеленого цвета фартуке что-то, отдаленно напоминающее сочувствие, протянул розу ей со славами: «Спасибо, это Вам». Тетка что-то буркнула насчет идиотизма, но цветок, тем не менее, взяла.

Резко попятившись от лотошницы молодой человек инерцией всего своего немаленького тела столкнулся с подходящей к лотку девицей наступив ей для полного счастья при этом на ногу. Симпатичная девчонка плюхнулась на руки и оба своих упругих полупопия в разбавленную плевками и бычками пыль остановки общественного транспорта хрякнув еще при этом об асфальт энергичной траекторией своей сумочки.

Подняв ее за руку и промямлив «вряд ли Вас это утешит, но все же» Сергей наконец избавился от флоры в своих руках и, отвернувшись, побрел уже спокойно в общем течении людского потока. Наверное, нигде не чувствуешь себя так одиноко, как в гуще занятого своим шевелением людского муравейника.

Ноги сами вывели на железнодорожный вокзал. Присев на бетонный парапет, он поставил перед собой торт на тротуарную плитку, снял крышку и зло уставился на его светящуюся желтым цветом светофорного очка поверхность. Жить не хотелось.

Откуда-то сзади деловитой походкой к чуду кондитерского искусства подошел курлыкая сизокрылый вокзальный обсератель вечноспешащих пассажиров. Сначала поодиночке, потом с громким хлопаньем крыльев дружной толпой стали собираться его пернатые коллеги по фекальной креативности. Сперва осторожно и опасливо, затем все смелее, нет, уже наглее они окружили торт, забыв про присутствие человека, толкая друг на друга и перелетая с место на место. Самые отчаянные и вовсе расположились между  ног. Один даже расслабился от удовольствия на блестящую поверхность обуви.

Глядя на веселую драчливую суету, пятно цвета сигаретного пепла на черном лаковом ботинке, грусть в душе начала растворяться. В окружающей серости мира снова начали проявляться цвета. И нагадивший на ботинок голубь стал сразу древним другом. Сергей встал, разогнав слегка побирушек, застегнул все пуговицы темно-синего пиджака и, поправив распустившийся узел черного в ярких белых звездах дешевого галстука из какой-то синтетической дряни, решительным шагом направился подавать заявление о разводе.

Сзади, шагах в десяти за этим неожиданным, интересным, ставшим вдруг за пару секунд близким человеком, боясь потерять эту частичку открывшегося перед ней чужого мира и стесняясь подойти ближе, шла девушка со сломанной розой в руках.

З.Ы. Маленький бонус