У Эдика сильно урчало в животе. Он не ел с тура, а теплое майское солнце уже собиралось садиться за невидимый в городе горизонт. Подобрав за торопящимся в метро парнем бычок, Эдик с наслаждением затянулся, и легкая дрожь пробежала по его худому, загорелому («Эх, жалько в адэжде не видно!») телу - то ли от голода, то ли от вечерней прохлады.
Трое доблестных служителей правопорядка, по виду годившихся ему в сыновья, уже начинали коситься на одинокого бродягу с ярко выраженной «беспрописочной» внешностью. Один из них, выглядевший старше остальных – прыщей было явно меньше, чем у товарищей, - лениво прикрикнул:
- Эй ты, азер, чего тут трешься?
- Я? – переспросил Эдик, растерянно оглядевшись по сторонам.
- Ну, а кто еще-то, бля?
- Я эта, начальник, ничэво. Курю вот.
- Шел бы ты по-хорошему! В другом месте покуришь.
- Э, ну ладно. Как скажищь!
- Давай-давай, пиздуй! – прибавил другой осмелевший ментенок вслед Эдику, за что получил от старшего по бритой голове:
- Ты че, Лех, совсем страх потерял? А если бы слышал кто?
- Да кто тут, бля? – обиделся Леха.
- Да мало ли.
Эдик улыбнулся, расслышав ссору милиционеров, и завернув за угол станции, жадно уставился на дверь местного гастронома.
Эдик приехал в холодную Россию из маленького городка Астара, который находился на побережье Каспийского моря при границе Азербайджана с Ираном. Дома у него остались четверо вечно орущих детей и некрасивая жена. Эдик сразу полюбил Россию за ее красивых женщин и домой возвращаться никак не хотел. Еще три дня назад он благополучно работал на стройке огромного жилого комплекса на востоке Москвы, но увлечения алкоголем и игровыми автоматами сделали свое дело: Эдик решил расплатиться с долгами и украл тачанку хороших кирпичей с целью их перепродажи, но как назло он попался прорабу, с которым все время спорил и сорился, и тот, не долго думая, вышвырнул бедного Эдю на улицу без денег и документов.
В животе урчало все сильнее и Эдик, попытался думать о чем-нибудь постороннем, но делать этого ему не пришлось, потому что из гастронома вышла и грациозно прошла по ступенькам колоритная дама с большими пакетами продуктов и такими же грудями. Эдик не задумался, что его привлекло в этой женщине больше – пакеты или груди, - но через мгновенье он преградил ей дорогу.
- Э, дэвушка, давай знакомиться!
- Чего? Ты что, чичмек, головой ударился?
Эдик, признаться, выглядел невзрачно: линялый спортивный костюм, выцветшая кепка и пыльные кроссовки. Но он очень рассчитывал на свое восточное обаяние:
- Почиму чичмэк? Я россиянин!
- Слушай ты, россиянин, дай пройти! – начинала злиться дама.
Эдик решил применить безотказный прием всех мачо – встать на колени.
- Ну, девушка, милая, ты не видишь: я влюбился?
Девушка, которой на вид было ничуть не меньше сорока, слегка опешила.
- Ты это чего? А ну встань!
- Нэт! Не встану! Я льублю! Правда, – сказал Эдик, случайно взяв свою Джульетту вместо руки за пакет.
- Ах ты, зараза! Жрать что ли хочешь? На, подавись, гастарбайтер хренов! – женщина с трудом вытащила из пакета буханку хлеба и отшвырнула в сторону. Но должного эффекта на Эдика это не произвело. Его внимание привлекло слово «гастарбайтер». Расшифровку этого страшного слова он слышал от одного из приятелей по стройке и искренне недоумевал: «Ну, нет! Какой же я гость? В гости приезжают на 3 часа, а я сюда жить приехал!»
- Дэвушка, зачем ты меня обижаешь, а? Я жи ведь с чистым сэрдцем!
- Отвали уж! – женщина, оттолкнув ухажера, заторопилась к метро.
Эдик огляделся вокруг – никого не было – он встал с колен, поднял желанный хлеб, отряхнул от пыли и, давясь, уничтожил его за несколько минут.
Чего-то, однако, не хватало ему. Эдик вспомнил глаза той женщины при его признании в любви. В них была и жалость, и сострадание – правда, все пролетело за мгновение. Эдик заскучал.
Солнце тем временем совсем скрылось, и столичные улицы уже начинали скупо светить искусственным светом. Эдик с сильной обидой на обстоятельства шмыгнул носом и смачно плюнул в сторону от себя. «Плахой город! Злой. Нехароший!» Бродяга немного задумался и очнулся только при очередном хлопке дверей гастронома. На этот раз по ступенькам спускался странного вида парень в темных очках… или, постойте, или девушка?
Эдик пригляделся: все-таки это был молодой человек, но в сильно обтягивающих джинсах, совсем не мужской футболке, скорее напоминавшей женский топик, и с элегантно перекинутой через плечо джинсовой курткой. Молодой человек неторопливо отпивал что-то из небольшой баночки с изображением переплетенных «зеркала Венеры» и значка Марса. В ухе молодого человека блеснула сережка. Самое интересное, что в этот момент молодой человек был повернут к Эдику правой стороной.
«Педик!» - догадался одинокий южанин и мысленно выругался: о том, что существуют мужчины, которые любят мужчин же, он узнал, только когда приехал в Москву.
В это время съеденная буханка проявила себя: чувство насыщения не только не пришло – отнюдь – есть захотелось только сильнее, и еще неприятнее стало в животе.
«Была нэ была!»  Эдик догнала молодого человека и нескромно плюхнулся на колени, преградив тому дорогу:
- Э, парэнь, давай знакомиться!