Димон был вполне себе доволен жизнью. А что? Хата есть, хоть и первый этаж – а своя.  Жена – красавица. Детей вот пока не нажил ну да с другой стороны никто ничего и не ломает, да и воплей нет – хотя конечно пора бы, ну да не к спеху в 25-то. Работа. Да и работа устраивала как достатком так и сферой занятости. Друзья. Ооо - этих апездалов хоть отбавляй. В общем и целом, глядя на себя в зеркало, Димон редко видел хмурую рожу. Ну разве только когда тёща навещала.
А ещё у Димона был удав.
Настоящий живой змеюка. На какую-то из днюх полупьяный кореш Гриша торжественно вручил Димону террариум и вот этого червяка, а так же книжку по уходу за животиной. Приправив подарок сумбурной речью на тему близости подвала и мышей и заебавших своей засратостью и зассатастью кошках, которые подчас зажираются и мышей напрочь не ловят в отличие от этого охотника джунглей.

Удава назвали Григорием с подачи жены сразу «полюбившей» подаренного гада. После недельных затяжных боёв, Димон отвоевал право Григория на жилплощадь мотивируя что дарёному коню в зубы не смотрят. Марина (жена) так и не смогла ему объяснить разницу между конём и змеёй на том и смирилась, поставив условие что и пальцем не прикоснётся к этому другу маугли. Димон согласился и не прогадал. Ухода там вообще-то никакого и не надо было особенного – корми мышами да и все дела. Григорий любил греться под лампой, а когда подрос, вообще облюбовал висящие в коридоре рога. Ему там было удобно, да и до лампочки близко. Там было его излюбленное место. Как говорится - только свет в коридоре не гасите. А что? вполне себе приемлемая животина в доме. Не сцыт по углам и жрать не просит. Забыл о нём? да и хуй с ним – покормить никогда не поздно.
Марина конечно так и не полюбила ползучего (отсутствовала у неё приязнь к круглому и вяло висящему …. женщина – чё с неё ещё взять?) но тем не менее привыкла к его присутствию ну иногда ещё в зоомагазин забегала. Единственное на чём она чётко продолжала стоять так это запрет на появление в доме кролика. Димону наоборот было интересно как Григорий пообщается с зайкой, но вопли о том что он бесчувственный живодёр всё-таки его удерживали. Да даже не вопли, трапеза удава не стоила бойкота в постели и ссор по пустякам, поэтому удав довольствовался мышами ну и пару жаб за жизнь сожрал.

И вот однажды…
Однажды к ним приехала Мама. Мама Марины. Она и раньше заезжала нет-нет. Каждый её приезд ознаменовывался посиделками на кухне и поучениями в адрес Димона, а иногда и его дружным распилом. Звали Маму Валерия Никитишна. Валерия Никитишна ещё на свадьбе потребовала в ультимативной форме, чтобы её звали Мамой, что и происходило в общим-то.
Димон подозревал, что эта чванливая молодящаяся сволочь очень боялась смены своего ника на Бабушка, поэтому когда ей некуда было девать свою желчь (тестя она в гроб вогнала ещё до Димоновых шашней с Мариной) она, вспоминая о них, хватала в охапку свою любимую болонку (Чапу) и в срочном порядке выдвигалась к нему в гости, естественно не сообщая за ранее о своём визите. Такая вот классическая тёща. Ни нахуй послать, ни рот заткнуть. Заткнёте рот продавщице со стажем? У неё же срачь в крови… ну ещё спиздить чего-нибудь. Последним Димон пользовался, сбагривая ей ненужный хлам, грозясь его выкинуть. Хлам перебирался на дачу Мамы и в тайне Димон надеялся, что рано или поздно должен был завалить эти ебучие шесть соток, на которых вопреки всему здравому смыслу Валерия Никитишна безуспешно пыталась что-то вырастить. Копать приходилось Димону, и это был ещё один повод для «любви» к тёще.

Всё было как всегда. Припёрлась в охапку с Чапой и какой-то затрапезной авоськой. Домашненькое привезла. Оно и на вид-то несъедобное, но блять каждый свой визит везёт это говно под названием лечо. Лечит сцука. Димон мрачно принял сумку и пошёл на кухню как на Голгофу. Там уже хлопотала над чаем довольная Марина. Она любила визиты Мамы. Потому что после этих визитов с Димоном можно было договорится о чём угодно, поймав в нём состояние контраста от только что пережитого ужаса присутствия мамаши супруги и ебли с самой супругой после ухода этой кошмарной тётки.
Сели пить чай. Димон как всегда отказался от лечо – это как всегда стало предлогом начала песни о том что молодые нихуя не слушают старших и понеслась. Димон в который раз думал о том что надобы встретить тёщу водкой – нажраться и выпиздить её к хуям. Мама не думала – она  Учила. А Марина думала о новой дублёнке и невпопад поддакивала причём допезды кому. Так и просидели два часа. Димон начал интенсивно поглядывать на часы и потом, видя что мама не реагирует впрямую заявил. Что ему завтра рано вставать, и он идёт спать. Обычное завершение вечера. Мама поджав губы с видом вселенской скорби и обиды направилась к прихожей, а Марина с выражением «ну это же мама!!» тыкала за спиной Валерии Никитишны мужа в рёбра локтем. Мама влезла в свои тапки и напялила плащ могущий быть по совместительству чехлом от танка как по материи так и по цвету и позвала:
- Чапа, Чапа… девочка моя, пойдём…. нам тут не рады…

Димон смотрел на (пустые!) рога, ещё не до конца понимая, почему резко поднимается настроение, но в нём уже шевелился восторг…

Чапу нашли только отодвинув диван… Чапа находилась в спящем Григории, который дождался таки своего кролика… Ведь кролик даётся каждому, главное не пропустить момент. Даже если на кролике ошейник.
- Приезжайте ещё, Мама, всё-таки вам тут рады!! - Выдавил Димон и согнулся пополам.

Посвящается Удаву ,  по случаю днюхи…
(история написана по реальным событиям)