«На диком безлюдье, где жизнь нелегка,
Дрочили в кругу тридцать три мужика.
И с криком «ф питьорке» летел кефирок –
Не ведала Женщина этих дорог!

И вот самый старший дрочун-первонах,
Чей хер не сложить и в слоновьих штанах,
Закончив и даже не вытерев пот:
Отжог: «Пьидистал! И ебитесь вы в рот!»

Не долго вникало в процесс мужичьё,
Что было всеобщим, то стало ничьё:
Дрочить позабросили, стали сосать –
(Будь проклята фраза, что ахтунгу мать!)

Потом разъебали корявые рты
И зубы сточили в куски хуеты,
Вставляя друг другу и ночью и днём,
Но были наказаны аццким огнём…

Короче, сюда привели туротряд,
Те пидоров живо поставили в ряд,
Топорики вынули из рюкзачков –
И вырезан срам тридцати ебачков!

А хуле теряться, прыщавый дебил?
Когда бы мужик мужика полюбил,
Ты б разве не первый ему навалял?» -
Так сына-подростка отец поучал.

«Финал же истории, сына, такой:
Те трое, что смылись со средней ногой,
Плодят жопоёбов, и из веку и век
Считается тварью любой гомосек!

…А ты будешь зубы шмонать по дивану,
Ещё только глазки построишь Ивану…»