Из Шахновских самых известных падонкаф в первую очередь нада отметить Франца Завиркин и Гену Скородума. Первый считался вообще человеком-легендой. О нём до юных падонкоф долгое время доходили лишь тёмные слухи и воспоминания. Произносимые полушёпотом. Он находился в зоне, якобы за шпионаж, а на самом деле просто активно промышлял фарцовкой, знакомился в наглую с иностранцами, ебал баб из западных посольств, что при советах было прямым вызовом общественному строю.

Больше всего информации о Франце доходило до Шахновских падонкаф от Гены Скородума, который когда-то плотно корешился с человеком-легендой. Сам себя Скородум называл чуваком международного класса, считал, что в совдепии он временно и по недоразумению, и вот-вот свалит за бугор. А пока был мастером раскрутки, особенно женского пола. Выпив в ресторане Россия пару стаканов вина, он шёл в женскую общагу, тормозил там какую-нибудь студентку и вешал ей на уши всякую хуйню. Типо предлагал пойти на день рождения к народному артисту Евсееву, который исполнял даже роль Ленина. Только нужно взять с собой сумку побольше и денег рублей двадцать пять, так как для начала придётся посидеть пару часиков в кафе Заря.

Гена вёл девушку до первого винного, где покупалось бухло на все деньги, а потом они шли в кафе, где отдыхали за всю хуйню. Пока у студентки не кончалось бабло. Тогда пьяный Скородум начинал всячески опускать дефчонку, называя её нехорошими словами. Та в итоге обижалась и убегала, наученная горьким опытом на всю жизнь.

Ещё он любил подойти к какому-нибудь высшему учебному заведению во время вступительных экзаменов, представиться преподом и предложить помочь сдать экзамен. За эту услугу абитуриент должен был напоить Гену и его знакомых падонкоф. Было у него ещё одно хобби – пройтись по номерам гостиницы России и крутануть приезжих. Делал он это мастерски, как бы гипнотизируя клиентов взглядом и параллельно подавляя их сознание импровизированной ахинеей в духе потока сознания. Командировочные беспрекословно доставали из бумажников нужную сумму и отдавали Гене.

Что до Франца Завиркина, то это был тяжёлый случай русско-немецкой связи. (Недаром есть пословица: что русскому хорошо, то немцу смерть). Отец у падонка был офицер вермахта, который во время войны переспал с шахновской бабой, оказавшейся под немцем.

Когда он откинулся, отторчав пять лет за «шпионаж», то сразу произвёл на Шахновских падонкоф неизгладимое впечатление. Это был красивый на правильный западный манер, несколько бледноватый романтической послетюремной бледностью человек около тридцати лет отроду.

Первое время после освобождения в нём мало чего было заметно странного. Разве что он патологически боялся конторщиков и каждую минуту ждал от них подлянки. По этой причине он никогда не ел в ресторанах и столовых, а готовил себе пищу дома.

Вскоре он влюбился в одну местную бабу, которая работала официанткой в кабаке. Идеализировал эту Розу, подобно Дон-Кихоту, не замечая, как она давала всем, кому не лень. Франц каждый день дарил ей цветы, на которые тратил почти все деньги, которые зарабатывал, подметая улицы. Уже в это время у него проявилась немецкая страсть к чистоте, и он, даже просто гуляя по городу всегда поднимал окурки, огрызки и другой мусор. Роза считала Франца психом и в итоге пожаловалась на него  своим приблатнённым дружкам, которые отпиздили падонка и отобрали у него транзисторный приёмник, по которому он слушал американский джаз.

После этого у Франца начался крышесъезд. Он стал считать, что все женщины плетут против него коварный заговор и называл весь женский пол «капланками» в честь известной фанни, котооая стреляла в Ленина.

Теперь он вообще не общался с бабами, предпочитая «чистый онанизм». Одновременно Франц начал хорошо относиться к коммунистам, особенно выделяя среди них Дзержинского, называя его кристально чистым человеком, а правящих партийных боссов называл не иначе как «нашими кремлёвскими отцами».

Кончилось тем, что его всё-таки закатали в дурку. Но и там среди полностью опустившихся и деградировавших типов Завиркин выглядел редким исключением. Держался. Всегда чисто выбритый, наглаженный, он даже в больничной одежде имел довольно приличный вид.