В те времена, когда я работал в геологии…иииэээхх….
Мог, я, скажем, средней паршивости гору, перейти и не перегреться. А щас, пока мышцу живота на пятый этаж падыму, так уже весь в эмульсии, как собака бешеная. Все из-за любви к пиву. К пиву и мясу. К пиву, мясу, а потом чтоб поспать, затем, снова пива и мяса. Круговорот пива и мяса…
Чета я увлекся повесть ведь не об этом. Повесть за жизнь. Повесть, про людей и их нравы.
Повесть, про силу духа и состязательность.

Ну дык и вот. Когда я работал в геологии. Бродили мы по лесам и косогорам - высматривали всевозможные полезные ископаемые. Такая вот работа. То там копнем, то здесь ковырнем, мало ли че, там, под пожухлой листвой. Чаще канешна - какашки заячьи, но бывало, что и «полезное ископаемое». Таким вот образом, продвигались мы в такие ебеня, что потом заибешси обратно идти. Хорошо хоть компас был, ведь без компаса никак, кирдык без компаса. Ну, вот идем себе и идем, то через сопку, то через ручей. Подле одного из распадков пошурудили в ручье, а там! Епта!!! Золотья немеряно! Дядя, который у нас главный говорит, - Хуясе! Рибята. Этож блин, ебенть. – и бегает и радуетца.
Короче открыли мы золотоносный распадок, и чтоб не забыть где он находитца, нас с моим коллегой оставили на месте, охранять и всячески приумножать найденное богацво.

Вскоре выяснилось, что оподля нашей дислокации, находицца некислый стан оленеводов. Да. И повадились мы с сотоварищем, штоп избежать разрыва йайиц – шастать в ихнюю деревню - попитаться и паибатца, приятное с полезным штоб, и инь - цел и янь чтоб полон. Такая значитца жизнь. Нащщет пожрать у них всего много, а вот нащет поибатцо – сильно на любителя. Отдохнула природа на местных женщинах, профилонила.
Вот, спиздел опять, чуть выше, нащщет паибатцо, не ибались нихуя, дрочили тока, поотдельности, если б вместе, то был бы ахтунг, а так все заебись, этику блюдим, чай не папуасы. Необходимо сказать, что в то время, нащщет поебаца, я был больше теоретик, нежели практик, а все из-за моего одухотворенного лица. Лицо мое, чаще, вызывало в телках, планы на долгосрочные, романтичные отношения, взамест дикого желания и позывов к ректально-вагинально-оральной любви.

В один из солнечных деньков, забредя в стан оленеводов и будучи обуреваемыми противоречивыми чувствами, как, то – спиздить ногу от оленя или коровы, мы наткнулись на нее. Она же, в свою очередь, являлась немым подтверждением того факта, что здесь бывали ранее белые люди. И не просто так бывали, а возможно даже ночевали. Сахалярка, высокая, стройная, с сиськами и ртом. Мечта поэта. Красивая сцука как кока-кола спохмелья. Вот вам крест. И круглешок внагрузку. Вот, ходит, значит, это чудо природы по ягелю, глазами лупает и не осознает, что в серцах двух юнош зародилось светлое и чистое желание отъепсти ее, много раз подряд и в какие тока возможно отверстия и полости. Тупая хули. Но красивая. Красивая и тупая, впрочем, второе не важно, важно чтоб сиськи. Две чтоб. Решили, значит с ней познакомитца, чтоб все честь по чести. Ога, подходим, - Здрасьте девушка. А как прассстити вас зовут?
Та сонары карие на нас сфокусировала и чета давай по-своему тренькать, долго и поучительно. Послушали, репы почесали и откланялись. Пиздос. Как блиа не врубающейся в русский язык якутке объяснит, что ее, скажем, - Ебать пришли.
Такая загадка, а вы говорите, - Йогурт прокис.

В ходе следующего визита, предприняли попытку пообщатцо с клубничкой на языке жестов, многозначительно кивали, манили пальцами и эротично подмигивали. Эта падаль лишь лыбилась и чото там опять тараторила. Возмущение наше не знало границ, ну не зубрить же якутский всамделе? В конце концов, было найдено гениальное решение – напоить и выибать кралю.
Одна проблема – нечем поить лошатку. Если сходить в магазин за водкой, то выибать тетю станет возможно лишь через месяц, осенью. Решили смастерить спиртное вручную, бражку поставить, а хуле, не грузинское вино канечна. Зопездячили в ведро весь запас сахара, сверху присыпали ягодкой, взамест дрожжей напиздячили риса. Такое вот бургундское. Стали ждать когда забулькает. Ждем, час ждем, второй. Таким образом, прождали три дня. Решили попробовать, а там хрен нарыло – нету градуса. Токмо язык децл щиплит и пиздос. Тогда мой напарник грит, - Нада сделать купаж. – и попездовал кудато. Приходит с бутыльком «Розовой воды», - Вот, - говорит – Мне мама дала ибало от прыщей мазать, но на благое дело не жалко, - сказал и вылил весь пузырек в ведро.
Пробуем опять, - Ну епта! Другое дело! Осталось дело за малым – влить в цветочек нектар, а потом уж опылить тычинку.

Профильтровали жыткость и залили в хранимую мной в качестве реликвии бутылку из под китайского виски. Получилась, вполне себе манящая потенциального алкоголика -бутылочка с мутноватой жидкостью. Останки амброзии разлили по баночкам.
Зопихнули флакон в карман и попесдовали туда где любофь.

Наш объект, тем временем, опять, бесцельно слонялсо по территории жывотноводческого хозяйства и кормил комаров. Ну а мы, припарковавшись поотдаль, достали бутылек и сделали по глотку, при этом, причмокивали и восторженно водили башнями. Добившись концентрации на нас внимания туземки – поманили ее бутылочкой и обольстительными улыпками. Та, эротично поскребя круп, двинула к нам, не подозревая о коварных планах в отношении своего детородного отверстия. Вот так, потихоньку, мы заманили трепетную лань в наш шалашик. Несмотря на изящность черт, дама, осилила, сначала один, а потом и следующий пузырь весьма молниеносно. Потом, ни словом не обмолвившись - брык и спать. Отбой в кавалерии. Мы, - Ээээээ…ыыыы…
Уши потерли, за шкирку потребухали - спит и в хуй не дует, хотя надо. Опечалились тогда, как я помню. Коллега грит, - А давай хоть сиськи зозырем.
- Ога. – Расстегнули распашонку, - Етить твою! Сиськи!!!
Обладательница сисек даже рогом не повела, спит себе сопле-пузырьки надувает.
- Может и песду зазырим?
- Ога. И песду.
Задрали юпку, стянули трусы.
- ПЕСДА!
- ПЕСДА!
- Давай ие выибем!
- Еееее.
- Тока песду помыть нада.
- Занахуя?
- Надо. Гигиена.
Иблан принес водичку, ветошь и мыло, затем, намылил тряпочку и сосредоточено принялся мыть пелотку. Без всяких эмоций, как будто себе ухо моет. Подопытная зашевелилась, открыла жалюзи, вздохнула и снова вырубил питание, а хуле, не каждый веть день, вам, нахаляву пелотку стирают. Чистоплюй грит, - Я песду мыл, я первый и ибатцо буду.
- Ты не охуйел часом?
- А чо?
- Вантуз в очо. Давай монетку кидать.
Монетки не нашли, кинули коробок спичечный, ибанат выиграл.
- Ну и ладно.
- Может, ты нас оставишь?
- А, ну да. Тока давай пабыренькому.
- И не пацматрюй. Задрай байпасы.
- Сцуко.
Я вышел, стою, жду, переминаюсь с ноги на ногу. Слышу внутри возня и матершина.
Иблан выскакует весь мокрый и грусный.
- Кончил?
- Хуй! Она падла меня обосцала!
- Как обосцала?
- Ну, я токо маститцо, нечаянна локтем на пузу ей надавил, а она как давай сцать!
Потушила, можно сказать – пожар любви.
- Гугугугугу
- Иди хуль, твоя очередь.
- Да я чото, как то…
- Не будешь, да?
- Не, не буду.
- И че с ней теперь делать?
- Одеть и пнуть.
- Так она же обосцаная!
- Ну, ты типо тоже.
- И чо?
- Ну дык иди одевай
- Я ебал, такие блятки.
- Гугугугугу
Горе ебака скрылся и спустя пять минут доложил, что – Засцыха одета. Одев варюжки, мы отнесли ее поближе к роцвеникам и оставили на лужайке проветриватца. Больше ее не видели. И туда не ходили. Спустя пару дней, прилетело много дядек в голубом вертолете и нас отправили по домам.

Потом, во время дрочки, иногда, в памяти всплывали образы двух сисек и глаз, цвета виски…