Ввечеру, сидя на парапете
у лужнецкого метромоста,
геометрией стали согретый,
говорил, чуть прикрывши уста:
«Можно, речка, здесь посижу я,
у твоей, как улыбка, излучины?
Я люблю тебя», - тихо скажу;
небо вздрогнет, ощерится тучами,
пуще прежнего вдруг заалеют
с зубцами кирпичные стены
и Хозяин обрат поседеет,
взирая на всё с гобелена.


Рукава рук у рек поизломаны
и за спину в тоннели закручены,
горбоносые демоны в домены
галдящими щемятся тучами;
и не вытерши ноги, без стука,
будто Авгия кони смердящие,
тянут к дачке немытую руку.


…Всё продажное, ненастоящее.


Средоточие плевел и сонмов
сеет хулу, в озимы – предательство.
Даже дети блядей и …страпонов
изувечены законодательством.
Я журчание слышу - кто-то
в эту реку обыденно мочится.
Я люблю тебя, город, - так сильно,
что порою взорвать тебя хочется!
Я люблю тебя, улица кроткая!
И тебя, автострада шумящая!
Только тихо всё шепчет мне кто-то:
«Всё продажное, ненастоящее…»


- Почему?!! Почему ты такая?!
Я ведь плачу, ты слышишь, сука???!!!!
- ……… - Белокаменная окольцована
и всё так же она долгорука.


Боль нося по изрытой планете,
плачет сердце, глаза и уста
…ввечеру, сидя на парапете
у лужнецкого метромоста.


mailto:xueplet@udaff.com